Книга Свои среди чужих. Политические эмигранты и Кремль: Соотечественники, агенты и враги режима - Ирина Петровна Бороган

было «даже меньше способных и признанных лидеров, чем среди предыдущего поколения» эмигрантов[101].

Чем дольше правительство США искало потенциальных лидеров в изгнании, тем яснее понимало, что почти ничего не знает о внутренних реалиях страны, с которой собирается воевать. Границы СССР были на замке, все публикации и передачи советских СМИ были пропагандой, контакты советских граждан с иностранцами жестко ограничены. Некоторые в американском руководстве решили, что только новая научная дисциплина бихевиористика – комбинация социологии, социальной психологии и культурной антропологии – могут помочь Соединенным Штатам понять психологию своего врага.

Доступ в СССР американским аналитикам был закрыт. Но в их распоряжении был ценный источник информации – бывшие советские граждане, угнанные на работы в Германию, а также советские военнопленные, которые в момент окончания войны оказались в лагерях в американской зоне на территории Германии. Теперь эти люди жили в лагерях для перемещенных лиц в Баварии, недалеко от Мюнхена. Многие не хотели возвращаться домой, боясь оказаться в ГУЛАГе.

В 1950 г. в Мюнхен отправилась группа исследователей из Гарварда в рамках специального проекта, финансируемого ВВС США. Они провели интервью с сотнями перемещенных советских граждан, чтобы составить как можно более глубокое и точное представление о советском обществе. Интервьюеров интересовало все – будь то личные истории или сведения о том, что и как устроено в СССР. Их вопросы касались самых разных вещей, вплоть до роли НКВД в управлении советскими предприятиями.

В состав этой исследовательской группы входил и Джордж Фишер, в то время аспирант Гарвардского университета. Собирая материал для диссертации, Джордж много общался с представителями первой волны эмиграции в Соединенных Штатах. Теперь он узнал о новой волне – тысячах советских граждан и военных, находившихся в Западной Германии. Когда Фишеру предложили поехать в Мюнхен, он с готовностью согласился. Кроме того, там уже находилась его мать, которая работала переводчиком в лагерях для перемещенных советских граждан[102].

В том же году по предложению Джорджа Кеннана в Нью-Йорке был создан Американский комитет по освобождению народов СССР от большевизма. На тот момент в США уже действовал Национальный комитет за свободную Европу – также частная организация, призванная мобилизовать политических эмигрантов из Восточной Европы. Пытаясь найти отправную точку, ЦРУ организовало в гостинице в баварском городке Фюссен съезд лидеров русских эмигрантских общин. Но встреча обернулась полным провалом. Белоэмигранты не доверяли социал-демократам; украинцы обвиняли русских в стремлении восстановить границы Российской империи 1914 г.; одна из групп ушла, хлопнув дверью. Другие, которых забыли пригласить, глубоко оскорбились[103].

Оказалось, что с русскими эмигрантами невозможно вести никаких дел, не говоря уже о том, чтобы руководить ими извне. Британцы – верные союзники американцев в секретных операциях времен холодной войны – ничем не могли помочь. Они предпочитали тратить свои ограниченные ресурсы на перебежчиков[104].

В конце 1950 г. на сцене появился новый влиятельный игрок – Фонд Форда. В 1930–1940-х гг. это была небольшая благотворительная организация со скромными ресурсами. Но в 1950 г. в фонд хлынули десятки миллионов долларов дивидендов от огромного пакета акций, завещанного ему Генри и Эдселом Фордами[105]. Имевший на своих счетах $417 млн, Фонд Форда мгновенно стал крупнейшей в стране филантропической организацией и решил поставить себе более амбициозные, международные, цели. Новым президентом фонда был избран Пол Хоффман, прежде руководившей одной из американских автомобильных компаний. После войны Хоффман был первым администратором плана Маршалла. Едва оказавшись в фонде Форда, он обратился за помощью к Кеннану. Тот в свою очередь направил его к Джорджу Фишеру, который тогда находился в Мюнхене.

Ухватившись за возможность проконсультировать влиятельного грантодателя, Фишер предложил Хоффману создать фонд «Свободная Россия», перед которым будут стоять три ключевые задачи: помогать эмигрантам из СССР стать частью американского общества; финансировать связанные с СССР исследования; и, наконец, оказать поддержку политическим эмигрантам в случае краха советской системы.

Фишер принялся лихорадочно размышлять над тем, как фонд сможет достичь этих целей. Вскоре он пришел к тем же неутешительным выводам, что и аналитики ЦРУ: выходцы из СССР были «настолько неопытны в вопросах организации, настолько безынициативны и не способны мыслить вне тоталитарных рамок, что следует исключить возможность назначения их на любые руководящие должности в фонде»[106].

Тем не менее от своей идеи он не отказался. В марте следующего года был основан фонд «Свободная Россия» со штаб-квартирой в Нью-Йорке; Фишер стал его директором, Кеннан – президентом.

Первым результатом деятельности фонда и стала публикация книги Фишера «Политический портрет русских эмигрантов».

В основу книги легло исследование, проведенное Фишером в Мюнхене для Гарвардского университета. Автор утверждал, что это поколение советских эмигрантов, состоявшее преимущественно из людей с военным опытом, может быть полезно в качестве рядовых солдат в случае войны с Советским Союзом. Он охарактеризовал их как «ревностных и бесценных союзников в борьбе за свободу против советского империализма»[107]. Начало войны, писал Фишер, неизбежно вызовет раскол в советской армии, в том числе в ее высшем руководстве. В подтверждение этого он ссылался на опыт Второй мировой войны, когда огромное – на самом деле беспрецедентное – количество военнослужащих дезертировало из Красной армии и перешло на сторону немцев.

В ЦРУ книга Фишера понравилась. Если так много советских военных перешло на сторону гитлеровцев, совершавших ужасные зверства против русского населения, разумно было предположить, что в случае войны США и СССР перебежчиков окажется еще больше. Идея была привлекательной. (Распространенная ошибка, которую часто совершают генералы, – готовиться к предыдущей войне[108].) Однако вопрос с поиском лидеров среди русских эмигрантов оставался нерешенным.

ЦРУ остановилось на компромиссном варианте. Поскольку первое послереволюционное поколение эмигрантов было слишком старым, а послевоенное – чересчур дезорганизованным и пассивным, ЦРУ решило сделать ставку на группу, которая занимала некое промежуточное положение: организация называлась Народно-трудовой союз или НТС и состояла в основном из сыновей и младших родственников членов РОВС.

Свой выбор ЦРУ объясняло тремя ключевыми причинами. Во-первых, у НТС уже был собственный печатный орган – журнал «Посев», который начал издаваться почти сразу после войны в лагере для перемещенных лиц близ немецкого города Кассель. Во-вторых, НТС располагал структурами на территории США. И в-третьих, осенью 1948 г. президент Трумэн встречался с председателем НТС Виктором Байдалаковым (так утверждали сами эмигранты, а в ЦРУ предпочли этому поверить), что означало, что эта группа признана американским правительством[109]. Кроме того, ЦРУ было известно, что во время Второй мировой НТС занимался перебежчиками из Красной армии. Таким образом, эта организация казалась наиболее подходящей для одной из задач, обозначенных Фишером, – помощь в организации потока советских перебежчиков в случае войны.

Между тем «горячая» война между США и СССР все