Книга Дикая охота - Николай Собинин

именно он смог спастись, причем, судя по тому, что он успел запомнить и услышать, сделал это он не в одиночку, а прихватив с собой бесчувственное тело трейсера, спасенного Дикарем из подземелий атомитов. И больше всего его совесть мучила мысль о том, что, если бы он не отвлекся на раненного именно в тот момент, когда противник выстрелил по их «коробочке» управляемой ракетой, Ви могла бы выжить — ведь они почти все время поездки находились на расстоянии вытянутой руки. Но роковая случайность или неведомая высшая сила разъединила их на краткий миг — и тут же пришла смерть. И это давило на Токсина покруче многотонной могильной плиты.

О дальнейшей судьбе Топора СОБРовец ничего не знал — ухаживавшая за ним медсестра о нем не распространялась, а спросить самостоятельно он не мог. Его почти полностью «мумифицировали», замотав в бинты и повязки почти целиком, так что, говорить у него не было никакой возможности. Даже тем самым травяным настоем его поили через трубочку, осторожно, почти по миллиграммам, дабы он не поперхнулся.

Если бы кто-то спросил, сколько длилось его заточение в лубках, он бы вряд ли смог ответить. Время тянулось бесконечно, и все, чем Токсин мог занять его, в те моменты, когда боль немного отступала и у него появлялась возможность связно мыслить, это погружение в воспоминания. Начиная с момента, когда их квад, починяясь приказам «поплывшего» под действием паразита Улья начальства, попытался атаковать диковинно и необычно выглядевшую БМП Дикаря на его, Токсина родном и только-только перезагрузившемся кластере, и до мгновения, когда эта БМП была уничтожена вражеской управляемой ракетой. Те несколько дней, что он провел рядом с отмороженными и лихими стронгами, которые порой откалывали такие номера, что даже у него — у «крапового берета», что прошел жесточайший отбор, волосы вставали дыбом. И каждый из этих дней был нашпигован калейдоскопом разнообразных экстремальных событий, зачастую связанных со смертельным риском.

Токсин никогда не был адреналиновым наркоманом, его профессия предполагает наличие холодной головы на плечах и способности четко и последовательно контролировать собственные эмоции. Но как видно, нимфа не соврала, когда сказала, что Стикс серьезно перестраивает тела иммунных, а перестройка эта связана с мощными гормональными сдвигами. Иначе объяснить ту эйфорию и резкие скачки настроения, через которые Токсину приходилось проходить каждый божий день после знакомства с командой Дикаря, просто невозможно.

Он подсел на эти «американские горки», как наркоман подсаживается на экстази после одного-двух приемов. СОБРовец четко осознал, чего именно ему не хватало в его прошлой жизни. Даже во время нескольких своих командировок в далекие засушливые страны, где хорошим парням приходилось воевать с плохими, над головой свистели пули и снаряды, а погибнуть можно было в любой момент, не дарили ему таких адреналиновых встрясок. Каждый день в Улье — это бег по лезвию ножа, и он со страхом и удивлением понял, что ему нравится такой образ жизни. Да, рано или поздно этот бег оборвется, но до того, как это произойдет, он всеми без исключения клеточками своего тела жаждал насладиться каждым моментом отведенного ему Стиксом срока.

Тем горше и тяжелее ему давалось нынешнее жалкое и убогое существование. Токсин и представить не мог какой каторгой окажется ранение, сделавшее его неподвижным, совмещенное со слепотой. Он двадцать четыре на семь пребывал в кромешной темноте и это само по себе было сущей пыткой. На этом фоне даже физическая боль от обожженного и изувеченного тела частично меркла. Все, на что ему оставалось уповать — это то, что слова Авроры насчет того, что Улей лечит любые раны и повреждения, и его слепота и впрямь окажется временной. И радоваться, что барабанные перепонки, защищенные активными наушниками шлема, пострадали лишь частично, сохранив ему слух.

Много вопросов образовалось вокруг его удивительного спасения. Ощущения, которые в тот краткий миг привелось испытать ему, уже к тому моменту окончательно ослепшему, были очень странными, ни на что не похожими. И, судя по всему, это прорезалась способность, которой одарил Токсина Улей. Если смотреть даже просто по последствиям — он каким-то образом смог выскользнуть из огненной ловушки «коробочки», которая за секунду превратилась в высокотемпературный одноразовый крематорий. Ощущения при этом были такие, словно его протащили сквозь игольное ушко. Но так и этого мало — он смог прихватить с собой еще и Топора. Что и как ему удалось сделать, пока не представлялось возможным понять, но то, что это практически наверняка что-то полезное уже не вызывало вопросов. Не зря Аврора ежедневно пичкала новичков раствором из рад-гороха, это определенно возымело эффект. Как минимум — в конкретно его случае.

