Книга Не отвергай любовь - Джо Гудмэн

Сакраменто, Калифорния

Июнь 1881 года

Было слышно, как они ругались. И на этот раз так громко, что их голоса долетали до дверей его спальни.

В ее голосе звучала непреклонность, в мужском голосе — с трудом сдерживаемые гнев и злость. Она не сдавалась. Тогда ее противник начал угрожать ей, потом умолять, затем снова угрожать.

Нетрудно было представить себе, как она ходила по комнате, стараясь держаться от него на расстоянии и не подпустить его к себе ближе. Между ними, должно быть, все время оказывался стол, диван или кресло. Потом она будет чувствовать себя совершенно измученной.

Слуги вмешиваться не станут. Они знают свое место, и никто не посмеет переступить грань, отделяющую их от хозяев. Хотя все они и любили свою госпожу, чувство привязанности к ней растворялось в том страхе, который вызывал в них этот человек.

Он знал это по опыту. Раньше он, бывало, осторожно подходил к наружной двери и терпеливо ждал, надеясь услышать ее торопливые шаги в холле. Он знал, что должен был что-то сделать. Но он знал и то, что если ему удастся это сделать, это только ухудшит ее положение.

И вот теперь он ждал, примет ли она сегодняшней ночью неизбежное.

Прокатившийся по дому грохот испугал его. Легко дрогнула кровать, на которой он лежал. Что же это упало? Стул? Стол? Стопка книг? Он снова закрыл глаза, и перед его мысленным взором возникла картина — два противника стоят друг против друга, затаив дыхание. Снова что-то упало на пол. Теперь звук был глухим, как будто упало что-то тяжелое.

Он быстро подтянул под себя локти, собираясь встать. Представил, как он откидывает одеяло и опускает ноги на пол. В своем воображении он уже оделся и направился к двери. Но его тело, лишь слегка дернувшись в постели, снова застыло в неподвижности. Он не мог сделать того, что ему хотелось.

Он откинулся на подушки и закрыл глаза. Теперь голосов уже не было слышно. В доме воцарилась тишина.

Он продолжал ждать, затаив дыхание. Она взяла верх или над ней взяли верх? Его грудь сдавило, в ней появилась неприятная тяжесть. Плотно сжав губы, он поморщился.

Наконец он услышал ее шаги, легкие и быстрые, и сразу догадался об исходе сражения. Она шла по холлу. Выдохнув, он торопливо, одним глотком, втянул в себя воздух. Прошло мгновение. Когда она дошла до двери его комнаты, он успел выровнять дыхание. Грудь уже поднималась и опускалась спокойно, без рывков. Он открыл глаза и стал ждать.

Быстро протянув руку, он погасил висевшую над его кроватью лампу. Его взгляд остановился на двери, которая бесшумно приоткрылась. В комнату проскользнула темная фигурка. Она вошла не крадучись, но в ее движениях ощущалась осмотрительность, которая всегда ее отличала. Все чрезмерное было чуждо ее натуре.

Она выглядела элегантно в этой комнате, убранство которой представляло удивительную смесь разных стилей. Гардины из китайского шелка соседствовали с классическими итальянскими вазами, напротив его кровати возвышался готический мраморный камин, привезенный из средневекового французского замка.

Когда она прошла по персидскому ковру с затейливым рисунком и остановилась у изголовья кровати, он словно окаменел.

Прошло несколько секунд, прежде чем она заговорила.

— Теперь пора, — сказала она.

Он кивнул. Хотя он ожидал именно этих слов и даже надеялся, что она наконец произнесет их, у него вдруг пресеклось дыхание.

— Ты ведь простишь меня, да?

— Это была моя идея, — сказал он, и на ее губах заиграла слабая улыбка. Он сразу понял, почему она улыбалась. Она подыгрывала ему. — Он сделал тебе больно?

— Нет.

Она лгала, и это было более чем очевидно. Ее щеки залил румянец, но он не смог скрыть темно-красного пятна на ее подбородке.

— Не хуже, чем обычно, — поправилась она.

Нетрудно было представить, как теперь выглядело ее тело. Он внутренне содрогнулся.

— Теперь тебе следует уехать.

— Да, — проговорила она, продолжая стоять у кровати.

— До того как он появится здесь.

Она смотрела на него, не в силах отвести глаз.

— Он становится все более нетерпеливым. Таким, как сегодня, я никогда его не видела. — Она снова грустно улыбнулась, как будто сообщила ему что-то очень важное. Потом, к его удивлению, она присела на край кровати и наклонилась к нему. Откинула край одеяла и нашла его руку, взяла его пальцы в свои ладони.

— Мне очень не хочется оставлять тебя, — сказала она. — Ты ведь не верил, что я захочу уехать.

Он ничего не ответил на это, его разум пытался принять открывающуюся перед ним правду. Ему лишь хотелось прикасаться к ее рукам, ощущать их мягкость и тепло.

— Я знаю, — наконец проговорил он.

Он не мог уехать вместе с ней. Это было невозможно, и притворяться, что существует другая возможность, было бессмысленно. Обман причинил бы им обоим слишком много боли.

— Не нужно бояться, что он будет грубо обращаться с тобой, — сказала она.

— Я не боюсь его.

— Разумеется, не боишься. Я просто хочу сказать, что он не потревожит тебя после моего отъезда.

Он знал, что так она на самом деле и думала, поэтому не стал ни в чем ее разубеждать.

— Ты будешь делать то, чего от тебя ожидают? — спросила она.

Он молча смотрел на нее, понимая, что она говорила о его сиделках. Им уже объяснили, как за ним ухаживать. Им рассказали, что он ест, ознакомили со всеми его кулинарными пристрастиями. Теперь сиделки знали, какие упражнения он должен делать, какое постельное белье ему следует стелить, какие книги ему нужно приносить. Вероятно, их не забыли поставить в известность и о том, что он может смошенничать при игре в карты или шахматы, и попросили вести себя в зависимости от того, пребывает он в дурном или хорошем настроении.

Все это она продумала заранее, у нее было время на подготовку. Тем временем она сама продолжала ухаживать за ним, опекала его, словно мать, лелеяла его, но при этом ни намеком не давала понять, что скоро уедет.

— Я рассчитываю на твой здравый смысл, — сказала она.

— Постараюсь не разочаровать тебя.

Она снова улыбнулась, на этот раз чуть насмешливо и в то же время добродушно.

— Ты почти убедил меня.

Он улыбнулся ей в ответ, стараясь скрыть огорчение. Он почувствовал, что ее руки вспорхнули с его руки и ускользнули прочь. Она обхватила себя за плечи и наклонилась, чтобы поцеловать его. Ее губы коснулись его лба. На одно лишь мгновение. Но он знал, что позже будет сотни раз воскрешать в памяти этот поцелуй, прикосновение ее теплых губ.