Книга Череп в клубнике и другие тайны Тополиной дачи - Ольга Колпакова

– Я тоже, – сказала мама. – Саша, её нельзя стелить на стол. Это кощунство.

– Тогда давайте повесим её, как балдахин, – предложил папа.

Фату осторожно зацепили за верхнюю балку веранды и красиво задрапировали. Выглянула луна и отразилась в нитях люрекса и в дождевых каплях на каждом листочке в саду.

– Всё сверкает, как в сказке, – сказала мама.

– В сказках не едят колбасу с батоном, – заметила Стася и откусила кусок. – В сказках всякие сказочные блюда едят.

– Да, – кивнул папа. – Экзотические. Шашлык, например.

– Подумаешь, – сказал Валера. – Сейчас устроим экзотический шашлык.

Он взял вилку, нацепил на неё кусок батона, кусок колбасы, потом ещё кусок батона и ещё кусок колбасы и начал поджаривать над пламенем свечи.

– Наш человек! – одобрил папа Валеру и сделал себе такой же шашлык.

– И мне! – закричала Стася. Папа отдал ей свою вилку и занялся производством шашлыков. Через минуту вся компания жарила колбасу. Ваня Бренди, привлечённый запахом, залез на стол и уставился на свечку. Ему тоже дали колбасы, он храбро на неё напал, победил и утащил в дальний уголок, чтоб не вырвалась.

– Валера, а почему вы всё время в тёмных очках, даже ночью? – спросила мама.

– Да? – оживился Иван.

– Потому что мне недавно сделали операцию на глазах, – объяснил Валера, поворачивая «шашлык» над огнём. – У меня была сильная близорукость. Теперь надо месяц ходить в тёмных очках, не читать, не смотреть телевизор… Вот мама меня и устроила на эту дачу к каким-то знакомым. Тут книг нет, телевизора нет. А то, что ночью очки не снимаю… ночь – время неожиданностей. Темно-темно, а потом как засверкает какая-нибудь фата… нет, очки нельзя снимать ещё дней десять. Надоело да смерти. Ой, смотрите, кошка!

Картахена величественно взошла на веранду, неся в зубах Офелию, которую вытащила из лужи.

– Не знаю, от кого произошли люди, – сказала Стася. – А кошки – точно от крыс. Мокрая Офелия – совершенная крыса. Даша, ты согласна? Даша?

Даша, завёрнутая в одеяло, уже давно посапывала носиком. У неё во сне было очень серьёзное выражение лица. Как будто она выполняла ответственную работу и просила не мешать. В свете свечей на её щёки падали неправдоподобно длинные тени от ресниц.

– Да, пора спать, – сказал Валера и поднялся. – Хорошо у вас. Мне особенно «Титаник» понравился.

Саша оскорблённо дёрнула плечиком. Валера весь вечер не обращал на неё внимания, только болтал с родителями и немного с Иваном. А ведь он был ЕЁ знакомый, она первая с ним познакомилась! Так нечестно.

– Так нечестно, – сказала Стася. – Чуть что – сразу спать.

– Мы не выяснили, что в этой заплесневелой… тьфу, замшелой бутылке, – сказал папа и взял на руки спящую Дашу вместе с одеялом. – Завтра надо разобраться.

И все пошли спать. Веранда опустела, свечи погасли. Только несчастливая фата сверкала в лунном свете. На ней висела Муму и думала о смысле жизни.

Глава двадцатая. Это было в палеолите

Петух Прокоп с утра был в ударе. Камень нисколько не повредил его здоровью! Он орал, как орловский голосистый и бергский певун, вместе взятые. Но утомлённые обитатели дачи его проигнорировали. Прокоп обиделся и ушёл кукарекать на другой конец посёлка. «Я им, – думал оскорблённый петух. – А они дрыхнут. Такую песню проспать! Вообще кукаре какие-то».

От дикого Прокопового крика проснулась одна Стася. Она вышла на крылечко, не затрудняя себя одеванием, и задумалась: что бы такое предпринять, пока все спят и не мешают? Душа просила чего-то грандиозного. Стася в сомнении прошлась по дорожке и ненароком взглянула в клубнику. Там лежал потерянный ночью лошадиный череп, поблёскивая от росы. Стася подошла поближе. То, что некогда было первобытной лошадью, зловеще улыбалось Стасе. В глазницах просвечивали клубничины, и казалось, что череп смотрит красными глазами. Стасе стало не по себе.

– Не похожа ты на лошадь, – дрожащим голосом сказала Стася. – Лошади добрые. А ты вампир какой-то.

Лошадь не ответила и заулыбалась ещё шире.

– Это же не я тебя загрызла, а какой-нибудь доисторический саблезубый тигр, – оправдывалась Стася. – А ты так смотришь, будто это я тебя съела.

Лошадь всем своим видом выразила убеждённость в виновности Стаськи. Девочка задумалась, вспоминая, что она слышала о призраках и неупокоенных душах.

– Наверное, твой дух бродит где-то поблизости, – прошептала она. – Значит, тебя надо похоронить.

Лошадь явно не возражала. Стася почувствовала, что будет лучше, если это мероприятие она провернёт не одна, и пошла к даче.

– Дашка, вставай! – зашептала она в ухо младшей подружке. – Надо срочно похоронить лошадь.

Взъерошенная Даша села на кровати и очумело уставилась на Стаську.

– Там лошадь умерла, – терпеливо повторила Стася.

– Почему? – спросила Даша, пытаясь понять, что ей снится, а что нет.

– Её тигр съел, – объяснила Стася. – Пошли.

– Нет, – сказала умная Даша. – Тигр лошадкой не наелся и съест Дашу. С компотиком.

– Да он уже давно дохлый, – сказала Стася. – Ещё в первобытные времена помер.

– От чего? – уточнила Даша.

Стася не знала, от чего умер саблезубый тигр, и сказала первое, что ей пришло в голову:

– От аппендицита.

Дашка не знала, что такое аппендицит, поэтому успокоилась и пошла со Стасей к клубничной грядке.

– Вот, – сказала Стася, указывая пальцем на череп. – Это лошадь.

– Не похожа, – констатировала Даша.

– Да я и сама сомневаюсь, но Ваня сказал, что лошадь.

– Ты не показывай на неё пальцем, – сказала Даша. – Мама говорит, нехорошо.

– Я думаю, ей уже всё равно, – возразила Стася. – Надо поискать лопату и зарыть где-нибудь… О-о! Придумала! Помнишь, мы клад копали? Вот в ту ямку и похороним нашу лошадь. Давай берись за зубы, а я за затылок.

– Я не хочу за зубы, она укусит, – отказалась Даша.

– Я тоже не хочу, – кивнула Стася. – Ну, берись, за что хочешь, и понесли. Да не так! Нужно сделать торжественное выражение лица.

– Это как? – не поняла Даша.

– Ну, как будто у тебя зуб болит.

Дашка добросовестно скривилась, хотя зубы у неё ещё никогда не болели.

Стася уронила лошадиный череп и схватилась за голову:

– Да что ж тебя так перекосило! Вот тебя кто-нибудь напугает, и ты кривая останешься на всю жизнь. Маленьким девочкам так перекривливаться нельзя.