Книга Клады Отечественной войны - Александр Косарев

К этому утверждению очень хорошо подходят строки из дневника де Лотье: «Двигаться дальше невозможно — так трудна дорога. В два дня (7-го и 8-го) мы потеряли 1200 лошадей, на которых держалась вся наша надежда. Казаки то идут впереди нас, то за нами следуют, и мы больше не можем посылать ни отрядов, ни фуражировщиков, так как у нас осталось лишь небольшое количество всадников.

Не находя никакого пропитания по дороге и увидев вдали деревню, которая представляется уцелевшей, многие солдаты выходят из строя и, перестреливаясь с казаками, идут туда наудачу. Некоторые из наших были, таким образом, захвачены в плен. Другим же удалось купить немного ржаного хлеба, сухого и чёрствого».

Написано офицером, который находился при штабе, рядом с вице-королём. Если для них всё было так трудно, то что же говорить об отставших пехотных частях и батареях? Там-то положение вообще было нестерпимое! Не чаяли сохранить самих себя. Но, несмотря ни на что, наиболее ценные вещи несли и везли до крайнего предела. И дотащили ведь! Форсировали Вопь у Ярцева перевоза и вышли-таки к долгожданным Пологам. Но ждало их там несколько не то, на что надеялись французы.

О тех далёких от нашего времени событиях по-свойски, по-домашнему рассказывает двоюродная сестра княгини Друцкой-Соколинской. Вскоре после войны она приехала в гости к Б.И. Потёмкину. Как раз напротив его дома происходило избиение переправившихся французов казаками. По стечению обстоятельств, личная карета Евгения Богарне досталась местному крепостному. Тот продал её как раз отцу сестры за 10 четвертей ржи. Тот в свою очередь с барышом перепродал её другим лицам, несмотря на то, что она была с оборванной обивкой. Но суть моего рассказа состоит вовсе не в том. При капитальном ремонте пресловутой кареты, устроенном последним покупателем, в ней нашли несколько тайников с золотыми монетами, «бриллиантовыми вещами» и «другими богатствами»!

Остаётся только пожалеть того недалёкого крестьянина, который отдал доставшиеся ему на «халяву» ценности, оцениваемые сейчас как минимум в 500 000$, за несколько мешков какой-то примитивной ржи. Впрочем, от ошибок никто не застрахован. Я сам сто раз попадал впросак. И ничего, жив пока. Надеюсь в душе, что та рожь взошла и дала крестьянину большой урожай и хоть тем поддержала его несчастных детей.

Однако прервём наше лирическое отступление и вернёмся к 4-му корпусу.

В Ульховой Слободе вице-король со своим штабом ночевал в красивой церкви, остатки которой до сих пор привлекают взор случайного путника. Солдаты и офицеры ночевали по домам и сараям. Всё-таки в селе было 17 дворов, что по тем временам было совсем неплохо. Известия со всех сторон приходили самые безрадостные. Громадные потери, падёж множества лошадей, утраты во всём. Всё вокруг было разорено, и казаки толпами носились вокруг лагеря, убивая и раздевая всех, кто осмеливался отлучиться в сторону в поисках пропитания. Но пока сохранялся хоть малейший шанс на спасение, Вице-король был просто обязан его использовать. Поэтому он уже с вечера посылает генерала с инженерами и сапёрами наводить переправу. На рассвете 9 ноября он, собрав все наличные силы в кулак, начинает движение к переправе. Но удача явно не на его стороне. За ночь поднявшаяся в реке вода снесла наскоро выстроенный мост. Около реки, преграждая путь войскам, теснились отправленные заранее обозные упряжки и вывезенные из Москвы лёгкие дрожки.

Пришлось солдатам восстанавливать мост заново, что сильно замедлило начало полноценной переправы. Но вот мост собран. Вначале переправляется гвардия и некоторая часть артиллерии. Вслед за ней Вопь пересекает и вице-король. И повозки, повозки, повозки — нескончаемой чередой. Наступает ночь, а переправа всё ещё не закончена. Те, кому совсем плохо и у кого пали лошади, вынуждены заночевать на левом берегу.

