Книга Розы для киллера - Наталья Александрова

И тут в памяти Владика шевельнулось спасительноевоспоминание.

— Стой, стой! — вскрикнул он. — Я не знаю, сэтим убийством связано или нет, но один старый хмырь по пьянке хвастался, чтоработает связником у каких-то крутых парней, вроде они заказной мокрухойпробавляются.

— Что ж, может, это интересно, а может, и не очень.Проверить надо. Где, говоришь, того старикана найти можно?

— Я его пару раз в рюмочной видел, возле вокзалаФинляндского. Егорыча спросишь — тебе покажут.

— Ладно, проверим, — милостиво согласился азиат, ночто-то в его лице очень Владику не понравилось.

— Эй, парень, я тебе все сказал, что знаю, отпустименя! Ты же обещал!

— Я тебе обещал, что на кусочки не разрежу и собакам нескормлю, так я и сделаю, я всегда правду говорю. А еще я обещал тебя отпустить,это верно. Но ведь ты болтать начнешь, о нашей встрече всем трепаться… Поэтомуотпустить-то я тебя обещал, но что живого — этого не было.

И с невозмутимой улыбкой на устах он мощным движением рукисломал Владику шею.

***

Егорыч, старый одинокий алкоголик, значительную частьсвободного времени (а у него все время было свободным) проводил в захудалойрюмочной на Финском переулке в ожидании счастливого случая. Под счастливымслучаем он понимал доброго дядю, который ни с того ни с сего угостит старикарюмкой водки. Самое интересное, что время от времени такое действительнослучалось, — пьяный человек щедр и сердоболен и готов иногда помочьближнему. Правда, в морду ближнему он тоже даст без особенной причины, но этоуж, так сказать, профессиональный риск.

В этот день Егорыч с утра чувствовал, что ему повезет. Врюмочной к нему подсел рослый плечистый парень с широким восточным лицом иласково улыбнулся:

— Дед, давай-ка со свиданьицем!

Парень пододвинул Егорычу стакан, в руке у него забулькалаполлитровка. Егорыч облизнулся в предвкушении.

— Я в Казахстане был, — сказал онблагодетелю, — я казахов очень уважаю.

Ему хотелось сказать хорошему человеку что-то приятное.

— Да, да, — улыбался тот, — казахи хорошие,киргизы хорошие, узбеки хорошие, все хорошие. Выпьем, дед, за хороших людей.

Егорыч радостно опрокинул стакан в глотку, живительная влагапобежала по пищеводу, весело обожгла желудок. Мир стал лучше и добрее, сердцемолодо забилось в груди.

— Скажи мне, хороший человек, — сказалблагодетель, наливая по второй, — у каких это крутых Ребят ты курьеромработаешь?

Егорыч побледнел. Вот оно! Верь после этого людям! Он-тообрадовался, что нашелся хороший человек, поит его просто так, по добротедушевной, а этот змей погубить его хочет… Как же получи лось? Один только раз,по пьяни, и то шепотом, рассказал Егорыч про те письма… кому же он рассказал?Убей — не вспомнить… ведь как чувствовал, что добром его болтовня не кончится…Егорычу стало страшно.

— Нет, мил человек, обознался ты! Каким таким курьером?Кто же меня, пьянчужку подзаборного, к серьезному делу подпустит?

— Нет, дедуля, ты еще хоть куда. Смотри-ка, вот она,водочка… давай по второй, только ты мне расскажи.

— Чего тебе рассказывать? — испуганно зачастилстарик. — Ничего я про те письма не знаю…

— А, письма, значит, передавал? Я ведь про письма неговорил, ты сам сказал. Давай дальше, а я тебе еще налью…

Водка призывно колыхалась в стакане, Егорыч махнул на всерукой и бросился как в омут:

— Я их и не видел никогда, он меня сам в темномподъезде схватил и сказал, что нужно делать. Я в одном проходном дворе пакетберу из-за ящика, в пакете — конверт и две десятки. Деньги мне за работу, аконверт надо в почтовый ящик опустить. Вот и все, я их и не видал ни разу. Ноон мне сказал, что следит за каждым шагом моим, когда я конверт иду опускать,так чтобы я не вздумал деру дать или что не так сделать.

«Все ясно, — подумал азиат, — не хочет сам упочтового ящика светиться. Однако надо проверить, может, это и есть нужный намвариант».

— А что я по пьяни наболтал тогда, будто мокрухузаказывают — так это только догадка моя: уж больно все хитро да тайнопридумано, не будут из-за ерунды такой огород городить. И деньги дают — кто заерунду платить станет? Ясно, серьезное что-то у них… Можно еще выпить? —Егорыч жадно смотрел на стакан.

— Пей, дедуня, ты свой стакан заработал. Только пойдемпотом, покажешь тот двор, где тебе конверт оставляют, и ящик почтовый, кудаписьма носишь…

Дед Егорыч жадно присосался к стакану. Что там дальше будет— кто его знает, а водка — вот она, родная.

Получив свой натуральный гонорар, Егорыч повел новогознакомого хорошо изученными проходными дворами между Финским переулком и улицейКомсомола. Сначала он показал тайник, потом — почтовый ящик. Покончив с этимнеприятным делом, дед искательно заглянул в глаза «благодетелю»:

— А как бы старику на опохмелку?

— А как же, — улыбнулся тот, — зайдем вподворотню — не хочу на улице кошелек доставать.

Глаза Егорыча радостно заблестели: сегодня у него явно выдалсяудачный денек. Он пошел за «казахом» в темную подворотню, полностьюуспокоившись и гадая, сколько тот даст ему от щедрот. В полутьме глаза«благодетеля» нехорошо заблестели. Егорыч почувствовал неладное и жалобнозастонал:

— Ты что, парень, ты не хотел ли старика обидеть? Это япро опохмел так просто, не надо мне денег, раз тебе жалко, ты меня угостил — испасибо…

— Извини, дед, — тихо ответил ему азиат, —больно ты много болтаешь. Мне рассказал про тех ребят, еще кому-нибудь про менярасскажешь…

— Нет, нет! — в панике воскликнул Егорыч. — Я— могила! Никому ни слова, ни полслова!

— А как же! — улыбнулся «благодетель» имолниеносным ударом руки сломал тонкую шею старика.

***

В понедельник мы с Владимиром Ивановичем решили пойти вгалерею Аделаиды Верченых, я выразила желание посмотреть на его работы. Онсказал, что в понедельник галерея закрыта для посетителей и самой Аделаиды тамне будет, так даже лучше, никто не помешает.

В воскресенье вечером, вволю поработав на компьютере, яуселась чистить перышки. Следовало привести себя в порядок, ведь завтра я идуна свидание с мужчиной. Я внимательно рассмотрела себя в зеркало и оченьрасстроилась. Всего тридцать восемь лет, а выгляжу как старая кляча! Морщинкивозле глаз и одна на лбу, вместо бровей какие-то джунгли, физиономия краснаяпосле вчерашнего гуляния. Ногти слоятся из-за домашней работы, приличногоманикюра не сделаешь.

— Лизавета! — крикнула я в полном отчаянии.

Дочь явилась с третьего зова, помогла мне выщипать брови иналожить питательную маску на лицо.