Книга Чертовка или укрощение строптивой - Желана Соколова

О, как! Какие подробности пошли у сестры.

— Знаешь, как сказал мне один умный старец? Настоящий мужчина никогда не пойдет на поводу своего полового органа. Если есть мозг, то он у него не в штанах, как бы нам не внушали обратное. Сама подумай, забеременеешь от такого, а он по бабам. Потому что терпелка не работает у животинки, у него гон, надо войти в положение, и все простить, — все больше распалялась Шурка, усердно разминая мои бедные ляжки.

Синяки точно будут.

— Вот уж, хрен, а не прощение!

— Полегче, Саш, — скулю жалобно. — И он же тебе не изменял.

— Откуда ты знаешь?!

— Оу, — единственное, что могу выдать на это.

— Что-то меня не туда унесло на волне воспоминаний. Хотела о твоих проблемах поговорить, а сама о своем.

— Да какая разница! Суть одна. Все мужики — козлы!

— А вот это в корне неверно, — отступает Сашка, прекращая меня массировать. — С такой установкой, по жизни и будут попадаться одни козлы, потому что ты их своими мыслями приманиваешь.

— Да ладно!

— Точно говорю. Я хотела хорошего мужчину, я его нашла. А ты так и топчешься на одном месте, ковыряя в душе раны обиды. Надо закрыть гештальт.

— А ты, закрыла? — приподнимаюсь с лавки.

— Конечно, сказала: «Прощай» Кошкину, и пошла строить новую жизнь.

— И я строю.

— Ну-ну, мне можешь не рассказывать, что ты строишь. Это хорошо, что дед есть, а иначе я не знаю, как бы вы тут с матерью ужились.

— Да, отец помогает, еще как, — соглашаюсь.

Свою квартиру я брала на стадии строительства котлована, получив по страховке свой заработанный в столице миллион. Пришлось совсем немного взять в долг, но не столько, чтобы тридцать лет выплачивать проценты, не видя ни моря, ни прочих радостей жизни, отдавая весь доход банку. Ремонт опять же делал батя. Деньгами помогают (Мёд, печки, ковка приносят стабильный сезонный доход).

— Вот и не сравнивай мою ситуацию со своей. Я сама подала на развод, а у тебя вообще какая-то хрень вышла, не пойми что.

— Почему ты защищаешь Гордеева? Насколько я помню, Егор тебе не нравился.

— А с чего он должен был мне нравиться? По мне, лучше оставаться скептически настроенной, а не скакать вприпрыжку с тобой на розовых единорогах. Я приглядывалась к твоему Егорке, и ничего плохого в нем не видела, ну если не считать вашего дебильного развода. Если бы не жопа с Кошкиным, я бы, клянусь, так этого не оставила, и разобралась с этой его, внезапно образовавшейся родственницей!

— Умерла его сестричка, вот и явился, — цежу, скрипя зубами, припоминая вчерашние слова бывшего.

— Поговори с ним, мой тебе совет. Реально, лучше узнать, «чё это было?», чем прятать голову в песок, как страус.

— Ну, спасибо! — иду смывать мед в помывочную, думая про себя, хорошо, что у сестры не было возможности на разборки с Ангелочком.

Отвратная женщина. Змеища беспощадная. Знала бы, Шурка, что она мне говорила напоследок. Хотелось тупо бежать из Москвы без оглядки.

После повторяем медовую процедуру уже на сестре. Молча. У меня нет желания продолжать разговор, а Шурка не в том положении, чтобы язык чесать. Если и может открывать рот, то только охать, ахать и изредка вставлять матерное слово, когда я от усердности, сделаю слишком больно.

После бани, словно заново родился. Выползаем красные и распаренные на улицу, в одних ситцевых халатах на голое тело и тюрбанах из полотенец на голове.

Блаженная улыбка вмиг слетает с моего лица, когда я вижу какое-то оживление у беседки. Мама слишком нервно подпрыгивает на месте, отец хмурится, сидя за столом, недовольно смотря на чужака. Понятно, что такая реакция не на знакомого человека. Перевожу взгляд на лицо папиного собеседника и… чуть ли не оседаю на землю.

Егор.

— Ну, что я говорила? — хмыкает Шурка. — Быстро нашел, поганец, — не пойму, то ли ругается, то ли восхищается сестрица, придерживая меня за пояс, чтобы не свалилась.

— Накаркала, — хриплю в ответ, встречаясь с взглядом пронзительных синих глаз.

* Отсылка к монологу Задорнова М.Н.

*троллей представляет собой скоростной спуск по натянутой под наклоном прочной веревке или тросу. Это настоящее воздушное приключение, сопоставимое с парением птицы.

Глава 8

Егор

Задумчиво кручу кольцо на пальце, глядя на высотку из окна автомобиля. Хороший район, однако. Любопытно. И в сравнении с ценами на жилье в столице относительно дешевый. Местные, конечно, со мной не согласятся.

Я дал передышку Васе в целую ночь, помнится она по выходным всегда спит до одиннадцати утра. Даже если разбужу, ничего страшного. Главное, чтобы никуда не ушла из дома.

Обручалка села вчера на безымянный палец, как родная. Я ненавижу кольца, понтовые печатки, и ничего подобного не ношу. Раздражает, мешает, давит. С ободком же никогда не было таких проблем, комфортно носил ровно полгода. А потом я его снял с пальца и повесил на цепочку на шее, как напоминание, что в разочарование под названием «брак» больше ни ногой. Случилось это сразу после выхода из изолятора, в котором провел без малого два месяца.

За это время Вася и развод успела оформить, получив мое согласие, и скрыться в неизвестном направлении, даже ни разу не навестив меня и не попрощавшись.

Сжимаю кулаки на руле от досады. Сколько времени профукал, лелея свою обиду и боль. После вчерашних криков чертика, понял, что с её стороны претензий ко мне не меньше. Это не мы развелись, это нас развели, как кроликов.

Волнуюсь? Безусловно. Через несколько мгновений возможно увижу свою дочь. Как она на меня отреагирует? Не трусь, Гордеев, нормально все будет. Вспомни себя в четыре года. Явись тогда ко мне папаша, я бы уписался от счастья.

Полный пакет кукол и игрушек лежит на заднем сиденье. Сегодня с утра терроризировал поисковик с запросом, есть ли тут Детский мир? Есть, в том самом вчерашнем Гудвине. Правда, ТЦ открывается в десять утра. Пришлось приструнить свое нетерпение и ждать открытия, а после загрузить консультанта по полной. Вообще растерялся, потому как без понятия, во что сейчас играют четырехлетние девочки.

Я все еще на прокатной тачке. Моя где-то на середине пути. Парни отзвонились и вечером, и утром, сначала сообщив, что остановились на ночлег под Ижевском, а потом, что выехали в шесть утра по Москве. По здешнему времени было уже восемь часов. Вовремя разбудили.

Ребятки четко выполнили мое распоряжение, чтобы ночью не смели продолжать путь и в придорожных сомнительных мотелях не останавливались. Не сколько тачку жалко, сколько их жизни. Мало ли случаев. И вроде не лихие девяностые, но все же, все же. От отморозков никто не застрахован. Да и машинка у меня не из среднего сегмента, может запросто кого-нибудь ввести в искушение.