Книга Большой шеф Красной капеллы - Валентин Томин

Самым главным достоинством Германа, как считали его товарищи по брюссельской группе и сотрудники московского Центра, было его знание радиодела, в котором раскрылись его незаурядные способности. И потому Иоганна Венцеля товарищи заслуженно называли «Профессором». Готовя радистов-«пианистов» не только для бельгийской, но и для голландской и французских групп, он лично сам работал на своих рациях в Брюсселе, передав в Центр сотни радиограмм с важнейшей информацией, собранной с риском для жизни.

В своем отчете, хранящемся в архиве Разведупра, он так рассказывает о первых днях войны, развязанной гитлеровцами против СССР.

«Начало войны мало изменило положение ГерманаБордо. Связь с Кентом, которую я должен был установить по указанию Центра, была установлена по непонятным мне причинам только в один из вечеров перед началом войны, через Чарльза (Хемница). Положение с радиосвязью было у Кента неутешительным, речь шла уже не о помощи, а о почти новом обучении. Он принимал только 4—5 групп, имел совершенно неправильные понятия о волнах, антеннах и т.д. Дом плохо подходил для связи. Тот преподаватель, который орудовал до меня, капитан бельгийской армии, был неопытен, болтун и начинен целой кучей всяких теорий и формул. С самим Кентом я встретился на 1.0 дней позднее, мы приняли следующие решения:

а) При наибольшем напряжении сил подготовить Боба как радиста и установить радио Чарльза через 4—5 недель. На что потребуется: обучение Боба 2—3 месяца, организация рации Чарльза 4—6 недель.

б) До тех пор Герман будет отправлять телеграммы Кента.

Считать важнейшей задачей организацию нескольких радиоквартир для каждой рации в отдельности».

Отмечая далее успешную подготовку радистов для брюссельской группы и для парижской резидентуры, Иоганн Венцель с горечью подчеркивает:

«Гораздо менее удачно развивался вопрос о приобретении надежных баз-квартир у Кента и Чарльза. Причем я столкнулся со стороны Кента не только с непониманием важности этого вопроса, но и с упрямым сопротивлением всем попыткам в этом направлении. Таким образом, вопросы решались случайным порядком, и рация устанавливалась то в квартире Кента, то на его даче. В результате этого происходило полное нарушение конспирации и смешение в этой квартире: радиошифра — политики — явочной квартиры и т. д., что, как известно, окончилось плачевно.

После обсуждения этого положения с Бордо (имеется в виду К.Л. Ефремов, бывший резидентом другой брюссельской группы, помощником и радистом которого был Иоганн Венцель. — Прим. В. Т.) я вначале резко возражал против подобных порядков и тенденций и жалею до сих пор, что я мало был настойчив до конца в этом вопросе».

Какую информацию для московского Центра сам лично собрал и передал советский военный разведчик А.М. Гуревич, неизвестно. Почему-то об этом он не захотел рассказать ни в одном из своих многочисленных интервью. Но известно другое — как, выполняя приказ ГРУ, он установил связь с группой внешней разведки НКГБ Коро — организацией Харро Шульце-Бойзена и Харнака, а затем собранные ими сведения сообщил в Москву.

Еще до начала Второй мировой войны по инициативе немецких антифашистов в Берлине возникла организация убежденных врагов нацизма, объединившая в своих рядах десятки людей, выходцев из разных слоев германского общества. В истории антифашистского Сопротивления в Германии она известна как организация Харро Шульце-Бойзена и Арвида Харнака. Ведя борьбу против тоталитарного гитлеровского режима, члены этой организации оказали неоценимые услуги Советскому Союзу, внешней разведке НКГБ СССР, передав важнейшую информацию о подготовке фашистской Германии нападения на нашу страну.

Д-р Арвид Харнак, доцент Гессенского университета, работал в Министерстве хозяйства, благодаря чему имел возможность получать важную экономическую информацию о военных приготовлениях Германии.

Обер-лейтенант Харро Шульце-Бойзен, сотрудник германского генерального штаба ВВС, благодаря личному положению и большим связям добывал ценные сведения военного характера.

Эти антифашисты и их единомышленники не были профессиональными разведчиками, как и многие другие, но сыграли немалую роль в общей борьбе с врагом.

За несколько дней до нападения на Советский Союз, 16 июня 1941 года, Старшина (Харро Шульце-Бойзен) сообщает в Москву:

«Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время».

Эти сведения дополняет Корсиканец (Арвид Харнак): «В Министерстве хозяйства рассказывают, что на собрании хозяйственников, назначенных для оккупированной территории СССР, выступал также Розенберг, который заявил, что «понятие Советский Союз должно быть стерто с географической карты».

Эти сообщения немецких антифашистов были доложены наркому госбезопасности В. Меркулову, но тот побоялся передать их И. Сталину.

Гитлеровские дивизии на подступах к Москве. Тяжелейшие дни для советской столицы.

Центр передает приказ Кенту.

10 октября 1941 г.

«От Директора — Кенту. Лично.

Немедленно отправляйтесь Берлин трем указанным адресам и выясните причины неполадок радиосвязи. Если перерывы возобновятся, возьмите на себя обеспечение передач. Работа трех берлинских групп и передача сведений важнейшее значение. Адрес: Нойвестэнд, Альтенбургераллее, 19, третий этаж, справа. Коро. — Шарлоттенбург, Фредерициаштрассе, 26-а, второй этаж, слева. Вольф. — Фриденау, Кайзерштрассе, 18, четвертый этаж, слева. Бауэр. Вызывайте Ойленшпигель. Пароль: Директор. Передайте сообщения до 20 октября. Новый план, повторяю — новый, предусмотрен для трех передатчиков».

Три дня спустя, 13 октября, в Берлин уходит еще одна радиограмма:

«От Директора — Фредди, для Вольфа, который передаст Коро. Кент прибудет из Брюсселя. Задача восстановить радиосвязь. Случае провала или новой потери связи переправить весь материал Кенту для передачи. Скопившиеся сведения также вручить ему. Попробуем восстановить прием информации 15-го. Центр на связи с 9.00».

26 октября 1941 г. бельгийский коммерсант Винсенте Сьерра прибыл в столицу гитлеровского рейха — Берлин. Ему, используя деловые связи фирмы «Симэкс», удалось получить разрешение германских оккупационных властей, необходимое для такой поездки.

31 октября он встретился с обер-лейтенантом Харро

Шульце-Бойзеном, одним из руководителей берлинской антифашистской группы.

Много лет спустя, в одном из своих интервью А.М. Гуревич так вспоминает о той давней встрече:

«На следующий вечер я опять подъехал к их дому, шел снег, было темно. И вдруг ко мне направляется немецкий офицер, называет пароли... У Шульце-Бойзена была шикарная квартира. Меня поразила библиотека — полное собрание сочинений Ленина. Оказывается, Шульце-Бойзен знал много языков, включая русский. И книги на русском языке в его библиотеке не вызывали подозрений у немцев, а только подчеркивали его образованность. Когда мы сели за стол, он открыл бутылку советской водки — ее только что привезли ему с Восточного фронта. Мы прекрасно провели вечер. После того как Либертас (жена Харро Шульце-Бойзена. — Прим. В. Т.) ушла, у нас состоялся разговор. Своей радиосвязи с Москвой у него не было, и он попросил меня передать в ГРУ ценную информацию: немецкие потери под Москвой, объем производства самолетов в Германии, недостатки в горючем. Сообщил он и о планах наступления весной — летом 1942 года на Кавказ — Майкоп. И еще очень важную вещь: в Финляндии немцам удалось захватить наш дипломатический шифр.