Книга Друиды. Поэты, ученые, прорицатели - Стюарт Пиготт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Важность для археологии и антропологии ранних ирландских эпосов и их датировки была хорошо обоснована Джексоном. Первоначально эти устные произведения сочинялись, чтобы быть рассказанными для развлечения и прославления. Их заучивали наизусть и передавали из поколения в поколение барды и сказители. Можно указать на Ольстерское собрание сказок, в которых отразился языческий мир до появления в Ирландии христианства (в V в. н. э.) и раньше, чем изменилась политическая ситуация в том же веке. Они доисторичны в буквальном смысле этого слова и могут относиться к периоду не позднее IV века н. э. Общая картина кельтских нравов и обычаев, представленная в этих сказаниях, находится в поразительном соответствии с той, что рисует Посидониева группа классических источников по Галлии, вплоть до мельчайших деталей. Однако друиды в «местных» источниках не выполняют функций формальной власти, на мысль о которой наводят классические тексты, описывающие более ранний период на континенте. Четкого разделения между друидами, бардами и предсказателями не прослеживается и в ирландских сказаниях о героях или законах. В них друиды делят в социальной иерархии место с поэтами и другими учеными людьми, непосредственно за знатью.
Короче говоря, ирландские местные источники, особенно героические саги, являются продуктом примитивного неграмотного воинственного общества с военной знатью. Они составлялись в соответствии с ценностями и принятой манерой поведения этого социального слоя. В сагах предстает нетронутый и не подогнанный под чужие мерки нехристианский языческий мир. И это несмотря на то, что перевод устных ранних версий сказаний в последнюю письменную редакцию делался руками христианских церковнослужителей. Сопоставляя эти свидетельства с классическими источниками, не следует забывать, что они отражают мир Ирландии, а не Галлии, IV века н. э., а не I или II века до н. э. Это взгляд варвара изнутри, а не оценка цивилизованного наблюдателя извне.
Обратимся теперь к содержанию названных источников и проследим подробнее, откуда взялось само название их священничества. В классических текстах оно встречается только во множественном числе: «druidai» в греческом, «druidae» и «druides» в латинском. Формы «drasidae» или «drysidae» являются либо ошибками переписчиков или результатом порчи манускрипта. Луканово «dryadae» явно получилось под влиянием греческого названия древесных и водяных нимф (латинское «дриады»). Эти формы предваряют галльские наименования «druvis» от «druvids», но, как мы уже говорили, это слово не встречается в романо-кельтских надписях. В староирландском есть слово «drui», являющееся единственным числом, множественная форма – «druid». Было много дискуссий о происхождении этого слова. Сегодня многие склоняются к точке зрения древних ученых, в частности Плиния, что оно связано с греческим наименованием дуба – «drus». Второй его слог рассматривается как происходящее от индоевропейского корня «wid», приравниваемого к глаголу «знать». Взаимосвязь с подобным словом выглядит вполне логично для религии, святилища которой располагались в смешанных дубравах средней Европы. Далее мы увидим, что особая связь друидов с дубами подтверждается неоднократно. Название Галатского святилища в Малой Азии, зафиксированное Страбоном, «Drunemeton», содержит тот же корневой элемент в сочетании с галльским словом для святилища – «nemeton» и обсуждается в последней главе.
Как доказывают материальные памятники латенской культуры на пике своего территориального расцвета, перед римским завоеванием, кельтский мир простирался от смешения кельтиберов на западе и Британских островов на севере, за линию Кельн-Лейпциг-Краков к Трансильвании и Балканам на востоке и далее к Галатскому царству в Малой Азии.
Однако классические тексты прямо упоминают о наличии друидов лишь в Галлии и Британии. Цезарь утверждает, что в Германии друидов не было, Бернский схоласт дает в сноске к Луканову упоминанию о друидах пояснение: «Германский народ. Но есть также друиды – галльские философы». В некоторых александрийских текстах присутствует путаница, связанная с использованием слова «Galatai», которое обычно переводят как «галаты» и применяют для именования кельтских народов Малой Азии, мигрировавших туда в III веке до н. э., или к жителям римской провинции, основанной там в 25 году до н. э. Диоген Лаэртский, цитируя источник второй половины III века до н. э., сообщает, что у кельтов («Keltoi») и галатов («Galatai») были предсказатели, называемые друидами («druidae» и «semnotheoi»). Вскоре мы вернемся к этому последнему термину. Он явно представляет собой искаженное слово, и смысл его темен, но суть фразы понятна. В ней утверждается, что у кельтов и/ или галатов были и друиды, и «семнотеи» или либо те, либо другие. Диоген приводит список чужеземных «философов» (персидские маги, индийские гимнософисты и так далее) и различные версии, предлагаемые Климентом, который приписывает друидов «Galatai», а философов – «Keltoi». За ним в этом следует Кирилл. Наконец, в VI веке Стефан Византийский пишет о друидах как о философах галатского народа («ethnos Galatikon»). Если воспринимать слово «галат» буквально, то послужившее предметом недавних споров название места «Drunemeton» может рассматриваться как подтверждение существования друидов в Малой Азии.
Однако, с другой стороны, альтернативное использование слова «галаты» или «галатский» в значении «галльский» восходит к Посидониевым источникам. «Это целая раса, которая теперь именуется галльской или галатской (Gallikon te kai Galatikon)», – пишет Страбон. Диодор точно так же использует то одно, то другое название и проводит различие между кельтами юга и галатами севера, причем римляне тех и других называют галлами. В свете этого мы не можем с уверенностью пользоваться александрийскими источниками для подтверждения присутствия друидов в кельтской Малой Азии. Было бы предпочтительно считать слово «галатский» всего лишь элегантной заменой слова «галльский». Существенным является также то, что классические источники показывают нам галло-британских друидов, а древнеирландские тексты, естественно, рисуют лишь местную ирландскую жизнь.
Положение, занимаемое друидами в кельтском обществе, было предметом особого интереса античных исследователей, в частности Посидония и его последователей. Как мы видели, часть его философии составляла вера в то, что варварские общества сохраняют в себе остатки примитивной невинности, нетронутости золотого века, что мудрецы там служат посредниками между богами и людьми, являются законодателями и наставниками сообществ. По сути дела, в кельтском мире жречество было обособленным, глубокоуважаемым и влиятельным слоем общества, таким же, как и у других народов Европы. Но греко-римская цивилизация от этого уже ушла. Такое социальное разделение было легко заметить, и те, кто выискивал в нецивилизованных народах правителей-мудрецов, были склонны чрезмерно выпячивать подобную черту кельтского общественного устройства. Данное философское предубеждение неизбежно слегка искажало увиденное. Когда речь идет о Цезаре-политике, эта тенденция особенно заметна.
В свете недавно высказанного мнения друидов неправильно было бы называть жрецами или считать их членами жреческого клана, следует кратко рассмотреть, что представляла собой кельтская «номенклатура». Несмотря на сетования миссис Чедвик, представляется невозможным употреблять эти термины в сколько-нибудь разумном антропологическом или историческом смысле, не включая сюда друидов и других представителей, несомненно, сложного в своих градациях кельтского жречества, многие названия которых не дошли до нас. Это был особый класс посвященных хранителей мудрости и традиций племени, осуществлявших связь богов и людей. Они умели слагать стихи и составлять календари, знали, как совершать ритуалы жертвоприношений и правильно толковать предзнаменования. Все эти функции жречества друиды регулярно отправляли, что отмечают и классические и местные источники.