Разбираться с открывшимся даром он будет потом, сейчас Токсин лишь зафиксировал факт появления новых возможностей в своем арсенале. Как профессиональный солдат он каждую возможность рассматривал с точки зрения расширения собственного арсенала, где даже его тело и разум выступали оружием. Причем, при должной тренировке, оружием безотказным, которое невозможно потерять и у которого никогда не закончится БК.

Сейчас это оружие, в силу ранения, было частично неисправным и требовалось время на восстановление. Но разум все еще был функционален, хоть и урывками. Потому, в те моменты, когда он пребывал во вменяемом состоянии, Токсин продолжал нагружать свой мозг, со скрипом шевеля тяжелыми мыслями. Медленный, словно вялая, изнуренная зноем река, поток мыслей прервало приближение уже отлично узнаваемого цокота каблучков по кафельному полу туфелек его личного ангела-хранителя.

— И как тут наш погорелец сегодня?

Токсин улыбнулся как мог обезображенными губами и пробурчал что-то нечленораздельное — сухой и шершавый язык разбух и плохо повиновался ему.

— О, да я вижу, что у нас позитивная динамика налицо — вы уже способны улыбаться! Такими темпами мы вас быстренько на ноги поднимем.

СОБРовец сильно сомневался, что его уродливый оскал в данный момент хотя бы отдаленно мог кого-либо натолкнуть на мысли о позитивной динамике и излечении, но спорить не стал. Да и не смог бы этого сделать — говорить ему мешала плотная повязка, которая ограничивала движение нижней челюсти. А следом любые попытки коммуницировать окончательно заблокировал резиновый загубник, который ему каждый раз надевали перед тем, как напоить непонятным настоем, отдававшим полевыми травами и ягодами. При этом девушка что-то ворковала себя под нос, смысл ее слов ускользал от Токсина. Зато он почувствовал, как его ожившие рецепторы в носу щекочет приятный аромат парфюма медсестры. Он навевал ассоциации с полевыми цветами, что раскинулись широким разноцветным ковром под палящим на широком летнем лугу, уходившем в горизонт и соединялось на горизонте с бескрайним голубым небом. Целебная настойка прохладой прокатилась по пищеводу до желудка, а спустя несколько минут по телу прошлась волна приятного тепла, на пару часов ослабив боль. Вместе с тем на спецназовца навалилась неподъемная усталость, в голове повис туман, отгородивший его от окружающей реальности.

Закончив с утолением жажды в очередной раз отключившегося раненого, девушка предельно осторожно освободила ему рот от загубника и принялась сноровисто проверять тугие повязки, перетянутые бандажем. Те, что намокли от сукровицы и гноя быстро и профессионально были поменяны. Сменив склянку с физраствором в специальном крепеже над головой Токсина, она нащупала иглой вену в его руке, и, покрутив колесико зажима на капельнице, открыла для целебной жидкости доступ в тело. Окинув последним взглядом распластавшегося на кровати раненого, который из-за бинтов сильно смахивал на древнеегипетскую мумию, девушка задумчиво потерла тонкими пальцами высокий лоб и, спохватившись покинула помещение.

Глава 13

Дремоту прервал едва уловимый грохот. Ничего не понимавший спросонок и ошарашенный внезапным пробуждением Токсин напряг слух. Несмотря на то, что боль от обожженной кожи и плоти уже какое-то время не беспокоила СОБРовца, да и глазницы под повязкой перестало печь, словно их залили свинцом, саму повязку с него никто не спешил снимать. Девушка, что осматривала и занималась его врачеванием, говорила, что глазные яблоки восстановились, но их функционал пока не нормализовался — нервным волокнам еще требовалось время, чтобы возобновить взаимодействие с мышцами. Потому, как и все предыдущие недели, что он провел в лежачем положении, слух был основным поставщиком информации извне.

Вот и сейчас, спецназовец навострил уши, в попытках уловить причину возникновения этого