Книга Аксель и Кри в Потустороннем замке - Леонид Саксон

— Мы согласны! — торопливо пискнула Кри, просунувшись Акселю чуть ли не под мышку. — И без всяких «но»!

Брат шикнул на неё и оттёр назад.

— Но мы не проживём здесь одни, — продолжал Аксель. — Ты, конечно, помогаешь нам, но этого недостаточно. Мы часто болеем, а Кри любит, чтоб ей по вечерам рассказывали сказки, а я ни одной не знаю…

— Какая ложь! — возмутилась Кри. — Я уже два года…

Но Аксель шикнул на неё и оттёр назад.

— Извини, Швориц… Так вот, я не знаю никаких сказок и ни одной игры с собаками. Ты же любишь играть? — Пудель мечтательно зажмурился и встал на задние лапы, утонув головой в полумраке сводов. — Нет-нет, не сейчас… да я, повторяю, и не знаю, чем бы тебя развлечь! Но у нас есть взрослый друг. Он весёлый и умный, знает все собачьи игры на свете и все сказки для Кри…

— Спасибо! — прошипела Кри. — Мог бы начать с сестры!

Но Аксель шикнул на неё и оттёр назад.

— Он будет хорошо заботиться о тебе и о нас. Привези его сюда, и мы чудесно заживём здесь все вместе! Ты согласен?

Шворк чёрной косматой пружиной вскочил и весело рявкнул. Было видно, что он не просто согласен, а прямо-таки рвётся исполнять.

— Вот и отлично, — сказал Аксель, отводя глаза. Он понимал, что иначе нельзя, но всё же врать доверчивой собаке было совестно. — Фамилия нашего друга — Хоф. Имени я не знаю, но это и не так важно. Теперь скажи: ты сумеешь найти его в Мюнхене по номерам его телефонов и домашнему адресу? Учти, его надо… забрать так, чтоб он не успел в тебя выстрелить! Он иногда ходит с пистолетом, знаешь ли… И лучше, чтобы он был один, а то у его друзей и знакомых тоже есть пистолеты…

— Чудный дружок! — мстительно прошипела Кри. — Милашка!

Но Аксель шикнул на неё и оттёр назад. И уставился на Шворка. Пёс снисходительно улыбнулся (если только можно выразиться так в отношении собаки, однако Аксель готов был поклясться, что Шворк сделал именно это). Затем он медленно повернулся к детям своим большим мохнатым боком и включил экран. На нём возникла огромная карта Мюнхена — вроде той, какую Аксель видел в криминальной полиции, только куда подробнее. И Изар на ней тёк как настоящий и был не голубым, будто на обычной карте, а тёмно-зелёным. Он плавно нёс свои воды, по которым двигались крошечные суда, мимо набережных, дворцов и соборов. Когда Аксель пригляделся ещё получше, то увидел, как по Людвигсбрюке движутся крохотные машины, а на Розенхаймерштрассе возникла транспортная «пробка». Мальчик как зачарованный глядел на красавец город, в котором он родился и вырос, и который сейчас был для него так же недоступен, как если бы он раскинулся на Луне. Но вот Шворк щёлкнул зубами, и карта на экране обрела объём, плавно повернулась вокруг своей оси и легла горизонтально. Стало видно небо над городом в лёгких кучевых облаках, и силуэты крыш и шпилей.

— Прямо кино! — восхищённо сказала Кри. — А может, он нам будет фильмы крутить? Посмотрели бы вечерком «Шестое чувство»!

— Постой… Он хочет нам что-то показать… чтобы мы поняли… — пробормотал Аксель, напряжённо вглядываясь. Вот по обеим концам карты зажглись окошки квартир, а в них возникли чёрные силуэты двух человечков, почти одновременно прижавших к уху силуэт телефонной трубки. Один из этих двоих явно звонил другому, потому что от него потянулась в голубом небе над крышами золотая пунктирная ниточка со стрелкой на конце — прямо к его приятелю, а рядом с ней высветились золотые цифры телефонного номера. Затем вспыхнули ещё окошки, ещё — и в каждом человечек, которого во всей его квартире интересовал только телефон. Всё новые золотые нити и номера перечёркивали в небе друг друга, и скоро самого неба стало толком не видать.

— Так. Это мы поняли. А дальше? — нетерпеливо спросил Аксель.

Пёс фыркнул: не спеши, мол, — и слева от карты города вспыхнула отличная цветная фотография Акселя: лицо крупным планом, льняные волосы взлохмачены, плечи в шерстяном свитере. И подпись: «Аксель».

