Книга Мое большое маленькое Я - Фабио Воло

Я не стал говорить ему о предложении Эльзы Францетти, чтобы не выглядеть полным дураком.

Черт возьми, а ведь он попал в самую точку! Точно, в десятку. Конечно, я не жил той жизнью, которой хотел бы жить. Что же касается моих любовных увлечений, я постоянно ошибался в своем выборе, потому что надеялся обрести внутреннюю гармонию и целостность в союзе с женщиной. Но нельзя склеить два предмета, если от одного из них отколот кусок. Их можно только прислонить друг к другу. В этом Федерико был прав.

Мои любовные отношения с женщинами отравляли беспокойство и тревога. Я часто ревновал. К счастью, даже сегодня многие женщины думают, что мужчина ревнует, потому что любит, и видят в ревности проявление любви. Я тоже оправдывал свою ревность любовью, но на самом деле я ревновал, когда чувствовал угрозу для своего привычного образа жизни. Я держался за него, как хромой держится за костыли.

Получалось, что мои любовные увлечения своими корнями уходили в страх. Я боялся потерять подругу, потому что сам по себе не мог испытывать сильных эмоций, боялся оказаться в одиночестве, лишиться опоры и вновь пережить эмоциональную хромоту. В моем сердце не зарождалось настоящее чувство, мой выбор лишь помогал мне лучше чувствовать себя в жизни.

Никто еще не говорил со мной так прямо и откровенно, и никто еще так точно не указал мне на мои проблемы.

Вечером я снова обдумал слова Федерико. Я признавал, что во многом он был прав, но вместо того, чтобы принять его точку зрения и с ее помощью осмыслить свое положение, я стал убеждать себя, что он говорил так, потому что был не такой, как я, что он уже сделал свой выбор, который его полностью устраивал. У меня даже мелькнула мысль, а не вернулся ли он насовсем, ведь его долго не было дома, он много путешествовал, вот и поверил, что отыскал ответ на все вопросы, нашел смысл жизни. А может быть, это вовсе не он ставил серьезные вопросы, а я постоянно поднимал их перед ним. Я был тогда порядочным дураком. Я совершил ту ошибку, которую часто делают многие, когда встречаются с человеком, открывшим для себя новое знание. Вместо того чтобы выслушать его, принять и разделить с ним его открытия, люди нередко стараются подорвать к нему доверие. Пытаются разбить его в пух и прах. Даже если относятся к нему с любовью. Я тогда был готов идти на поводу у таких людей, к тому же слова Федерико загнали меня в угол. Передо мной вновь встала необходимость разобраться в важном для меня вопросе.

Федерико говорил о вполне ясных, определенных вещах: речь шла не о том, оставаться мне с Франческой или нет, начинать писать книгу или не писать ее вовсе. Мысль его была намного глубже. От меня ждали мужественного поступка. Но я тогда был беззащитен и раним, легкий порыв ветра казался мне болезненным ударом. Я был слишком слаб. А слабость — это не что иное, как отсутствие внутренней гармонии. Я действительно потерял всякую гармоническую связь с жизнью.

В глубине души я знал, почему не написал свою книгу. Мне никогда не хватало смелости сесть за работу. Виной тому были не лень и даже не страх перед мнением посторонних. Настоящая причина была совсем в другом. До тех пор пока я не написал книгу, я мог чувствовать себя крупным писателем. Моя мечта была в шаге от меня, это был мой запасный выход, моя утопическая альтернатива. Но если бы я написал ее и понял, что я бездарный писатель, моя мечта бесследно испарилась бы.

Мы вышли из ресторана, но не спешили вернуться в гостиницу: нам захотелось побродить по улицам, мы ждали, когда из нас выветрится вино и лимонная настойка.

В двухместном номере мы устроились так же, как бывало, когда я оставался ночевать у него дома: я выбрал себе постель справа от него, а он слева от меня. Я машинально включил телевизор. Мы обратили внимание, что двенадцатый канал был закодирован: чтобы посмотреть его, требовалось набрать номер комнаты. Это оказался порноканал. Но при переключении с одиннадцатого канала на двенадцатый на пару секунд появлялись кадры из порнофильма. На экране блондинка с длинными прямыми волосами страстно присосалась к мужчине.

— Кто захочет слить даром, тот должен не выпускать пульт из другой руки и все время перескакивать с канала на канал, — сказал со смехом Федерико.

— Или включить двенадцатый канал и мастурбировать с закрытыми глазами, а перед финалом переключиться на одиннадцатый.

Ни один из двух вариантов нас не привлекал. Мы выключили телевизор, а потом погасили свет.

Уже в темноте я попросил Федерико объяснить мне, о какой истории про дикобразов он упоминал в разговоре.

— Говорят о дикобразах Шопенгауэра в том смысле, что он написал эту историю, или он на самом деле держал дикобразов?

— Нет, он написал притчу о дикобразах. Сюжет такой. В холодную ночь несколько дикобразов тесно прижались друг к другу, чтобы согреться своим теплом. Вначале им было хорошо, но потом каждый начал ощущать боль от уколов игл своих соседей, и тогда им пришлось раздвинуться, чтобы избавиться от боли. Затем холод вновь заставил их сгрудиться, но боль снова вынудила разойтись, так что дикобразы, преследуемые двумя бедами, постоянно метались… Наши привычки, манера поведения, потребности и недостатки становятся нашими иглами, и у каждого они свои. Однако некоторые дикобразы способны самостоятельно вырабатывать достаточное количество внутреннего тепла. Такие особи способны держаться на нужном расстоянии от других дикобразов или вообще могут без них обойтись.

Утром Федерико позвонил служащему порта.

— Алло, это Федерико, — сказал он, — мы уже приехали, скажите, к какому выходу нам надо подойти. Извините, плохо слышно, я перезвоню вам, у меня в трубке какой-то металлический звук, видимо, что-то с телефоном…

Служащий порта пояснил:

— Нет, это не телефон, это я, это мой голос. Мне делали трахеотомию… Итак, я жду вас у одиннадцатого входа, так вам проще добраться, — добавил он. — Хорошо, вы поняли меня? Одиннадцатый вход.

— Хорошо, — ответил Федерико, — до встречи.

Мы приехали в порт и встретились с синьором Томмазо. Нас сразу же поразил его вид: казалось, что перед нами стоял, возможно, самый некрасивый человек на свете. Он был настолько безобразен, что мы не могли определить его возраст.

Однако он оказался довольно приятным человеком, за исключением случая, когда попытался иронизировать по поводу своей болезни.

— Я родился под знаком Рака, вот и подцепил рак.

Мы вынужденно улыбнулись.

В первой половине дня мы уже закончили работу. Контейнер был готов к транспортировке.

На обратном пути я попытался вернуться к вечернему разговору. Я хотел спросить у Федерико, что мне надо делать, каким, по его теории, должен стать мой первый шаг. И едва я задал свой вопрос, как почувствовал, что навожу скуку даже на самого себя. Федерико действительно заговорил о другом. Он сказал, что, по его мнению, совсем не обязательно бросать дом и мотаться по миру. Я спокойно могу оставаться на своем месте, только мне надо перестать жить на автопилоте.