Книга Пепел острога - Сергей Самаров

– Конные есть?

– Нет. Только наши лоси у дороги стоят. В волокушах… В пустых…

– Перуну слава! Наш час настал… – Овсень от нетерпения даже в седле выпрямился. – Много ль их там, нечисти грязной, в одном тазу умывающейся?..

– Много больше сотни. Может, даже полторы…

– Значит, все вместе собрались, и больше удара неоткуда ждать… И не боимся мы их великанов. Великана мне, кстати, оставьте… Мой топор по нему плачет… Велемир! Быстро собирай своих в «кулак»!

Тактика «кулака» использовалась в стычках редко, а в крупных сражениях, когда «кулаки» собирались порой большие и мощные, сотня Овсеня никогда не участвовала. Обычно же стрельцы десятника Велемира бывали распределены по одному в каждом десятке простых воев. Простые вои тоже луки и стрелы имеют, но большие сложные луки[49]только у стрельцов, и это понятно – стрельцов сызмальства учат, и руки у них от этих занятий по-особому устроены. По силе с рукой стрельца рука кузнеца не всегда сравнится. Они и составляют в каждом десятке ударную силу, и, чтобы свой десяток поддержать, стреляют выборочно в самых сильных и опасных противников, тогда как остальные бьют всех подряд, и не всегда прицельно, чаще производя обычный обстрел противника навесом. Но в ситуации, когда обычные простые луки могут только навесом бить и противник щиты поднимает, чтобы от стрельных туч укрыться, настоящий стрелец бьет стрелой по прямой линии под щитом, потому что сила лука позволяет ему сделать это. А стрела, пущенная из сложного лука прямо, не знает преграды в броне, и воя, и коня насквозь пронзает, и стоящего следом калечит. И стрельцы, хотя и числятся отдельным десятком, редко собираются все вместе. Но сейчас, по замыслу Овсеня, настал как раз такой момент, когда стрельцов следовало использовать как мощный ударный «кулак», потому что простые вои со своими луками не могли бы справиться с задачей, которая была по плечу только стрельцам.

Собрать десяток, когда все здесь, недолго. Сам десятник и позвать не успел, как стрельцы, слыша приказ сотника, подогнали своих лосей и собрались вокруг Велемира. Все крепкоплечие, с сильными руками и спокойным несуетливым взглядом. Тонкое стрелецкое дело неторопливой вдумчивости требует.

– Мы готовы, Овсень…

Они не просто были готовы, они были сосредоточены и чуть не дрожали от нетерпения, как видел сотник. Они точно так же, как сам их десятник Велемир, губы сжали и брови нахмурили, потому что потеряли то, что им было дорого, и не желали прощать обидчиков, чтобы в другой раз им неповадно было. И сомнений быть не могло, что стрельцы свою задачу выполнят. Боевая злость не мешает воевать и даже позволяет иногда чудеса творить. А сейчас требовалось как раз сотворить чудо, но сотворить его можно было, только проявив отменную выдержку и дисциплинированность, которые, вообще-то, стрелецкой несуетливой натуре всегда свойственны…

Овсень выдержал долгую паузу, желая подчеркнуть важность сказанного и дать стрельцам возможность сосредоточиться на том, что им предстоит услышать.

– Как только вы умеете… По четыре стрелы… Выезжаете на дорогу. Так, чтобы вас видно было. В открытую… Дразните этих зверей… Стреляете до тех пор, пока будет можно. Потом отходите прямо по дороге. Спокойно, с достоинством. Отошли, себя обезопасили, снова стреляете… И так до нас… Мы здесь ждем… И не жадничайте, до встречи всех не перебейте… Мимо нас проходите спокойно, ничего не показывая, урман к нам в объятия запускаете и помогаете издали… В сечу не лезть… Это тебе, Велемир, особые слова… Всем меч обнажить хочется… У всех злость кипит, но – стрельцам запрещаю…

Стрельцов, вооруженных большими сложными луками, берегли всегда. Слишком великая это сила, чтобы подвергать ее риску случайного удара. А в общей сече случайный удар может подстерегать даже самого сильного и опытного мечника, потому что он сосредотачивается на одном противнике, а другой может оказаться у него за спиной.

– Еще… – добавил сотник. – Великан там какой-то объявился… Он там властвует… Его не бейте… Его мне оставьте… Под мой топор… Личные дела… Дела справедливости и суда… Боги дадут силу, и великан нам нипочем… Командуй, Велемир…

Десятник стиснул зубы крепче и кивнул. Голубые глаза парня казались сейчас белыми, и это особенно видно было на раскрасневшемся лице. Овсень уже заметил, как Велемир расспрашивал по дороге к месту засады десятника, что нашел спрятавшихся в лесу беглянок. И по внешнему виду парня уже понял, что Добряны среди беглянок нет, значит, нет там и Всеведы с младшей дочерью Заряной. Думать об этом было больно, хотелось бы и не думать, когда думать о другом было необходимо, но не получалось. Однако думы о судьбе жены и дочерей добавляли сотнику боевой злости, хотя и не толкали его на необдуманные действия. Атака сотни на превосходящие силы противника была обдумана, и в успехе Овсень не сомневался.

* * *

Стрельцы подготовились загодя, попробовав почти единым движением все десять луков и зажав между пальцами левой руки по четыре стрелы[50]. Еще по четыре были вытащены из тулов и приготовлены в специальном кармане седла. Овсень знал, с какой быстротой производится стрельба в этом случае. Урмане обернуться не успеют, как стрельцы выпустят по ним по два запаса. Только одна такая атака стрелецкого ударного «кулака» уполовинит силу врагов. А атак будет несколько…