— Ну почему всегда ты! — чуть не заплакала от злости Кри. — Я тоже хочу такую! Со мной! И в короне! — Она тут же метнулась к валуну, сняла с его верхушки корону и надела себе на голову, явно забыв вчерашние страхи.

Шворк мгновенно исполнил её желание, и, хотя в пещере царил полумрак, фото вышло не хуже, чем в лучшем ателье со вспышкой. А затем рядом с фотографиями детей возникла ещё одна пустая рамка с подписью «Хоф». Но вместо изображения в ней мигал рубиновый вопросительный знак, напомнивший Акселю подвал с полицейской картотекой.

— Ясно… — вздохнул Аксель. — Ты хочешь знать, как выглядит Хоф. Но у меня нет его фотографии, понимаешь? Как же нам быть?

Пёс не раздумывал ни секунды. Он щёлкнул челюстями, и лица Акселя и Кри на фотографиях плавно повернулись друг к другу. Потом голова Акселя (на экране) вдруг стала прозрачной, и стало видно его мозг, как в анатомическом атласе.

— Фу… — сказала Кри. — Это у тебя всё внутри, да?

— Да, — огрызнулся Аксель. — Не волнуйся, у тебя в голове ничего такого нет…

А фотографии детей жили своей жизнью, уже не зависящей от натуры. Вот из глаз фото-Акселя брызнули золотые пунктиры и, словно паутинки, охватили лицо фото-Кри. И тут же её изображение — в короне и свитере, только уменьшенное — возникло в мозгу фото-Акселя. Тот сразу же отвернулся от самой фото-Кри — словно, сняв с неё копию для своего мозга, он потерял к девочке всякий интерес. Затем перед самым носом фото-Акселя возник фото-Шворк, развернув к нему бок с пустым экраном, на котором мигал уже знакомый вопросительный знак. Разумеется, изображение фото-Кри с помощью золотых пунктиров немедленно перекочевало на бок пуделя!

— Ах вот что… — облегчённо вздохнул живой Аксель. — Значит, я должен представить себе Хофа и посмотреть на пустую рамку, да?

Пёс торжествующе залаял. От этого лая, который дети услышали впервые, у них заложило уши (наверное, так стреляют дальнобойные орудия!), а у сов и летучих мышей случилась настоящая истерика.

— Нет проблем, — улыбнулся мальчик. — Алле… оп!

И на боку у пса возникла неплохая фотография Хофа: непримечательное лицо мелкого служащего, далеко не орлиный нос, никакой трубки в зубах… просто высокий, морщинистый лоб с залысинами да маленькие, очень подвижные глазки.

— Он похож на герра Циппозе, — заметила Кри, уже знавшая, кто такой Хоф.

— А кто это?

— Как кто? Я же тебе рассказывала! Учитель математики у Дженни! Между прочим, её любимый…

— Между прочим, мне плевать, кто у Дженни любимый, — отрезал Аксель. — Сравнила тоже… Циппозе… Это же сам комиссар Хоф! — выпалил он и, опомнившись, с опаской глянул на Шворка. Но псу, видно, было всё равно, кто перед ним — герр Циппозе или герр Хоф — и чем они зарабатывают себе на жизнь.

— Ну, старина, объясни же нам что-нибудь, — напомнил ему Аксель. — Зачем ты нам показывал всяких там человечков?

Пёс удивлённо глянул на него: дескать, и глуп же ты, ну да ладно…, — и на карте Мюнхена вспыхнуло окошко, где человечек с лицом Хофа говорит по телефону. От него в голубое небо тут же потянулась сквозь золотой клубок чужих пунктирных нитей его собственная, с его личным номером. Но, в отличие от них, эта нить была кроваво-красной. Затем в небе возникла чёрная мохнатая точка, вскоре оказавшаяся понятно кем. Шворк поймал красную нить открытой пастью и, как паук, поехал по ней мордой вниз, неотвратимо приближаясь к Хофу сквозь золотой лабиринт небесных пунктиров. Аксель смотрел на это паучье скольжение со смешанным чувством. Ему и хотелось, чтоб пёс не сплоховал, и в то же время было стыдно натравливать такое чудовище на беззащитного, ничего не подозревающего человека. Тем временем комиссар положил трубку и выскочил из своего крошечного домика на крошечную улочку, напоминающую кадр из чёрно-белого мультфильма. По ней тут же заспешили ещё человечки с живыми лицами, разными, но одинаково непохожими на Хофа. Не успел он сделать и трёх шагов к своей игрушечной машине, как сверху его накрыла тёмная клякса с хвостом и лапами, безошибочно выбрав его в толпе прохожих, причём ни один из них даже головы не повернул! Тень взмыла в небо, описала в нём плавный круг и исчезла. Экран погас.