Книга Месть Танатоса - Михель Гавен

Отец снисходительно относился к ее проказам и защищал от нападок немецкой бонны. Зимой они жили в Версале, а летом уезжали на юг, в старинный замок де Лиль Адан, где когда-то далекий предок ее отца, маршал Франции, один из вождей гугенотов, находился в ссылке во время Варфоломеевской ночи.

Там много лет подряд, каждый год, Маренн ожидал ближайший друг ее детства, сын сельского учителя, Этьен Маду. Они вместе росли, гуляя по холмам, путаясь в листьях лозы и срывая ртом черно-синие ягоды винограда. Каждое утро на рассвете Этьен седлал лошадей. В малахитовой тени деревьев под летним дождем, промокшие насквозь, они скакали верхом, и солнечные лучи, едва пробивающиеся сквозь густую листву, золотили блестевшие от дождя черные гривы лошадей.

Они уезжали далеко и забирались высоко в горы, где на самой вершине под солнцем сияют вечные снега ледников, и, пробираясь по горной тропе, с похолодевшим от высоты сердцем, как завороженные смотрели вниз, в ущелье, где с грохотом неслись и падали в долину искристо-пенистые валы водопадов.

Лавандовые ковры стелились под их ногами, горные козлы изящными прыжками пересекали им путь, олени проносились в лесных чащах, хижины отшельников напоминали о благородных старцах, некогда выходивших из лесов навстречу королям с благой или печальной вестью.

Возвращаясь, они пили густое козье молоко на фермах, слышали лай собак, мычание идущих с пастбищ стад и ласковую дудку пастуха.

По вечерам в саду или на веранде, вдыхая напоенный травами и цветами воздух, под пение цикад и трели соловьев, в ярко-желтом свете огромной южной луны на черном небосводе, они читали вслух книги, мечтали и фантазировали.

Купаясь в море, они заплывали далеко, так что почти не видно было берега. Соленые голубые буруны порой накрывали их с головой, в прозрачной воде медузы парашютиками качались на волнах, дельфины подплывали доверчиво близко и разрешали погладить рукой их лоснящиеся спины.

Когда солнце садилось, бросая багряные отблески на синюю гладь неба и моря, они, сидя на берегу, слушали захватывающие рассказы рыбаков о дальних путешествиях, волшебных странах и морских чудовищах, о скрытых под водой пиратских сокровищах и привидениях Лазурного замка, стоящего в Средиземном море на черной базальтовой скале — последнем оплоте легендарных рыцарей ордена Храма.

Однажды, набравшись смелости, они даже посетили заброшенный замок и, захваченные штормом, провели ночь под мрачными сводами полуразрушенной обители, где окончили свою жизнь последние приверженцы Великого магистра.

Почудилось им, напуганным непогодой и темнотой, или на самом деле, в завываниях ветра в обвалившихся башнях они услышали проклятия и стоны умирающих людей, лязг оружия и кованых лат, а в бликах неровного света луны, пробивавшегося сквозь грозовые облака и скользившего через разбитые бойницы, увидели мелькание длинных плащей с крестами и падающие штандарты изгнанников Тампля.

Они выросли вместе, и она настолько привыкла к нему, что долго не обращала внимания, как со временем Этьен стал совсем по-другому относиться к ней. Однажды во время прогулки верхом, застигнутые ливнем врасплох, они спрятались под кроной развесистого дуба на берегу реки и, привязав лошадей, устало опустились на траву. Запыхавшись от быстрой езды, она запрокинула голову и со смехом ловила ртом дождевые капли, падающие с листьев. Они катились по лицу, путались в волосах, попадали в глаза.

Намокшая блузка прилипла к телу, плотно облегая плечи и рано сформировавшуюся грудь. Закинув руки за голову, Маренн трясла мокрыми волосами и не замечала, как потемневшими от нахлынувших чувств глазами он смотрел на ее обнаженные руки, тонкую талию и вздымающиеся от смеха плечи.

