Книга Дроздово поле, или Ваня Житный на войне - Вероника Кунгурцева

Купив в ларьках, кому чего надо, загрузились в автобус, очень похожий на тот, что в 93-м году вез Ваню с домовиком в Теряево. И даже дерматин на сиденьях был порезан так же, и вон — желтый поролон прет наружу. Шишок живо занял хорошее местечко у окошка, рядом с ним уселась Росица, а Ваня — перед ними, на боковое сиденье.

Не успели выехать за город, как увидали: за окнами, за разрушенным бетонным забором мелькнула черная воронка. Водитель пояснил в микрофон, дескать, здесь фабрика стояла «Здравле», лекарства выпускала, американская бомбежка… А еще в городе школу разрушили и больницу. По радио передавали, что в Барике тоже разбомбили завод, где делали хлориды, а в Панчево — нефтехимическую фабрику, да это что! Говорят, в Гроске чудом в ядерный реактор не попали! Вот чего гады делают, кислород хотят перекрыть, выкурить сербов с родной земли… А знаете, де, как НАТО свою операцию назвало? Пассажиры с передних сидений покачали головами отрицательно.

— «Милосердные ангелы»!

Шишок закрутил такое витиеватое ругательство, что чуть не вошел в штопор. Он подталкивал в бок Росицу Брегович, дескать, слушай, гражданка мира, чего тут деется! Росица только хмурилась. Вдруг шофер выругался: — Вот сволота! — а смотрел он не на дорогу, а куда-то гораздо выше.

Пассажиры стали выглядывать наружу: в небе летела тройка натовских самолетов. Домовик мигом определил: американский, английский и немецкий… И пробурчал:

— Куда немчура опять суется?! Мало они тут в сороковые набомбили!

А водитель свое ворчал: дескать, и где ж они, русские братья, эх, сюда бы сейчас С-300, систему противовоздушной обороны!

Ваня с укоризной поглядел на Шишка, как будто домовик, когда-то служивший в армии, был в ответе за действия, — вернее, за бездействие, — наших военных. Гордана, тоже углядевшая бомбардировщики, принялась творить какую-то свою цыганскую молитву — чтоб крылатые «томагавки» не нашли ее в раздолбанном автобусе.

И самолеты со своим смертоносным грузом на борту пролетели мимо. А Шишок, перестав пихать Росицу в бок, стал угрюмо интересоваться: а чего, дескать, шиптары у вас тут командуют, с оружием расхаживают, как у себя дома, в Албании? Росица Брегович даже рот разинула, до того удивилась: вы чего, мол, правда, с луны свалились? Таких простых вещей не знаете? Тогда Ваня, переглянувшись с Шишком, сказал:

— Мы не с луны, мы из России…

Девочка стащила с носа очки, протерла — и через протертые диоптрические стекла поглядела на новых знакомых:

— Ничего себе! Никогда еще русских не встречала! А я гляжу: у вас, — она кивнула на медаль Шишка, — по-русски тут написано: «За отвагу»…

— А ты понимаешь, что ль? — обрадовался домовик и потер пустым рукавом медальку чтоб шибче блестела.

— У нас в школе до пятого класса русский язык был. А вы разве сербский учили? Шпарите так, будто он вам родной…

Поскольку домовик принялся строить глубокомысленные рожи, а в ответ — ни слова, пришлось Ване, чтоб не впутывать посестриму, опять ссылаться на чудеса отечественного образования.

Тут мальчик опомнился и оглянулся: Гордана сидела за тремя парными сиденьями. Через проход от нее: Златыгорка, Яна — рядом, у окошка. Цыганка, выставив худые колени в проход и склонившись к мнимой горбунье, что-то горячо ей говорила и не могла, конечно, слышать последних высказываний. Мальчик, как и домовик, цыганке не доверявший, думал, что чем меньше она будет знать — тем крепче они могут спать.

А Росица Брегович, сунувшая в рот жвачку, приобретенную в Лесковце, проводила тем временем ликбез, дескать, Югославия — страна многонациональная, как и бывший Советский Союз, у вас, мол, чеченцы бегают с автоматами, а у нас — шиптары. Кстати, они тоже мусульмане. А до этого — боснийцы с хорватами бегали. Дескать, период распада последних империй… Так ведь и в Римской империи было, когда она по всем швам трещала, а после на кусочки развалилась…

— Что ж — и тогда НАТО всюду свой ракетный нос совало? — поинтересовался Шишок.

Когда миновали Косовский блокпост, домовик, отклонившись от натовской темы, кивнул на рот Росицы:

— А чего это ты как корова все жуешь-жуешь, никак не проглотишь?

