Книга В поисках мальчишеского бога - Дмитрий Ищенко

Наверное, в обычной ситуации мы вряд ли смогли бы с их помощью сделать хоть что-нибудь, но сейчас мы били по люку с остервенением, на какое способен лишь тот, кто борется за свою жизнь. И с каждым ударом, от которого скрипели замки, внутри нас рождалась новая сила. И уже не осталось ни следа от страха и беспомощности. Жажда жизни, осознание её ценности гулом проносились по катакомбам, переполняли нас и не давали опускать руки. С каждым ударом мы доказывали своё право на жизнь. И мы её заслужили.

Когда люк с треском упал, я едва успел отскочить в сторону. Мишка направил вверх тускло светящий фонарь, и мы оба вскрикнули:

– Есть!

За люком начинался вертикальный колодец, такая узкая шахта, в стены которой была вмонтирована железная лестница.

Видели бы вы, с какой скоростью мы карабкались наверх! Я боялся, что лестница может сорваться со старых креплений и мы полетим вниз. Но в таком случае я был готов упереться в края колодца и карабкаться, как Спайдермен. Но я старался гнать от себя тяжёлые мысли. Всё будет хорошо. Хватит с нас неприятностей. Тем более когда в вышине мелькает небо. Или то, что им кажется… Хотя мы были убеждены, что ничего иного там и не может быть.

К счастью, небо не подкачало. Оказалось ровно там, где мы и предполагали. А уж когда мы вырвались из скалы, победный крик разнёсся над сопками. Мы стояли с Мишкой на макушке самой высокой из них и, раскинув руки, давали этому миру знак, что мы вернулись, мы живы, мы смогли защитить своё право на жизнь. Мы были готовы петь и танцевать до бесконечности. И это несмотря на то, что ещё предстояло несколько часов обратной дороги!

Когда мы выбрались на макушку сопки, выяснилось, что внутри мы пробыли от силы часов пять-шесть. Это я понял по положению солнца в небе. А мне казалось, чуть ли не всю жизнь.

Да, и самое удивительное! Я же до этого не умел подтягиваться. Совершенно! Болтался на перекладине, как сосиска. Иногда чего-то там трепыхался, но всё равно подтянуться не мог. А тут я совершенно точно помнил, что подтягивался и подтягивался, да ещё и Мишку тянул. Точно помню: было. А как это у меня получалось, до сих пор не понимаю.

И всё-таки обратный путь оказался тяжёлым. Уже стемнело, и было трудно выбирать верную дорогу. Опять приходилось обходить валуны и речки, прыгать по болотным кочкам, нырять со скалы на сопки.

Как вышло, что Мишка споткнулся и подвернул ногу, я даже и не видел. Только услышал тихий крик и звук падения. Потом обернулся и подошёл к нему. Миша уже сел, но встать не мог.

– Ничего, осталось немного. Облокачивайся на меня…

Так мы и шли на трёх ногах, а я не без лёгкого ужаса думал, что ждёт нас дома. Но всё-таки на душе было спокойно. По-настоящему страшного мы избежали, из-за остального и волноваться не стоило. Вокруг царила тишина. Северное небо спокойно укрывало нас своим бескрайним куполом, словно защищая от любых неприятностей. К тому времени уже начинало смеркаться, а это значило, что полярный день устремлялся навстречу полярной ночи. И даже казалось, что при желании в небе можно разглядеть звёзды: ковш Большой Медведицы и самую яркую из них – Полярную, сиявшую ровно над Северным полюсом.

Я понимал, как волнуются наши родители. Поэтому, услышав шум двигателей – а до маяка оставалось ещё километра два, – тут же достал из рюкзака ракетницу – настоящую, хоть и не новую. Её дал мне отец, когда мы только приехали, сказав:

– Если что, стреляй. Это знак просьбы о помощи.

– А если никто не увидит и не придёт? – спросил я.

– Здесь так не бывает. Обязательно увидят и придут.

Я поднял ракетницу над головой, зажмурился и нажал на спусковой крючок. Не с первой попытки, но всё-таки он поддался. Ракета, зашипев, взметнулась вверх красной полосой.

Минут через семь к нам подъехал БТР. На борту сидели наши отцы и морпехи, которых я уже видел. Несколько часов они искали нас, и вот мы наконец-то нашлись.

Что и говорить, досталось нам тогда! Но, как ни крути, за дело.

– Вы нарушили всё, что можно! – гремел мой отец, когда мы сидели на кухне и ели по второй тарелке жареной картошки.

– Ушли и никому ничего не сказали! – подхватывал Мишкин папа.

– А если бы не этот люк, что бы вы делали?!

– Мы бы вас никогда не нашли!

– Вы не подумали ни о себе, ни о нас!

– Это верх безответственности – перед собой, своими жизнями и перед нами!

Нас распекали вдоль и поперёк. Причём совершенно справедливо. Ну а мы и молчали, потому что были полностью согласны.

Рядом молча стоял морпех. Он мне сначала не понравился, когда подстрелил оленя, а тут выяснилось, что это он поднял шум, когда на его участке неизвестные проникли в командный пункт времён Великой Отечественной войны:

– Парни, запомните навсегда: в мужской жизни все правила написаны кровью и горьким опытом. За ними – судьбы сотен людей. Вы уже не дети, должны понимать, что игры заканчиваются, когда речь идёт о человеческой жизни и безопасности. Своей или чужой! Нарушать правила – это очень большая ответственность, которую человек берёт на себя. Сто пятьдесят раз подумай, прежде чем сделать. И если есть возможность не нарушать – не нарушай. Это как правила дорожного движения.

– Понятно? – спросил отец.

Всё было верно. Мы молчали. И лишь в конце ужина встали с понурыми головами:

– Простите, пожалуйста…

Все молчали.

– Идите спать, – сказал отец.

Мы с Мишкой легли на соседних кроватях. Его оставили у нас, перевязали ногу, и сейчас он чувствовал себя лучше.

Даже не знаю, кто из нас с Мишкой уснул быстрее – он или я. Добрались до кроватей, тихонечко легли на них, вытянули ноги и… И всё – больше ничего не помню. Только то, что сон был глубокий и настоящий. Но это я почувствовал уже на следующее утро.

Как одной бомбой в мире стало меньше

Через пару дней на Северном флоте начались учения – настоящие, большие. Мы регулярно слышали гул техники где-то на соседних сопках. На горизонте в океане то и дело появлялись силуэты боевых кораблей. Иногда в небе пролетали самолёты. Мы задирали головы, а спустя несколько секунд – так быстро летали истребители – возвращались к своим занятиям.

Вообще-то ко всяким военным делам я отношусь спокойно. При виде оружия в обморок от восторга не падаю, да и особого желания возиться с ним у меня нет. Думаю, это всё-таки не моё. Но Мишка от уханья орудий воодушевился. И настоял, чтобы мы посмотрели, чем там занимаются военные.

Мы прошли примерно километр в сторону полигона, пока нас не остановили морские пехотинцы. Это оказались уже знакомые ребята с офицером. Только сейчас я прочитал надпись на его нагрудном шевроне: «Палицын С. М.». Он проследил за моим взглядом и улыбнулся:

– Сергей меня зовут, Сергей Михайлович.