Книга Соль жизни - Исихара Синтаро

Но мне было не до этого. Погода в тот год стояла необычная. Хотя мы приближались к Гавайям, солнце было все время закрыто облаками. Ночью я пытался сориентироваться по Полярной звезде, но из-за облаков, из-за того, что звезда — это тебе не солнце, она маленькая и тусклая, — сделать это было нелегко. И только ветер дул исправно. Мы плыли и плыли, но долгота оставалась для нас неизвестной, и потому мы не знали, насколько продвинулись к западу. Мы стали всерьез беспокоиться, как бы не промахнуться, не пролететь мимо Гаваев.

Существует выражение: «Переживать до колик». Так вот никогда — ни до, ни после — у меня так часто не болел живот, хотя алкоголя я на борту не употреблял.

К этому времени мои товарищи уже сообразили, что их штурман никуда не годится. Видя, как я удручен и даже отказываюсь от выпивки, они сочувствовали мне, а тот, кто участвовал в гонках по Южно-Китайскому морю вместе с тем штурманом, который на сей раз не смог приехать, говорил: «Еще немного — и можно будет включить радио и поискать Гонолулу. Вот тогда мы узнаем, куда нам плыть дальше! Там и пойдем фордевиндом». Но я все равно не мог успокоиться.

Мои друзья были беспечны, но я-то, в отличие от них, кое-что знал про море и про то, насколько оно непредсказуемо. Я представлял себе разные ужасы, меня стала мучить бессонница.

Поскольку мы не могли измерить долготу, то и расстояние до Гонолулу оставалось нам неизвестным. Мы измеряли расстояние лагом, но и это не помогало, поскольку ошибка измерения была чересчур велика. Мой вывод был таков: ошибка составляет около десяти миль в день. Неудивительно, что мы разминулись с кораблем, на котором находился мой брат.

Оттого ли, что японские члены экипажа сочувствовали мне, но только они не проявляли особого беспокойства, зато американцы — после того, как несколько раз мы уже было подумали, что видим землю, — пришли в полное уныние.

Фостер и его племянник Дэвид бездельничали, они сидели на корме и не хотели ничего делать. Пустыми глазами они глазели на горизонт и вздыхали. Когда я в очередной раз выходил на палубу со своим бесполезным секстантом, они с надеждой смотрели на меня и повторяли: «Где мы? Где мы?»

Фостер все больше терял контроль над собой и стал говорить, что беды не избежать, а потому нужно вызывать сторожевой корабль.

Слыша это, другие члены экипажа сердились, говорили, что уже столько проплыли, что сняться с соревнований было бы обидно, вполне серьезно обсуждали возможность запереть этого деда в гальюне. Но в конце концов решили, что корабль слишком маленький, и тогда на всякий случай в одном хитром месте отсоединили проводок в рации.

Поскольку каждый день нужно было сообщать свое местоположение по рации, то мы и сообщали разную ерунду, основанную на показаниях лага. Сведения передавались судейскому кораблю, который уже был в Гонолулу и ожидал прибытия участников регаты. Наши сведения прямиком попадали в газеты. Брат потом рассказывал, что, основываясь на этих сведениях, наши друзья в Гонолулу решили, что мы войдем в порт сегодня днем, и пришли встречать нас, но мы так и не появились, и им пришлось возвращаться ни с чем.

Но больше всего я мучился от другого. Исходя из тех координат, которые мы сообщили, не позднее сегодняшнего вечера мы должны были увидеть землю. Мы таращились в море, несколько раз нам казалось, что мы видим землю, но всякий раз это оказывалось облако. Экипаж смеялся, а у меня каждый раз болело брюхо.

И вправду — от переживаний мой живот разыгрался не на шутку, я ощущал в желудке какую-то тяжесть и не мог есть. Кто-то не выдержал, сделал мне вечером аперитив, но я только пригубил его, а выпить не смог. Я списывал свое состояние на нервы, разыгравшиеся от осознания своей вины, повторял себе, что нельзя быть таким впечатлительным, но ничего не помогало.

И вот Окадзаки обнаружил в руководстве по пользованию рацией неожиданную вещь. А именно: из Макаи-пойнт, что находится на восточной оконечности острова Оаха, передаются радиоволны определенной длины, которые ловятся на расстоянии до 150 миль. Если удастся принять их, тогда будет возможно приблизительно определить наши координаты. И в этом случае мы прекратим наше странствие в Тихом океане.

На всякий случай мы включили приемник, поискали указанную в руководстве волну и, как то было сказано, поймали нужный сигнал. Когда мы убедились в этом, на нашей темной карте будто бы зажегся огонек надежды.

В ту ночь в облаках было много разрывов, корабль страшно бросало, но я привязался к рубке и еще упорнее, чем раньше, стал искать со своим секстантом на северном склоне неба Полярную звезду.

Это принесло результат, и в начале одиннадцатого часа мне удалось среди большого разрыва между облаками засечь Полярную звезду. Наконец-то я знаю наше местоположение. То есть я точно знаю и долготу и широту.

Что бы там ни говорили, но мы были близко от цели: яхта находилась прямо перед островом Молокан, неподалеку от острова Мауи, мимо которого мы слегка промахнулись, уйдя к югу. Снова налетел порыв ветра, видимость ухудшилась. Если идти так же, как мы идем сейчас, то вскоре увидим огни маяка, расположенного на северо-восточной оконечности острова.

Я велел идти фордевиндом, но всем уже все надоело, команда знала, что штурман у них паршивый, торопиться не надо, можно какое-то время идти как идем. Их беспечность была беспредельна. У меня под рукой не было подробной карты Мауи, при такой никудышной видимости можно было запросто напороться на прибрежные рифы.

Шквал миновал, видимость снова улучшилась. И тут впереди по левому борту мы увидели огни маяка. Оказалось, что он был очень близко. Было даже слышно, как бьются волны у подножия скалы, на которой стоял маяк. Наш бешеный фордевинд закончился тем, что запутался парус. Я же изо всех сил вглядывался в береговую линию, и у меня снова заболел живот.

Мы закончили наш фордевинд и возле маяка изменили курс. Если будем держаться этого направления, то доплывем до горы Коко на юго-восточной оконечности острова Оаху. А там уже можно полностью положиться на команду — мы точно доплывем до Гонолулу.

Вместе с рассветом мы вошли в пролив Молокан, солнце, встававшее со стороны спины, освещало ropу Коко, которая находилась прямо по курсу.

«Ну вот, теперь точно все в порядке. Все-таки наш штурман иногда приводит нас к цели», — сказал кто-то — наполовину в шутку, наполовину всерьез. Лица Фостеров просветлели, наш предусмотрительный кок достал последние запасы пива, и мы начали «разминаться» в преддверии финиша. Я смотрел на приближающуюся Коко, и выпить мне почему-то не хотелось. Если учесть размеры Тихого океана, то можно сказать, что цель находилась под самым носом, но боль в желудке почему-то никак не проходила.

Удивительно, но мы все-таки финишировали и пришвартовались. В тот момент, когда в руках у меня очутилась бутылка маотай, которую встречавшие нас друзья принесли на набережную, я забыл про свою боль.

В порту меня ждал младший брат, который из-за моей ошибки не смог продолжить регату. Рядом с ним стояла с надутым личиком моя местная подружка. Каждый раз, когда поступало сообщение о нашем прибытии, она прибегала в порт с напитками. Мне стало совестно, я отвернулся и стал пить маотай.