Когда он обнял ее, она замолчала. Его поцелуй обжег ее губы, его сильное, молодое тело впервые оказалось так близко, что она чувствовала каждое движение его напряженных мускулов. Он целовал ее шею, плечи, горячей рукой раздавил приколотую к блузке на груди гроздь черного винограда.

Потоки черно-красного сока, мешаясь с брызгами дождевой воды, текли по ее телу; вместе с поцелуями он пил этот сок с ее обнаженной груди. Солнечные зайчики прыгали по стволу, глянцево-зеленые листья дуба шелестели на теплом ветру, лошади жевали мокрую траву, стрекотали кузнечики, пьяняще пахла вербена…

Когда он расстегнул ее длинную юбку с разрезами по бокам для верховой езды и его руки заскользили по ягодицам, Маренн очнулась от оцепенения. Резким движением она оттолкнула Этьена от себя, застегнула юбку и испачканную виноградным соком блузку, поднялась, отвязала коня и, вставив ногу в стремя, молча села в седло. Он не окликнул ее. Она не оглянулась. И, дав коню шпоры, поскакала в дождь. Над лесом поднималась радуга. В тот день им обоим стало ясно, что детство кончилось. Вечером Маренн уехала в Париж.

Наступал июнь 1914 года. Выстрелом в Сараево началась Первая мировая война. Как когда-то в своих детских мечтах, Этьен Маду стал героем Франции. Командир эскадрильи французских истребителей на Сомме и Марне, в Пикардии и Фландрии, в знаменитой битве на реке Маас под Верденом, крылом к крылу с Гейнемером и Бишопом, он сражался против германских люфтваффе и в бою с эскадрильей «Рихтгофен», которой командовал капитан авиации Герман Геринг, сбил свой семидесятый самолет.

На глазах всей французской армии, перед строем почетного караула, она целовала его, возмужавшего и легендарного, под шевелящимся на ветру трехцветным полотнищем, когда за семьдесят сбитых самолетов генерал Фош вручал Этьену прославленный орден Почетного легиона. Для него оркестр играл «Марсельезу», а летящие шелковые полосы над головой символизировали саму Францию, которую он защищал: красный — ее мужество и гордость, белый — чистоту помыслов и постоянство, синий — правду и честь.

Он был сбит в последних боях на реке Эна. Его самолет, загоревшись, упал на землю. Этьен чудом остался жив, но, выйдя из госпиталя, был обречен на медленное умирание.

Они снова встретились летом в Провансе, как встречались многие годы своего детства. Но опаленные, изломанные войной, они уже не походили на беззаботных детей, некогда веселивших выдумками всю округу.

Похоронив Генри, расставшись навсегда с отцом, прощаясь с Францией, с ребенком на руках, она в последний раз приехала на Лазурный берег, чтобы еще раз увидеть и запомнить любимые пейзажи детства, вдохнуть пленительный запах трав, поцеловать эту землю, эти цветы, наслушаться цикад и… уехать. Уехать навсегда.

Уехать из замка, который больше ей не принадлежал, уехать из страны, которая больше не была ей Родиной, уехать, потому что от всего этого она добровольно отказалась сама.

Теперь у нее не было богатства, не было мужа, не было отца, но был маленький сын и еще было великое имя, прославленное в веках Бонапартом и тем, кого она еще недавно называла отцом, генералом армии-победительницы, выигравшей мировую войну и вернувшей Франции ее величие.

От соседки Маду, старухи Гранж, Маренн узнала, что отец Этьена умер, когда сын был на фронте, что его невеста, дочка местного винодела, с которой Этьен обручился во время своего последнего приезда в отпуск, узнав о его ранении, отказалась от него, что один из сослуживцев Этьена недавно прислал письмо, где просил кого-нибудь из родственников встретить знаменитого летчика на вокзале, так как Этьен слеп и едва передвигается при помощи костылей. Но у Этьена больше не было родственников.