Книга Сладость греха - Саския Бергрен

Флорин подала слева, мяч просвистел в воздухе, и перехватить его Бен не успел. Слишком медленно среагировал — а все потому, что залюбовался стройными лодыжками!

— Эй, ты там заснул что ли? — возмутилась девушка.

— Прости… Подай еще раз!

Она отыграла уже три очка, когда Бен наконец уверенно отбил удар снизу так, что мяч ударился об пол, о стену, а затем откатился к красной черте — кротко и мирно, словно подтолкнул его двухлетний карапуз.

Флорин изогнула бровь.

— Ого-го… мужчина взялся за ум!

— А нахальная девица потеряла право подачи!

Игроки поменялись местами, но теперь на противника загляделась Флорин. На Бене были серые шорты и видавшая виды темно-синяя тенниска, рукава и подол которой, похоже, обкромсал тупой секатор. Мускулистые ноги отливали бронзовым, совсем не типичным для весны загаром. Но носки… девушка не поверила своим глазам: один — с желтой полоской по верху, другой — с малиновой! Мяч пронесся у нее над головой. Но Флорин этого даже не заметила, ее разбирал смех.

— Ну, и кто из нас заснул?

— Это нечестно. Твои носки… меня отвлекли! — хохотала девушка.

Качнувшись на пятках, Бен внимательно изучил свои ноги.

— А что с ними не так?

— Да они разные! — помирала со смеху Флорин.

— Ну да, разные, — с достоинством подтвердил Бен. — В доме, где трое мужчин сами стирают белье, иначе не бывает. Хватит того, что чистые, одинаковые — это уже роскошь. — Он озорно подмигнул. — Хватит потешаться над старым холостяком! Ты играешь или нет?

— Подавай! — крикнула девушка.

Теперь противники вложили в игру всю свою силу. Для наблюдений друг за другом не осталось ни времени, ни охоты. Противники увлеклись состязанием, сконцентрировались на взмахах и пробежках; веселый азарт соперничества полностью подчинил их себе. Силы были почти равны, и если физически Бен и впрямь превосходил девушку, то Флорин била точнее. Бен выигрывал за счет роста, Флорин — благодаря проворству.

Игроки наслаждались поединком воли и силы. Резиновые подошвы поскрипывали, соприкасаясь с деревянным полом. Тяжелое дыхание и стоны перемежались со стуком ракетки о мяч. Молодые люди напрягали мускулы удовольствия ради, только для того, чтобы лишний раз ударить по мячу. Они носились по залу, сломя голову, самозабвенно махали ракетками, застывали, провожая мяч глазами и до последней секунды не зная, удастся ли отразить его. Тенниски взмокли, лица блестели от пота. Игроки улыбались, поддразнивали друг друга, восклицали: «Ага, я говорил тебе!» и «Черт тебя дери!»

Бен выиграл с преимуществом в одно очко.

Молодые люди рухнули на пол в центре корта, тяжело дыша, прикрывая глаза от яркого света. В ушах звенело. Сердца колотились о ребра, грозя выскочить наружу. Руки бессильно упали вдоль тела. Божественное ощущение!

Бен повернул голову.

— Эй, Дигби! — Девушка приоткрыла один глаз. — А ты классно играешь!

— Ты тоже ничего. Но следующий раз я тебя побью, так и знай.

— Буду только рад, — галантно отозвался Бен и снова закрыл глаза.

Минуты шли. Дыхание игроков постепенно выровнялось. Флорин одернула тенниску. Бен поудобнее вытянул ноги.

— Ох, как мне это было нужно! — благодарно прошептала девушка.

— Почему? — спросил Бен.

Перед мысленным взором девушки снова возникла Джессика.

— Даже не знаю, как тебе это объяснить… Последние несколько недель я занималась с девочкой. Толстенькая, немного неуклюжая, а тут еще сломала ногу и хромает. На взгляд взрослых, ничего страшного. А для нее это трагедия. Ей кажется, что все над ней смеются. Да, может быть, так оно и есть. Дети порой бывают неосознанно жестокими.

— И что же? — Бен внимательно посмотрел на собеседницу, которая отрешенно уставилась в потолок.

— Ее зовут Джессика Лейн, ей восемь лет. — Флорин нервно сглотнула. — У девочки огромные серые глаза, и в них столько печали!

Бену не терпелось расспросить поподробнее, но он благоразумно молчал, понимая, что Флорин все и так расскажет сама.

— Джесси очень хочется научиться кататься на велосипеде, стать ловкой и сильной, чтобы сверстники ею восхищались. — Она набрала в грудь побольше воздуха. — Но она оказалась наедине со своими проблемами.

Глаза Флорин затуманились. Непрошеная слезинка прочертила влажный след вниз по виску и затерялась где-то среди капелек испарины.

Бен пододвинулся ближе, взял девушку за руку. Флорин сжала его пальцы так крепко, что кольцо до боли врезалось в кожу.

— И что же родители? Они ее любят?

Бен поцеловал девушку в висок, погладил по плечу, чувствуя, как бурно вздымается ее грудь.

— О, мать обожает Джесси, и девочка платит ей тем же. А вот отец… отец считает переживания дочери детскими капризами, на которые не стоит обращать внимания. Когда педиатр повел речь о нашем оздоровительном центре, он поначалу и слушать не захотел. Но матери удалось его уговорить. А сейчас ему предложили новую работу, и они вскоре переезжают в другой штат. Не знаю, как там сложатся у них дела, но Джесси будет очень трудно привыкнуть к новому инструктору. В ее взгляде столько недетской тоски!..

— О, Флорин… Флорин…

Незамысловатый рассказ девушки растрогал Бена. Он помог Флорин сесть. Обнял ее, привлек к груди, укачивая, точно малого ребенка. Погладил по влажным волосам. А она спрятала лицо у него на плече и расплакалась в полную силу.

— Может, все дело… в любви? Малышке очень хочется, чтобы ее любила не только мама, но и отец, чтобы он гордился ею, считали самой лучшей.

По щекам Флорин потоками струились слезы. Бен ласково отер ладонью влажные щеки. Боже, ну почему Марк не может вести себя так же? — невольно подумала девушка.

— Но из того, что ты рассказала, выходит, что девочка поверила в себя. И будем надеяться, что на ее жизненном пути встретится такой же чудесный человек, как ты. Любовь способна на многое.

— Ты и впрямь в это веришь, Бенедикт? — спросила Флорин и замерла в ожидании ответа.

Он заглянул в заплаканные глаза со слипшимися ресницами, погладил светлые волосы, ласково поцеловал в лоб.

— Да, верю. Ты ведь полюбила малышку, тебе тяжело расстаться с ней, именно поэтому ты и приехала ко мне — чтобы выплакаться. А я… кажется, я готов полюбить тебя всем сердцем. Может, в этом-то и причина… Судьбе нужно было свести нас вместе.

— Бенедикт, нельзя так говорить. — Но в ее тихом голосе не прозвучало упрека. Встревоженные синие глаза встретились с настойчивыми светло-серыми. — Ведь есть еще Марк…

— Да, Марк… — Молодой человек нахмурился. — Тогда почему ты сейчас не с ним, почему не плачешь на его плече? Разве не его долг — утешать тебя в трудную минуту?