Книга Декомпрессия - Владимир Махов

Врубель, перехватив левой рукой румпель, сжал АДС, надавив на спусковой крючок. Пуля раздробила ключицу, вторая завязла в предплечье, лишив конечность урода подвижности. Но было поздно: железные челюсти сомкнулись на запястье правой руки Клеща. Парень истошно заорал, пытаясь выхватить нож, но нестерпимая боль мешала ему сосредоточиться.

Ухарь матерился, воюя с тварью, цепко держащейся когтями за левый борт. Врубель не мог бросить руль – лодку вело в сторону, на камни, а стрелять он опасался, из боязни задеть Клеща.

– Нож! Достань нож! – кричал он, но Клещ от боли впал в ступор.

Раненная тварь рычала, мотая головой. Сквозь зубы лилась кровь, брызги летели во все стороны.

И тогда сорвался с места Маньяк. Он воспользовался единственным, имевшимся в его распоряжении оружием. С силой он ударил кровожадную тварь ножом в голову, погрузив лезвие практически до рукояти. Урод захрипел, дернулся. Глаза его закатились. Разжав челюсти, он скрылся под водой.

Клещ стонал, прижимая к груди руку. Из запястья, вывернутого под неестественным углом, торчал обломок белой кости. Хлестала кровь, заливая лодку.

– Перетяни руку! – заорал Врубель. – Сдохнешь!

Но еще через секунду ему стало не до этого. Путь в туннель лежал между скал. Впереди по курсу вода бурлила, обнажая в зеленоватом свете огромные черепа, спины, мосластые конечности. На ближайшем выступе готовилась к прыжку очередная тварь. Если прыжок окажется удачным, лодка в мгновенье ока пойдет ко дну. Даже если до палубы долетит мертвый урод.

Ухарь сменил рожок, выстрелил, срубив в полете очередное чудовище, расписанное белесыми линиями шрамов. Но это только задержало тварь. Поймав на лету три пули, матерый урод вцепился в левый борт, со скрежетом пройдясь по обшивке. Здоровяк матерился, то посылая очередную автоматную очередь, то прикладом нанося удары по когтистым лапам, черепам. Хрипели твари, в голос выл Клещ.

Рулевой крепко держал румпель, с обреченностью осознавая очевидное: путь вперед – это путь к погибели. И даже мимолетного взгляда, брошенного назад, хватило, чтобы подтвердить догадку – отступать также было некуда. Там, позади, поверхность кипела от обилия покрытых шерстью тел. Еще чудо, что залитая водой лодка оставалась на плаву!

– Бери левее! – перекрывая шум, подал голос Маньяк.

Не отдавая себе отчета, Врубель повернул румпель. И только потом сообразил.

– Там водопад, Маньяк! – заорал он в ответ. – Хрен ли разница?

– Я знаю путь! Бери левее! Там поворот на Гребень Дьявола! Только не зевай!

– Сам ты … – матом добавил Ухарь. Он не сказал больше ни слова, когда лодка, чудом избежав столкновения со скалой, обогнула камни.

– Полный ход, Врубель! – закричал дайвер.

Лодка, виртуозно войдя в поворот, скользнула в черное жерло туннеля и, набирая скорость, понеслась навстречу грохочущей смерти.

10

Девка, как пить дать.

Заложив руки за спину, тяжелой хозяйской походкой Вовчик пересек холл. Он спустился по лестнице на пятую палубу, поневоле столкнувшись с собственным отражением в уцелевшем зеркале. Видеть этого невысокого, жилистого мужчину, сплошь покрытого татуировками, не хотелось. Как равно и бойцов, встретивших его у раздолбанной стойки.

– Хозяин, там у Хабиба… – начал было один из них и осекся, натолкнувшись на хмурый взгляд.