«Мороз всё усиливался, а пушечные выстрелы казаков делались всё ближе и ближе. Вице-король был принуждён, в конце концов, бросить всю артиллерию и те повозки, которые не были переправлены через Вопь. Как только это вызванное “жестокой необходимостью” распоряжение сделалось известным на берегах реки, открылось зрелище, не виданное в летописях военной истории. У кого были ещё повозки, и кто вынужден был теперь их бросить, те поспешно стали навьючивать на лошадей наиболее ценные вещи и припасы. Как только кончилась переборка этих вещей, толпа “отсталых” кинулась к повозкам, выбирая наиболее роскошные экипажи.

Казаки, сдерживаемые горстью солдат, скачут вокруг и наблюдают, но не смеют приблизиться. Между тем жадная толпа кидается скорее на съестные припасы, чем на богатства. Ценные картины, вышитые одежды, серебряные канделябры валяются разбросанными, и никто не обращает на них внимания. Храбрые канониры и сапёры пытаются сделать последнюю попытку спасти свои пушки, а затем в отчаянье принимаются их уничтожать и разбрасывать порох по ветру. Другие посыпают им дорогу к артиллерийским повозкам, которые находятся позади обоза. Они кидают на этот порох бивуачные огни. Огонь с быстротой молнии пробегает по проложенной дорожке, артиллерийские повозки взрываются, гранаты лопаются, и казаки в ужасе стараются спастись».

Согласитесь, что автор этих строк, Цезарь де Лотье, просто мастерски описывает все страсти, которые кипели в тот момент на, казалось бы, заурядной переправе через самую заурядную речку (а переправа происходила в том самом месте, где речка Пальна впадает в Вопь). Наверное, многие из тех ценных вещичек, что так торопливо сыпали на землю в панике и хаосе эвакуации, так и были затоптаны в землю. Тут бы мне и дать дружеский совет поискать эту драгоценную мелочь с помощью металлодетекторов, но, к сожалению, дать такой совет не могу. Вокруг этого места давно выстроились городские постройки, а все прибрежные луга буквально завалены тысячами пивных и водочных пробок. Искать что-то в таких условиях поистине равнозначно поиску иголки в стоге сена.

Но есть сведения о том, что где-то здесь, вблизи воды, было под шумок закопано несколько пушек, до последнего момента прикрывавших переправляющиеся войска от тотального разгрома. Вот их поискать очень даже можно. Это тем более интересно, поскольку в некоторые орудийные стволы напоследок заталкивали всевозможные ценности. Вряд ли эти пушки нашли казаки. Прятали-то их в полном мраке, а ямки делались с помощью взрывов. В тех условиях, когда всё вокруг взрывалось и в разные стороны разлеталось, желающих подсматривать за действиями артиллеристов было немного. Мародёров, накинувшихся поутру на брошенные экипажи с «добром», пушки тоже нимало не занимали. У них были иные, более приземлённые заботы. Всё вокруг, как обычно бывает в таких случаях, было затоптано тысячами ног, и стволы, скорее всего, остались ненайденными.

Но что же наш вице-король? Он-то куда делся с несколькими пушками и какой-то небольшой частью всё же спасённых ценностей? Он, как и было намечено ещё императором, рванулся на Духовщину. В этом городке он провёл весь день 11 ноября, отдыхая, отъедаясь и «зализывая раны». 12-го же, как обычно затемно, войска 4-го корпуса двинулись совсем не туда, куда, как казалось, они стремились изначально. Какой там Витебск! Внезапный резкий поворот на юг, в сторону Смоленска! Позади ещё догорала сожжённая дотла Духовщина, когда в 17.00 голова колонны 4-го корпуса вошла в деревню Володимирово, преодолев за переход расстояние в 28 вёрст. Здесь Евгений Богарне уже однажды бывал, когда шёл на Москву. Он, разумеется, тут же занял знакомую барскую усадьбу и провёл в ней ночь.