Книга Островитянин - Томас О'Крихинь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мастер завел себе обычай заходить в некоторые дома, где был хороший очаг, потому что его все время донимал холод. Когда хозяин, по обыкновению, возвращался с пляжа, он клал перед гостем треть жесткого желтого пирога. Тот опускал его на колено, разламывал пополам и принимался жевать без всякой приправы.
– Хороший соус – голод, – говаривал наставник.
Вскоре умерла трехногая женщина. Их дочь и сын все еще живут в этих краях.
Школа была закрыта еще какой-то срок, так что мы с Королем проводили время на охоте в холмах или на морском побережье.
Если во мне все еще теплилось желание побыть любимчиком, потому что я был самым последним из выводка, то у Короля в точности такое желание имелось потому, что он был самым старшим. И это позволяло нам делать все что душе угодно – ну, почти все.
Однажды утром он пришел ко мне пораньше.
– И подняло же тебя что-то в такую рань, – сказала ему моя мать.
– Иду на охоту, – ответил он. – День уж больно замечательный. Рвану до Кяун-Дув[57] и, может, поймаю с полдюжины кроликов. А где Томаc? Спит еще?
– Ну да, вот именно, – сказала она.
– Я здесь, старик, – отозвался я, различив его голос среди всех, что раздавались в доме.
– Бегом давай вставай, – заторопился он, – и пошли на охоту.
– Но у нас совсем нет приличного снаряжения для охоты.
– Есть, старик. Я принесу хорька.
– Но, боюсь, тебе его не дадут, – усомнился я.
– Я его стащу у дедушки, – сказал он.
Мама дала мне еды, и я не мешкая ее проглотил. С тем, что проглотить было непросто, отлично справилась моя славная жевательная мельница: кусок пирога из грубой желтой муки, какой насытил бы и лошадь; желтая ставрида и молоко напополам с водой.
Мы оба мигом выбежали вон. Король пристроил за пазухой хорька, еще у нас были две хорошие собаки, а у меня на плече лопата. Мы быстро направились к холмам. В поисках кроликов мы наткнулись на крольчатню (таким словом называют место, где собралось прилично кроликов разом и они там плотно набились. А словом «норка» обозначают такое место, где их всего по две или три штуки).
Король вынул хорька из-за пазухи, приладил к нему поводок и пустил в нору. Он поставил силки перед каждым входом в крольчатню, потому что в некоторых было до семи входов. Вскоре оттуда выскочил кролик. Но он быстро попался в силок и свалился, поскольку на конце силка была петля. Король вытащил кролика из петли и снова наладил силок. Не успел он все устроить, как выскочил новый кролик – из противоположного входа. Хорек не выходил из норы, покуда не выгнал к нам последнего кролика. Выбрался оттуда только тогда, когда больше ему не попалось ни единого.
Всего хорек выгнал из той норы семь больших жирных кроликов, и все они попались в силки. Затем мы перешли к следующему месту. Король запустил хорька в другую нору, и нам пришлось подождать какое-то время, прежде чем что-то показалось на поверхности. Наконец из норы выпрыгнул здоровенный сильный кролик. Петля задержала его, но тот вырвал колышек, на котором она была закреплена, и помчался прочь. Однако собаки его настигли.
Когда поздний день начал клониться к вечеру, а солнце покатилось на запад, Король сказал:
– Справились мы неплохо, только вот не сможем унести всех этих кроликов домой, мы ослабли от голода.
– Да я никогда еще не видел человека выносливей тебя, – заметил я. – Скорее кто другой свалится от голода, только не ты. Да я сам их всех домой унесу, если только мы не будем ловить еще.
– Ой, нет, не будем. Не станем больше запускать хорька в норки, он уже устал. А когда он усталый, оставлять его внутри может оказаться опасным, – пояснил Король.
Всего в тот раз мы поймали дюжину с половиной кроликов, приличную кучу, и решили собираться домой. У меня была длинная куртка, а в ней большие удобные карманы с внутренней стороны, а в них – добрая краюха хлеба. Это не я ее туда положил, а мама. Она сказала, что день впереди долгий, а у молодых зверский аппетит. И в этом она не ошиблась. Я вытащил краюху, разломил ее пополам и протянул кусок Королю. В те дни ему было не так уж трудно угодить – короны-то у него тогда еще не было. Король жевал хлеб так сладко, словно тот и правда был ему сладок на вкус. А все потому, что этого хлеба не хватило, чтобы успокоить голод. Зато когда Король доел весь хлеб, он опять почувствовал себя сильным и снова пустил хорька в нору, и еще в две норы, и еще, покуда у нас не набралось по дюжине кроликов на каждого. И мы пошли домой, а маленькая звездочка светила нам в вышине.
О том, как семья наша растеклась во все стороны, словно моча Мор. – Закон в действии. – Новые истории Томаса Лысого. – Шивон Рыжая. – Шестеро охотников едут с Острова в Белфаст. – Мой брат Пади возвращается домой из Америки. – Пади Шемас в Дангяне. – «Доброго вам дня, миссис Аткинс!» – Чайный год. – Сборщик с севера.
Раз уж мне случилось упомянуть мочу Мор[58], наверно, было бы правильно, чтобы я разъяснил, какой здесь смысл и что я имею в виду. Когда Мор путешествовала по стране с юга на север, пытаясь отыскать Доннаху Ди, она достигла перевала Мушири, и оттуда ей открылся замечательный вид на все четыре стороны. Моча, когда Мор помочилась, оставила там пятно, след от которого вышел в точности будто перекресток четырех дорог. Какая из дорожек, проложенных влагой, будет самой длинной, по той Мор и собиралась идти дальше, потому как в ту пору не знала пути. Но вышло так, что моча растеклась одинаково по всем дорогам. Вот что сказала тогда Мор:
Вот так она и сделала. Мор отправилась назад, к себе домой. И оставалась там, покуда не скончалась, и ее не похоронили ярдах в двадцати от хижины.
Вот так. Ну да не об этом моя история.
Моя сестра Кать вышла замуж и провела всю свою жизнь в маленьком домике в деревне. Муж у нее был хороший охотник. Я часто брал в руку весло и держал парня под водой всякий раз, как нам требовались крабы для наживки. Однажды я продержал его слишком долго, он едва выбрался на поверхность, весь был синего цвета и с тех пор уж мне больше не доверял.