Три часа ночи. Вовчик шел по коридору мимо игровых аппаратов с треснувшими панелями, мимо пластиковых сидений, занятых неугомонными дайверами, мимо черных иллюминаторов, с трудом сдерживающих натиск тьмы. Внутри у хозяина «Призрака» все клокотало от бешенства. Когда еще он был так зол, чтобы ломило от ярости затылок? Память живо откликнулась на запрос, но воспоминание об этом самочувствие вряд ли улучшит. Скорее, наоборот.

Вовчик пинком распахнул дверь в бывшее варьете, едва не сорвав ее с петель, и с удовольствием отметил, как подскочили бойцы. Правильно, если шеф не спит, подчиненные должны быть на стреме. Замер в готовности номер раз Крендель, съедая глазами хозяина. И только собственный горький опыт удерживал его опрометчивых слов.

– Все свободны, – зло бросил Вовчик.

Боковым зрением он заметил, как сморщился Крендель, округляя рот в немом «хозяин не в духе». «Знаем мы, – Вовчик усмехнулся про себя, – как высоко ты метишь, боец. А вот знаешь ли ты, как быстро твой лучший друг докладывает мне о каждом твоем слове?» Уже давненько возникала в голове опасная мысль избавиться от опасного конкурента. И всякий раз Вовчик останавливался. Хуже явного врага может быть только враг тайный. А пока Крендель рвется во власть – в его интересах устранять возможных соперников на своем уровне. Пока его мозг занят кулуарными разборками, на большую игру его попросту не хватало.

Вовчик постоял, дожидаясь, пока опустеет зал. Когда дверь за последним бойцом закрылась, он почувствовал облегчение.

Царила глубокая ночь. И тишина. Самое неприятное, что не хотелось ни спать, ни пить. Эта подзаборная лярва взбудоражила его. Конечно, под одежду он ей не заглядывал. Но уверен был на девяносто девять процентов. Безупречная, нежная кожа без всякого намека на растительность, абсолютно женский, оценивающий взгляд и руки – с тонкими пальцами, пусть и увенчанными обгрызенными ногтями. Да! И походка! С этим нарочито широким шагом. Если поначалу Вовчик принял лже-Февраля с его спутником за голубчиков, то при близком контакте сомнения развеялись. Баба. Жди беды.

Слепо натыкаясь на стулья, хозяин «Призрака» прошел через зал к сцене – единственному освещенному месту. Он замер в опасной близости от аквариума, глядя куда-то поверх хрустальных нитей, венчающих круглую, как шар, голову русалки. Вовчик не видел, как расширились до предела глаза, как неуловимая сила втянула огромные черные зрачки внутрь черепа, оставив в ослепительной белизне два крохотных пятнышка. Русалка приоткрыла багровую, с синими прожилками пасть. Оттуда вывалился серый язык с присосками и коснулся прозрачной стены.

Только тогда Вовчик вздохнул и очнулся.

– Что, сучка ненасытная, узнала меня? – хрипло сказал он.

При звуке его голоса русалка дернулась. Тонкие нити волос колыхнулись слепящим, в свете софитов, облаком.

– Баба на корабле, – одними губами шепнул он и уже громче добавил: – Этого нам с тобой только не хватало. Ты помнишь, сучка, чем это закончилось в прошлый раз?

Вовчик сделал еще полшага – крайне опасное движение навстречу запертой в «сетке» синеве.

Лизнув длинным языком стенку аквариума, русалка закрыла рот. Теперь без темных, во всю радужку зрачков лицо ее выглядело отвратительно.

– Ты все помнишь, тварь. Я знаю, ты ничего не забыла.

Он тяжело вздохнул и, не мигая, уставился в белые, с булавочными зернами глаза. Что толку сдерживать память, если она лезла во все дыры? Как лодку с многочисленными пробоинами нет возможности удерживать на плаву – сколько не заделывай одну, вода хлещет в другую. Так и воспоминания настойчиво лезут во все щели, и как от них не отбивайся, вливаются внутрь, топят сознание.