Книга Вечная мерзлота - Виктор Ремизов

Так же как и Сновский, обстоятельно и терпеливо отвечал на мои вопросы, готовил к нашим встречам материалы, карты Енисея с пометами, вырезки из газет разных времен. Он жил в Красноярске, мы встречались четыре раза – обсуждали уже готовые части книги. Ошибок было немного, все сложные места я выяснял с ним заранее, но были. Например, по поводу шторма в Енисейском заливе Виталий Александрович хитро улыбался: «Написано все точно, но на такой глубине во время шторма судно просто разбивает о дно. Они у вас все покойники!» Можно было просто «увеличить» глубину в том месте залива, но я переписал все заново. Даже боцмана пришлось спасать.

Козаченко прочел роман в первом черновом варианте. Он умер в возрасте девяноста лет 11 октября 2018 года. Я позвонил в то утро, просто проведать, жена сказала, что опоздал совсем немного.

В книге есть «поклон» Виталию Александровичу – он назван в романе своим именем на своем рабочем месте, а очерк «Бухта капитана Варзугина» принадлежит его перу. Такое ему «спасибо» на все время, пока будет жить эта книга. Но главное – в «Вечной мерзлоте» останется живой его любовь к Енисею и к его товарищам – умелым и мужественным енисейским речникам.

Александру Борисовичу Иванову – прекрасному товарищу, во время работы над книгой он был генеральным директором Енисейского речного пароходства. Журналист по первому образованию, он легко понимал мои нужды. Это он познакомил меня с Козаченко и другими старыми капитанами, он отправил на три недели с экипажем буксира «Капитан Очеретько» с весенним завозом грузов. Вслед за льдами мы спускались по Енисею, а потом шли вверх по бурной Подкаменной Тунгуске, которая поднялась той весной на тринадцать метров. Спасибо дружному экипажу буксира, что помогли почувствовать тонкости их профессии и отношений.

А еще спасибо Александру Иванову за издание книг памяти и замечательный музей Енисейского пароходства (директор Борис Михайлович Гончаров), в которых с любовью и знанием дела сохраняется память о жизни и работе речников. «Вечная мерзлота», кстати, началась с того, что мне в руки попал мартиролог репрессированных капитанов, изданный пароходством.

Александру Михайловичу Казанцеву – нынешнему «хозяину» заброшенного Ермаково. За хлеб-соль, за таежные «экскурсии» в лагеря и по Ермаково. Вообще за гостеприимство, за любовь к своей земле и широту души.

Владимиру Петровичу Демидову – депутату Заксобрания Красноярского края, моему старому товарищу, благодаря ему мы с сыном побывали в норильских шахтах (глубже километра под землю!), на медеплавильном комбинате, в памятных местах и музеях Норильска. За его всегдашнюю поддержку на красноярской земле.

Михаилу Тарковскому – замечательному писателю и человеку. Никто лучше Тарковского не написал про Енисей и охотников-промысловиков, боюсь, что и не напишет (книги «Замороженное время», «Енисей, отпусти», «Избранное», документальный фильм «Счастливые люди»).

Очарованный его прозой – у большой прозы есть такое свойство! – я когда-то отправился к нему в Бахту, в среднее течение Енисея. С тех пор я много раз бывал у Миши в тайге, на енисейских притоках, а его замечательные друзья-охотники стали и моими друзьями.

Небольшому коллективу Красноярского общества «Мемориал». Их многолетняя работа вывела на свет судьбы тысяч репрессированных людей. (На их сайте почти 15 000 материалов – воспоминания бывших заключенных и ссыльных, документы, связанные с репрессиями, списки пострадавших, фотографии, публикации и исследования.)

Особая благодарность руководителю красноярского «Мемориала» Алексею Бабию, безусловному знатоку той эпохи, за скрупулезное и доброжелательное чтение моей рукописи. Вспоминая о наших разговорах, всегда думаю, сколько же в российской провинции скромных и в высшей степени интеллигентных людей.

Огромное спасибо энтузиастам – исследователям дорог 501 и 503. Многие из них (за год, два или три) прошли всю дорогу от начала до конца, оставили фото- и видеоматериалы, свои разыскания и соображения. Благодаря им можно наблюдать состояние Трансполярной магистрали в разные годы. Полное таежное и тундровое безлюдье, тяжелый климат, гнус, преодоление рек и болот – экспедиции эти были очень непростые и очень нужные. Это и есть сохранение истории нашей Родины. Невозможно переоценить вклад этих людей.

Отдельная благодарность историку, автору книг по истории Северо-Западной Сибири Вадиму Николаевичу Гриценко. Одному из самых преданных исследователей Трансполярной магистрали, прошедшему ее пешком с фотоаппаратом, открывшему в различных архивах и опубликовавшему, может быть, самое большое количество документов по Стройкам 501–503 (книги «История «Мертвой дороги», «Ямальский Север при Сталине»).

Сотрудникам музеев в Норильске, Дудинке, Игарке за их работу и помощь.

Моему другу, скульптору Михаилу Переяславцу.

Моему сыну Степану, которого я очень люблю, за наше с ним путешествие на моторной лодке по маршруту: Дудинка – Игарка – Ермаково – лагеря – Туруханск – вверх по реке Турухан и обратно в Дудинку и Норильск. Это почти полторы тысячи километров. Попасть туда иначе не получилось бы.

Найти товарища на такое путешествие было непросто, даже предлагать неудобно – я ехал за «волнением». В тех местах, зарастающих тайгой, где не так давно жили и работали люди, должно было возникнуть волнение, без которого за такую тему браться было нельзя. Степа все это понимал и согласился.

Нам не очень повезло: когда 11 августа 2014 года мы со Степаном, тогда двадцатилетним, сходили по трапу самолета в Норильске, шел снег. В Дудинке, где мы накачивали нашу большую лодку, крепко штормило, все суда стояли на якорях, но нам надо было отправляться – через день нас ждали в Игарском музее.

В первый наш вечер на берегу Енисея мы не без труда поставили палатку и зажгли костер. Ветер был такой, что тушенку выдувало из ложки. И затем из восемнадцати дней путешествия четырнадцать Енисей сильно штормило, иногда с дождем, иногда без.

Мы побывали в заросшем молодым лесом и крапивой Ермаково, в хорошо сохранившемся лагере на Барабанихе, поднялись на триста километров по безлюдной таежной реке Турухан, где железная дорога когда-то шла вдоль реки.

Возле ночных костров мы разговаривали об увиденном, думали о простоте и обыденности варварства, о том, как странно уживаются в России государство и человек. Степа предполагал, что может получиться книга о насилии. И о любви, преодолевающей насилие. Двадцатилетнего парня волновали эти вопросы, и это многое определило в моей работе.

Писать книжку только для шестидесятилетних нет смысла…

И наконец, спасибо моей жене, моим терпеливым друзьям, читавшим рукопись и думавшим над ней.

Ну и тебе, конечно, мой читатель, раз уж ты оказался здесь. В конце концов, каждый читает свою книгу.

Так же как и живет свою жизнь.