Книга Головоломка - Гарри Килворт

— Что произошло? — резко спросил он. — Это ты так шумел?

— Нет, я только что встал — буквально минуту назад. Меня тошнит.

Послышался громкий голос Рамбуты:

— Оно ушло! Сломало стенку сарая! Тут огромная дыра!

В лунном свете лицо папы было как будто высечено из камня.

— И кто во всем этом виноват? — пророкотал он. — Ты, Макс?

Теперь появился еще и Хасс. Заспанными глазами он уставился на меня и папу.

Мне всегда было трудно понять, какое же у папы сейчас настроение по-настоящему, но, когда его голос становился резким и холодным, тут уж все ясно — жди беды. Он был не просто зол. Гораздо хуже, у него произошло настоящее крушение всех надежд. Я видел его таким только один раз — когда мама умерла. Я решил, что мне не стоит ни в чем признаваться. Никто не смог бы вытянуть у меня это признание даже каленым железом. Иногда я могу быть таким же упертым, как мой отец. Ни за что. Никогда. Я решил, что ни за что не признаюсь.

— Я? — удивленно переспросил я. — Я ничего не делал! Хасс, это не ты выпустил носорога?

Папа внимательно посмотрел на Рамбуту.

— Что?! — Хасс был так же перепуган папиным поведением, как и я. — Да я спал всю ночь!

— Я тоже! — выкрикнул я. — Я только что проснулся! Я почувствовал, что меня тошнит, и проснулся.

— Кто-то из вас заходил в сарай для вяления рыбы, — сказал папа. — Это был ты, Макс? Лучше признайся сейчас.

Рамбута из-за спины отца тихо произнес:

— Джеймс, уже ничего не исправишь. Оно ушло.

— Но кто-то должен ответить за это! — отрезал папа сухим голосом. — Если я узнаю, что это был кто-то из Портеров…

— Обвинения нисколько не помогут, — настаивал Рамбута. — Мы должны снова поймать его, если сможем.

— Мы поможем! — предложил Хасс. — Правда, Макс?

Меня снова стало мутить. От всей этой ссоры меня просто бросало в жар.

— Да! — Я и сам бы хотел поймать носорога.

— Носорога? — переспросил папа.

— Да, Джеймс, носорога, — быстро сказал Рамбута.

— К черту носорога! — пробормотал папа и быстрым шагом удалился, видимо, для того, чтобы остыть.

Я испустил вздох облегчения. Господи, спасибо Раму! Он спас меня от неминуемой смерти. Я знал, что папа сейчас вне себя от злости и отчаяния. Думаю, он сровнял бы с землей любого, кто выпустил носорога. Какая суета из-за такой ерунды! Да и зачем они вообще держали носорога? Это вовсе не наше дело — вывозить его с острова. Это работа малазийских властей, правильно? Я совершенно не понимал, что случилось. Возможно, Хасс прав. Может, Рамбута не сказал нам всей правды? Должно было случиться что-то очень серьезное, если папа так взбесился.

— Меня снова тошнит, — сказал я. Я упал на колени, и меня вырвало на землю. — Мой желудок…

Рамбута взял меня на руки, отнес в палатку и положил на постель.

— Я принесу тебе попить, — сказал он.

Потом он ушел, и появился папа.

— Тебе и правда плохо? Или это очередная твоя штучка? Ты ничего не добьешься, притворяясь больным, Макс.

В ответ меня снова вырвало, прямо на его ноги.

Рамбута вернулся и сказал:

— Это, должно быть, из-за свинины. Я предупреждал его, что не стоит ее есть.

Рамбута, как и Хассан, не ел свинину. Папа свинину просто не любил. Только я один ел вечером это мясо. А в таком климате оно очень быстро портится. И хотя у нас был холодильник, он работал от генератора, и толку от него было мало.

— Ну, ему крупно повезло, что он заболел, — сказал папа. — Уверен, что это Макс заходил в сарай. Нам нужно починить стену как можно скорее.

Я слушал все это, лежа на походной кровати. Какая несправедливость! Почему он сразу предположил, что это я? Кто-нибудь из Портеров был бы куда лучшей кандидатурой.

9 июля, остров Кранту

— А вот и Джорджия!

Голос слегка задрожал, когда я произнес ее имя. Я почти пропищал его, и это звучало очень глупо. Но она не услышала. Она бежала по мелководью босиком и слушала айпод. Вчера мы поспорили насчет групп. Она никогда не слышала «Стаггер», а я никакого понятия не имел о группах, которые нравились ей. Я очень надеялся, что она забыла, насколько жарким был спор.

— Привет, ребята! — Она вынула из ушей наушники. Как обычно, Джорджия была в футболке и белых шортах. Ее длинные тонкие загорелые руки и ноги, вся ее фигура просто бесподобны. Она потрясающе красива. Мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

— Что у вас новенького?

— Да ничего особенного, — ответил я. — А как твои мама и папа?

— Все путем, все путем.

Думаю, этим она хотела сказать, что война с моим папой продолжается.

— Я не понимаю это выражение, — сказал Хассан.

Но у Джорджии, кажется, не было сил или желания вдаваться в подробные объяснения.

— Эй, — сказала она, — вы слышали этот странный звук вчера ночью?

— Какой странный звук? — переспросил Хассан.

— Прямо как в «Парке юрского периода».

— Может, это был кит? — сказал я. — Иногда они всплывают на поверхность, чтобы глотнуть воздуха, и издают такие завывающие звуки.[3]

Вдруг я понял что случайно у меня вышел довольно скверный каламбур, но, похоже, никто этого не заметил. Джорджия покачала головой:

— Мама сказала, что звук доносился из тропического леса.

— Это могла быть свинья, — предположил Хассан.

— Нет, это точно была не она, — сказала Джорджия.

— Возможно, звук все-таки шел с моря. Звуки распространяются в воздухе, и с ними происходят разные забавные вещи, особенно в непосредственной близости от острова. Позавчера я услышал чайку, и мне показалось, что она прямо в нашей палатке, хотя она сидела на крыше сарая для вяления рыбы. Понимаешь, здесь происходят такие странные искажения, особенно когда дует ветер.

— Откуда ты все это выкопал, Макс? — насмешливо спросила Джорджия.

— Я много читаю.

— Что? Комиксы?

— Нет, — сказал я, пытаясь оправдаться. — Энциклопедии.

— Должно быть, энциклопедии для мальчиков?

— Макс и правда много читает, — пришел на помощь Хассан, прервав ее.

Она решила прекратить обсуждение моего крута чтения.

— Ну а я думаю, что там, в тропическом лесу, что-то есть, — продолжала настаивать Джорджия. — И мой папа так считает.