Книга Вечная мерзлота - Виктор Ремизов

ПОСТАНОВЛЕНИЕ (о приеме под надзор и направлении к месту поселения)

Я, оперуполномоченный, – вписал лейтенант, – 3 Отделения 9 Отдела Управления МГБ по Красноярскому краю л-т Носов, рассмотрев материалы на ссыльно-поселенку Николь Вернье, 1925 года рождения.

НАШЕЛ: Вернье Н. на основании наряда отдела «А» МГБ СССР этапирована из пос. Ермаково Игарского р-на Красноярского края.

Руководствуясь Директивой МГБ СССР № 27 от 25 апреля 1951 года,

ПОСТАНОВИЛ: Николь Вернье направить на поселение в Минусинский р-н Красноярского края, под надзор местного органа МГБ.

Оперуполномоченный 3 Отделения 9 Отдела УМГБ по Красноярскому краю Л-т Носов

СОГЛАСНЫ: Начальник 3 Отделения 9 Отдела УМГБ по Красноярскому краю П-к Филимонов

Замначальника 9 Отдела УМГБ по Красноярскому краю К-н Шишин

В верхнем углу документ был утвержден росписью Начальника Управления МГБ по Красноярскому краю. Полковником. Подписи везде уже стояли. Получалось, четыре офицера госбезопасности занимались ее судьбой. Лейтенант расписался и с интересом посмотрел на Николь. У человека явно было хорошее настроение:

– Не пойму, что за фамилия – латышка?

– Латышка.

– Ну-ну, Николь, как Николай, получается.

Николь кивнула, подумав, что вот такой же грамотей-писарь сделал когда-то ее латышкой. Сейчас, правда, ей это было на руку.

– Каких фамилий только нет. Кабыздохова вчера оформлял, знаете, собак так зовут: эй, Кабыздох! А тут человек! А перед Новым годом у меня целая итальянка была… – лейтенант опять поскреб усы, – забыл фамилию. – Он глянул на дверь и, склонившись ближе к Николь, зашептал: – У нее место рождения – Рим! Вот бы посмотреть! Я в Берлине был и в Варшаве… да там одни камни остались.

– Вы воевали? – спросила Николь, уважительно улыбаясь. Лейтенант выглядел молодо.

– Два года, – он покосился на наградные планки на гимнастерке, потом на Николь, добавил совсем благодушно: – Могу «обязательство» и «расписку» с вас взять.

– Я давала и то и другое…

– Надо новые, расписка у вас устаревшая, теперь за побег с места поселения двадцать лет дают. Давайте, чтоб вам с ребенком в комендатурах не мучиться. У нас все отпечатано, только вписывай!

Он положил бланк и обмакнул ручку в чернильницу. Кажется, лейтенант любил писать.

РАСПИСКА № 26730

Мне, Николь Вернье, 1925 года рождения, объявлено, что я выслана в ссылку вКрасноярский край и место поселения мне определено с. Лугавское Минусинского района

Откуда выезжать без разрешения органов МГБ не имею права.

Я предупреждена, что за побег с места постоянного поселения буду привлечена к уголовной ответственности по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 26 ноября 1948 года. Мера наказания за это преступление предусмотрена 20 лет каторжных работ.

25 июня 1952 года. Расписку отобрал мл. л-т Носов.

Николь расписалась.

– А можно прочитать весь указ?

– Можно. Многие просят. – Лейтенант порылся в бумагах и достал замызганный листок.

УКАЗ ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР № 123/12…

«Об уголовной ответственности за побеги из мест обязательного и постоянного поселения лиц, выселенных в отдаленные районы Советского Союза в период Отечественной войны»

В целях укрепления режима поселения для выселенных Верховным органом СССР в период Отечественной войны чеченцев, карачаевцев, ингушей, балкарцев, калмыков, немцев, крымских татар и др., а также в связи с тем, что во время их переселения не были определены сроки их высылки, установить, что переселение в отдаленные районы Советского Союза указанных выше лиц проведено навечно, без права возврата их к прежним местам жительства.

За самовольный выезд (побег) из мест обязательного поселения этих выселенцев виновные подлежат привлечению к уголовной ответственности. Определить меру наказания за это преступление в 20 лет каторжных работ.

Дела в отношении побегов выселенцев рассматриваются в Особом совещании при Министерстве внутренних дел СССР.

Лиц, виновных в укрывательстве выселенцев, бежавших из мест обязательного поселения или способствовавших их побегу, лиц, виновных в выдаче разрешения выселенцам на возврат их в места их прежнего жительства, и лиц, оказывающих им помощь в устройстве их в местах прежнего жительства, привлекать к уголовной ответственности. Определить меру наказания за эти преступления – лишение свободы на срок в 5 лет».

– А Катя? На нее нет никаких бумаг? – Николь отдала Указ.

– На нее нет. Отец-то у нее вольный? – лейтенант аккуратно промокнул бланки пресс-папье.

– Я не знаю…

– Что, отца не знаешь?

– Я не знаю, где он сейчас.

– Бросил вас?

– Может, и бросил, – пожала плечами Николь.

– Я бы таких, кто бросает, сажал бы! – лейтенант недовольно, со значением потеребил усы. Он, кажется, и вправду был добрый. – А этот, – строго кивнул на живот, – тоже его работа?

Николь чуть не рассмеялась, опустила голову и кивнула.

– Если хочешь добираться сама, я выпишу направление и маршрутный лист, но лучше по этапу. Туда почти пятьсот верст, билетов на пароход не достать… да и денег стоит.

– А где нам ждать этого этапа?

– В тюрьме, – лейтенант развел руки. – Где еще?

– Не хочу на этап, – решительно нахмурилась Николь. – У меня девочка, зачем ей это? Мне сказали, что я на особом учете. Что это значит, товарищ лейтенант?

– Гражданин! – по привычке поправил ее лейтенант, складывая бумаги в личное дело. – Для вас ничего не значит, это наши внутренние инструкции. Отмечаться в комендатуре будете раз в неделю, вот и все! Точно сами поедете? А билеты?

– А вы нам не поможете? Сделайте доброе дело, гражданин лейтенант!

– Билеты за свой счет! – удивился он ее просьбе.

– У меня есть деньги. – Николь жалостно смотрела на младшего лейтенанта. Она видела свое лицо в зеркало. Распухшее после почти двухнедельного этапа, некрасивое лицо бабы на сносях…

Лейтенант задумался, дверь в кабинет приоткрылась, в нее заглянул военный:

– Носов, мы в столовую! Догоняй! – и дверь закрылась.

– Попробую купить, тут рядом. Вам какой класс? Четвертый?

– Четвертый, но можно и на палубу… вам деньги дать? – Николь с ужасом думала, как у него на глазах будет распарывать Катину куклу.

– Потом отдашь, у нас зарплаты – вам не чета! – он подошел к спящей Кате. – Разбудить придется, в кабинете нельзя. В коридоре ждите.