Книга Ты не посмеешь! - Ольга Корк

Она стояла, обхватив себя за плечи, и была очень расстроенной. Довели всё-таки девчонку!

— Вет, послушай, — я схватил домашние штаны и быстро натянул их на себя, — не знаю, почему мои родители так повели себя с тобой, но, думаю, это я виноват…

Рыжие волосы взметнулись веером — так резко Веталина развернулась в мою сторону.

— Ты? Да нет, Дим, я не думаю. Они же не в первый раз приезжают, и Алла Ивановна, и Михаил Федорович. Даже Иван с Сашкой были тут неоднократно. Но, понимаешь… — она прикрыла глаза и тяжело вздохнула. — Я же думала, что они родственники Ромы, и говорила им об этом, а они и не разубеждали меня. Почему?

Вета с такой надеждой посмотрела на меня, будто я знал ответы на все вопросы. А я даже не помнил, как оказался с ней в одной кровати. Кстати, об этом.

Подошел к рыжику и, не в силах удержаться, поймал легкую прядь волос.

— С родственниками я разберусь, не переживай, — задумавшись, потянул волосы, накручивая их на палец, вынуждая Вету сделать шаг ко мне. — Ты мне лучше скажи, как я оказался в твоей спальне и почему ты меня не выгнала?

— А ты не помнишь?

В глазах рыжей хулиганки запрыгали чертята, а грусть растворилась, словно ее и не было. С одной стороны, это радует, а вот с другой… что я успел вчера натворить?

— У меня отвратительная реакция на алкоголь, на утро после того, как пью, события вечера всегда для меня являются загадкой, я обязательно все вспомню, но вот сейчас мои воспоминания обрываются ровно на моменте, как я открываю дверь ключом. И глядя в твои хитрые глаза, терзает меня подозрение, что мне есть, за что извиняться, — наклонился чуть ближе к девушке и заговорщицким шёпотом продолжил: — Рассказывай, я хочу знать все.

Вета тихо рассмеялась, но взяла себя в руки и с очень серьезным выражение лица поинтересовалась:

— А ты уверен, что выдержишь? Ведь ночью ты был та-акой…

Хулиганка даже глаза прикрыла и губку прикусила, всем своим видом показывая, "какой" я был… но я видел, что уголки губ у нее дрожат, а за ресницами она прячет глаза не из-за пикантных воспоминаний, а чтобы скрыть от меня веселящихся чертей.

— Веталина, еще немного и я буду вынужден принимать грубую силу. Не доводи меня до этого, рассказывай!

На мой нарочито грозный выпад девчонка только хитро улыбнулась и показала мне язык. Ах так?!

Выпустив из своих пальцев рыжую прядь, я сгреб в охапку тонкую женскую фигурку и безжалостно начал щекотать ее. Не знаю, почему, но с Ветой мне было легко, комфортно и хотелось хулиганить. Пусть родители сидят и думают над своим поведением, а я лучше немного помучаю маленькую вредину, в конце концов, это для меня сейчас куда как важнее, да и приятнее.

Веточка смеялась, тихо взвизгивала и пыталась перехватить мои пальцы, но куда ей. Я был беспощаден. Наверное, поэтому она быстро сдалась и простонала сквозь смех:

— Ты пришёл воровать у меня подушкууу, хватит, Дим, пожалуйста, хватит!

Она всхлипывала от смеха и просила меня остановиться, а я не мог, хотелось еще хоть минутку подержать ее в руках, вот такую беззаботную, подвижную, как ожившее пламя, и в то же время хрупкую. Но следующая фраза заставила меня замереть:

— А еще ты пел мне колыбельную!

Удерживая девушку за талию, отодвинулся и ошарашенно посмотрел на нее.

— Я делал… что?!

— Пел, — Вета даже покивала для убедительности, — баю-баюшки-баю… ну и дальше по тексту.

— Зачем?

— Чтобы отнять у меня подушку, но потом ты, видимо, решил, что это дело неблагородное и просто лег рядом.

После слов Веты перед глазами замелькали картинки. Вот я стою около дивана, и он мне не нравится. Следующий кадр: я крадусь к кровати, на которой спит девушка, и шикаю сам на себя. Следом — как я пытаюсь забрать подушку, а Вета поворачивается ко мне попкой, сворачиваясь милым клубочком. Кажется, именно в тот момент я решил, что кровать мне нравится гораздо больше и я просто обязан лечь на нее, чтобы защищать Вету от ночных кошмаров.

Боже, какой я идиот!

— Веточка, прости а, я …

— Ты был таким милым! — смеется она. — Особенно когда посреди ночи пытался засунуть меня под себя и бубнил о том, что никому не отдашь. Вот только избавишься от головной боли и победишь всех врагов, а если не победишь, то закроешься со мной в башне, и мы там переждем осаду, но отдать ни-ни.

— Не-ет! — так стыдно мне не было давно, кончики ушей полыхали, и я уверен, щеки были цвета спелого помидора! — Что ж ты не спихнула меня на пол? Ветаа?!

— Я еле уговорила тебя закрыть в башню всех врагов, куда мне спихнуть такого бугая?

— И правда, — закрыл глаза и, притянув рыжика ближе к себе, спрятал свое лицо у нее в волосах, — а я-то утром думал, про какую башню ты мне говоришь. Ой дурааак. Вет, прости, а.

— Да ладно, это было даже забавно, — она подняла голову и хитро улыбнулась, — Ну и потом, после такой ночи ты просто обязан на мне жениться!

Видя мое замешательство, вредина рассмеялась, уткнувшись мне в плечо.

— Да ладно, Дим, расслабься, я просто шучу!

А я… А я стоял в шоке, потому как первая мысль на ее шутку была "Да, я согласен" — это что еще за новости?! Нифига я не согласен! Кто вообще женится спустя неделю знакомства?! Зажмурился, пытаясь выкинуть из головы картинку спящей рядом со мной Веталины, и нарочито веселым голосом спросил:

— Ну что, пошли к моим, будем нормально знакомиться?

— Идем, они у тебя классные, хотя я и не могу понять, почему они мне сразу не рассказали, что к Ромке не имеют никакого отношения.

— Вот сейчас и выясним, — пробурчал угрожающим тоном, ведя за собой Вету. Мне тоже интересно, что это за заговор вокруг девчонки. — А если не признаются, то мы их просто выгоним!

А еще мне интересно, чего это семейство Сахарок почти в полном составе нарисовалось у нас на пороге в четверг утром. Ну ладно мамала не работает, а отец? А мелкие?! Что вообще происходит?!

Глава 10. Cтранный день

День выдался странным. Нет, правда, после сюрприза от родственников и разговора с Ветой, мы вернулись на кухню, где нас ждали пристыженные взрослые и невозмутимые мелкие. Дальше все превратилось в какой-то цирк — мама суетилась, стараясь всех накормить, отец добродушно посмеивался над ней, братьям было пофигу на эти перемены в поведении родителей, но языки они придержали, то и дело косясь на попугая. А Гоша бдил!

Как только кто-то, по его мнению, обижал его любимую подругу, он тут же грозно расправлял крылья и громогласно извещал:

— Пиастрры, пиастрры! Смеррть врагам!

Я не знаю, откуда у попки такой обширный словарный запас, но использовал он его всегда к месту!