Ваня с Росицей объяснили домовику: это жевательная резинка, жвачка… И добрая Росица стала угощать Шишка, а Ваня, глянув на упаковку, поддакнул: это, де, «орбит» — хорошая жвачка, изо рта малиной будет нести… А еще, дескать, есть «дирол», тоже неплохая… Домовик хмуро отказался, мол, видал я в Германии, на Эльбе, как америкашки такое жуют… Я, де, лучше землю стану жевать, чем жвачку эту, пущай от меня лучше могилой несет, чем малиной…

Ваня понял, что постень не на шутку рассердился: глаза его подозрительно покраснели. С ужасом он подумал, что домовик, скорей всего, еще не протрезвел после ракии — зря он его подзуживал с этой жвачкой, и стал коситься на левый рукав домового, чтобы в случае чего предотвратить катастрофу… А Шишок уже орал:

— «Милосердные ангелы», да?! А еще — «Малыш» с «Толстяком», да?! Пошлые черти! Сентиментальные дьяволы! Я бы на месте японцев, при встрече с америко-с-с-ами этими, только плевался бы! На порог бы не пустил! А они им — ба-азы! Это после атомных бомб, после мерзкого «Малыша», которого на Хиросиму сбросили, и гаденыша «Толстяка», что на Нагасаки напустили! Тьфу! — домовик заскрежетал зубами, но продолжил: — У-учят всех, как жить надо! А кроме них-то, атомную бомбу никто ведь что-то не применя-ал… Передовики цивилизации! Учитель Вест! И все-то они нам оценки ставят, а в отличниках у них Горбач с Ельциным ходят, которые родную страну в расход пустили, обкорнали так, что на карте вместо одной шестой части земли осталась одна десятая. А Сталин у них, конечно, — двоечник… Неуд вам по поведению, товарищ Сталин, от дяди Веста! А зачем войну выиграли, зачем Гитлера победили, зачем гнали до самого Берлина! Еле ведь дяденька Вест успел второй фронт открыть, испугался, что пройдут русские до самого Ла-Манша, и портянки в том Ла-Манше выстирают! И выстирали бы! Ох, какой нехороший этот Сталин! Направил дяденька Вест микроскоп — и чернильное пятно лагерей углядел в общей тетрадке Сталина, и расплылось то пятно в глазах мировой общественности на всю тетрадь… А в тетради — одни решенные задачи: промышленность поднята, атомная бомба для защиты имеется, а главное — Российская Империя реставрирована! Двойка вам за это по поведению, товарищ Сталин, от всей мировой общественности! — Шишок кривлялся и плевался так, что всем вокруг приходилось утираться. — Ох, какие двоечники эти русские! — продолжал меж тем домовик. — То они Наполеону пенделя дадут, который решил им урок цивилизации преподать, и до самого Парижу бедного гувернера будут гнать, то Гитлера в Берлине прищучат, еще одного учителя, который всех славян собирался расставить по углам! Нет бы сдаться, как хорошие западные детки делают, на милость победителя! Не-ет, все рыпаются, двойки, им, видите ли, хочется от дяди Веста по Истории получать! А Наполеон у дяди Веста — отличник на все времена, в отличие от Сталина! А ведь Сталин на чужие земли лапы не накладывал, не жег Парижу, не учил французиков, как надо жить! — тут Росица хмыкнула, но Шишок этого хмыка не заметил, он на всех парах летел дальше: — Дяде Весту на коленях надо перед Сталиным стоять: к июлю сорок пятого мы бы всю Европу прошли, потому как за пять лет к войне, как к пахоте привыкли, а к ноябрю — уж вся Америка была бы наша! Зря Иосиф Виссарионович остановил войска — вот какое спасибо от Веста получил: два неуда подряд в дневнике! А пять с плюсом дяденька Вест тому поставит, кто всю Россию сведет до одной Московской области! Вот тогда мы будем молодцы, освободим дяденьке Весту нефтегазоносные земли. Ой, какие мы тогда будем отличники — те, кто еще останутся! Ведь у дяди Веста не заржавеет двойку поставить в виде очередного «Толстяка». Дядя Вест все обоснует и докажет мировой общественности как дважды два, дескать, чего-то как-то это несправедливо: почему под упрямой двоечницей Россией столько газа с нефтью оказалось, а под демократичным и цивилизованным дядей Вестом — нет! Их, де, западная задница от российских кнопочек в виде нефтяных вышек не откажется, подставляйте, мол, свои острые кнопки — мы зад-то сейчас приподымем! Дядя Вест и сам себе готов те нефтяные вышки подставить — и сесть на них!