Книга Не отвергай любовь - Джо Гудмэн

Когда они вошли в коридор, Уайатт не долго думая прижал Рейчел к стене и накрыл ее рот своими губами. Ее темные оленьи глаза расширились от удивления, но шериф уже ни на что не обращал внимания. Он оторвался от губ Рейчел только для того, чтобы сделать глоток воздуха.

— Вы ведь больше не станете делать этого? — пробормотала Рейчел, не зная, спрашивает ли она или просит.

Уайатт снял шляпу и положил ее на столик у входной двери.

— Посмотрим. — Он заглянул Рейчел в лицо, ища в нем признаки того, что она собиралась залепить ему пощечину. Поняв, что этого не произойдет, он повернулся и спокойно направился в глубь дома.

Пройдя вслед за шерифом на кухню, Рейчел попросила его развести огонь в печи, а сама прошла в кладовку и принесла оттуда кастрюлю с супом и хлеб. Она также поставила на середину стола тарелку с имбирными пряниками, густо намазанными яблочным повидлом.

— Но вы точно не останетесь у меня на ночь, — заявила она.

— Я просто не смогу этого сделать, завтра у меня объезд местности, и мне нужно выезжать до рассвета. — Он бросил на нее взгляд, одна его бровь слегка приподнялась. — В четверг, — напомнил Рейчел шериф.

— Но я вас не приглашаю.

— Я знаю.

— Хорошо. — Она кивнула и пододвинула кастрюлю поближе к Уайатту. Обернув хлеб во влажное полотенце, Рейчел положила его на разогретую сковороду. С подчеркнутой вежливостью она спросила: — А если завтра будет ураган, вы все равно поедете?

— Это моя работа.

— Но вы можете попасть в беду.

— Да, я думаю, что ураган начнется завтра утром. Он может помешать мне выехать рано, поэтому не беспокойтесь, если я приду за своим печеньем позже обычного.

— Я не буду беспокоиться, я буду спать. Мы договаривались, что вы будете забирать печенье в четверг раз в две недели. Вы приходили за печеньем на прошлой неделе. Помните?

— Вы кремень, а не женщина, Рейчел Бейли, — проговорил он, помешивая суп в стоявшей на печи кастрюле. — Но черт возьми, у вас самые мягкие губы из всех тех, что мне случалось целовать.

Рейчел едва не выронила из рук суповые тарелки, которые несла к столу.

— Не делайте этого, — тихо проговорила она, быстро приходя в себя. — Это несправедливо… по отношению к нам обоим.

Он обернулся через плечо и посмотрел на Рейчел. Выражение ее лица было суровым, губы плотно сжаты, от улыбки не осталось и следа.

— Не могу сказать, что разделяю ваше мнение.

— Кажется, вы забыли наш уговор, — сказала она.

— Не помню, чтобы мы это обсуждали. — Постучав большой деревянной ложкой о край кастрюли, Уайатт снова опустил ее в суп. — Жить под одной крышей, спать в одной постели, воспитывать детей — именно так вы очертили круг семейных обязанностей. Но мы с вами не говорили о том, что вы и я подразумеваем под партнерством.

— В таком случае объясните.

Захлопнув дверцу печи, Уайатт снова обернулся назад через плечо.

— И что именно я должен объяснить? Почему я поцеловал вас? Или почему я назвал ваши губы самыми мягкими?

— Вы должны объяснить, почему вы так ведете себя по отношению ко мне. Вы никогда раньше не целовали меня, даже и намеком не давали понять, что хотите этого, и вот вдруг…

— Даже намеком не давал понять? — Его брови взлетели вверх. — Но вы не хотели видеть мои намеки.

Он отошел от печки, покачал головой и, ни слова не говоря, вышел из кухни. Когда через минуту Уайатт вернулся, в руках у него была бутылка виски, которую он взял из шкафа в гостиной. Потом он достал с полки бокал и, посмотрев на Рейчел, слегка приподнял бокал вверх — так он спрашивал ее, не хочет ли она присоединиться к нему. Рейчел отрицательно покачала головой, и Уайатт, пожав плечами, поставил бокал на стол.

Откупорив бутылку, он наполнил бокал примерно наполовину. Как раз на один большой глоток.

— Хлеб, думаю, уже разогрелся, — сказала Рейчел и принялась торопливо разливать суп по тарелкам. — Я хочу, чтобы вы относились ко мне с уважением, — тихо добавила она.

— А вы думаете, я отношусь к вам без уважения? — Он тряхнул головой. — Это был всего лишь один невинный поцелуй. Вы стояли там, в коридоре, с таким взволнованным лицом, что мне показалось, будто вы чего-то ждали от меня. И я, так сказать, пошел на поводу у своих инстинктов. Но это отнюдь не означает, что я не уважаю вас. Это значит лишь то, что я нахожу вас весьма привлекательной женщиной.

— Теперь, — сказала она.

— Что? — Он нахмурился и потянулся к виски. Его пальцы обвились вокруг бокала, но пить он не стал.

— Теперь, — повторила она. — Вы находите меня привлекательной теперь, сегодняшним вечером, но ведь ничего не изменилось, кроме того, что мы подписали кое-какие документы. А я живу в Рейдсвилле уже почти полтора года, но у вас не нашлось для меня и сотни слов за все это время. Вы заметили меня только в тот день, когда вы принесли мне телеграмму, в которой говорилось о смерти мистера Мэддокса. Вы никогда не пытались поцеловать меня раньше и не считали нужным говорить мне комплименты о моих губах. Все это наталкивает меня на мысль, что теперь вы воспринимаете меня просто как удобный вариант. Я не права?

— Удобный вариант? Нет… Я уже давно наблюдал за вами, когда вы фланировали туда-сюда по городу. И должен вам сказать, это зрелище всегда доставляло мне большое удовольствие. Хотя мы с вами почти не разговаривали, у меня сложилось впечатление, что вам тоже нравилось на меня смотреть. Но почему-то вы не хотели по-дружески общаться со мной, а вот с Эйбом, Недом и Генри и даже с Битти-сорванцом вы были сама любезность.

Когда Рейчел слегка приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, шериф взглядом заставил ее замолчать.

— Кроме того, вы не должны забывать о том, что меня связывал договор с мистером Мэддоксом. И в этом договоре черным по белому было написано, что вы не можете выйти замуж до тех пор, пока Клинтон Мэддокс жив. Так зачем же мне было попадаться вам на глаза чаще, чем я это делал? Черт возьми, Рейчел, но вы переходили на другую сторону за два квартала от полицейского участка. И что я мог с этим поделать?

Уайатт дал ей немного времени на то, чтобы осмыслить его слова, а потом показал рукой на ее суп:

— Ваш суп остывает. Ешьте скорей.

На следующий день с утра пораньше Рейчел сразу же принялась за работу. Она собиралась раскроить юбку и жакет для миссис Лонгабах из ткани цвета зеленого мха, а потом вечернее платье из муслина для Молли. Она несколько раз оставляла работу, подходила к окну и задумчиво смотрела на падающий снег. Прекрасно понимая, откуда в ней эта задумчивость и почему в мыслях воцарился беспорядок, она волновалась. Раньше с ней такого не случалось, подобных чувств она никогда не испытывала.

Она расчистила дорожку от снега к роднику и принесла из сарая еще немного поленьев. С утра пораньше развела в печи огонь и решила не гасить его весь день. Теперь в доме было довольно тепло, хотя на улице ветер усиливался с каждым часом.