Книга Фамильное дело - Жаклин Санд

Прямолинейность виконта явно вгоняла Мишеля в ступор.

– Поэтому лучше уж я, чем кто-то другой, – заключил Сезар, не дождавшись ответа.

– Вы жестоки, – тихо произнес молодой человек.

– Да, верно. Благодаря этому я до сих пор жив. Я выжил на войне, потому что думал в первую очередь о себе. – Виконт размышлял, какую порцию лжи успеет выдать, прежде чем у него отсохнет язык от постоянного вранья. – Вы знаете, какой там творился ад? Единственный способ остаться незапятнанным – держаться от этого подальше.

– Да, – усмехнулся Мишель, – так мне и сказали.

– Кто?

Молодой де Греар махнул рукой.

– Один мой знакомый из пехоты. Он был здесь, в Марселе, и мы встретились. Оказалось, он знает вас. Это случилось две недели назад, когда мы думали, что# нам предпринять теперь… Мой приятель сказал, что вы ничем особенным не отличились на службе, и взяли вас в адъютанты лишь потому, что полковник де Дюкетт – ваш друг.

– Истинная правда.

– Значит, вы не герой?

– Что означает быть героем, а, Греар? Вы знаете? Кидаться на бастионы врага с саблей и боевым кличем? Я видел этих героев, которые лежали там, у бастионов, – один без головы, другой без ног, третий без внутренностей. Какую славу они заслужили и чего добились? Я здесь, и я жив. Да, я проводил много времени в штабе. Кто сказал, что я был совсем бесполезен?

– Вы трус, верно? – спросил Мишель и тихо засмеялся.

– О да, хихиканье вам к лицу, Греар. Смейтесь, смейтесь. Только так вы и можете меня уколоть. – Сезар покачивал бокалом, в котором плескались остатки коньяка. – Вы слишком молоды и не понимаете разницы. Есть трусость, а есть разумная осторожность. Я разумно осторожен и не лезу на рожон, когда не надо. Съездите на войну, и посмотрим, как вы заговорите под свистом ядер. Я-то в отличие от вас там был. Что же вам мешало?

– Отец не желал, чтобы наследник подставлял себя под пули. Если бы у меня был еще один брат, думаю, тогда…

– Очаровательно. И очень практично. А вы сами рвались на войну?

– Я привык жить здесь.

– Вот вам и ответ, дорогой мой, разумно осторожный господин де Греар. Прежде чем упрекать кого-либо в трусости, упрекните в этом себя.

Мишель промолчал.

Сезар вернулся к себе в спальню со смутным чувством неудовлетворенности разговором. Мишель де Греар вел себя, как обычный растерянный молодой человек, столкнувшийся с непреодолимыми обстоятельствами, которые он даже не пробует как-то убрать со своего пути. Вряд ли этот господин когда-либо отрастит себе характер, но, с другой стороны, если виной всему его мелкие страсти – так лучше для Сезара. Лучше, потому что, когда речь идет о серьезных проступках, а не лености и недомыслии, это гораздо опасней. Ивейн его с того света достанет, если виконт не вернется из своей маленькой увеселительной поездки.

Почему фраза о смерти не дает покоя? Ведь так обычно пишут, страхуясь на случай гибели одного из указанных в завещании лиц. И тем не менее виконт инстинктивно ощущал: здесь что-то не так. Сама структура завещания, само изложение условий походили на крючок, которым ловится крупная рыба. Старик де Греар был рыбаком? И почему Сабрина соврала насчет лодки – не знала?

Вспомнив о лодке, виконт подошел к окну, выходившему на море. Солнце село, закат догорел, однако ночь стояла довольно светлая. Вчера Сезар ошибочно предположил, что сейчас новолуние, однако теперь видел тонкий ломтик убывающей луны над горизонтом. Она взошла ненадолго и скоро уйдет, а пока легкая дорожка лежала на водной глади, и в этой дорожке виконт уловил вспышку света.

Сезар прищурился. Почудилось? Нет, вот опять. Теперь свет моргнул правее лунной дорожки, как будто источник его перемещался. Русалки, заманивающие моряков в пучину? Скорее рыбацкая шаланда возвращается с уловом в порт, а моргает свет потому, что фонарь раскачивается… Однако с этой теорией тут же пришлось расстаться: слишком упорядоченными выглядели вспышки света. Две коротких, две длинных, две коротких, снова две длинных – похоже на тайное послание. Русалки вряд ли шлют такие морякам. А значит, это люди.

Виконт внезапно испытал непреодолимое желание спуститься в бухту. Он не знал, откуда оно взялось, однако Сезара словно потянули на веревке; сегодняшние сомнения насчет лодки, на которой совсем недавно выходили в море, вчерашние проблески света напротив каланки, и вот повторение – это не может быть совпадением. Или может? Сколько таких совпадений приходится на место, где творится нечто загадочное? И чем рискует Сезар, если проверит бухту?

Ничем, кроме себя самого, а к этому он давно привык.

Виконт снял сюртук, расстегнул жилет и стянул белую рубашку, вместо нее надев вытащенную из сундука темную. Филипп засиделся на кухне, и не стоит его оттуда вытаскивать у всех на виду. Без камердинера можно обойтись. Сезар торопливо оделся, шляпу решил не брать, а вот туфли сменил на сапоги, в которых удобнее карабкаться по камням. Он надеялся, что хорошо запомнил тропу сегодня утром, когда спускался вместе с мадемуазель де Греар. Падение с пятидесяти футов – не то физическое упражнение, которое хорошо заканчивается.

Виконт открыл дверь спальни и прислушался. Тихо, безлюдно. Сезар вышел и бесшумно спустился по черной лестнице, откуда вел коридор на кухню – там были слышны голоса, но, к счастью, никто виконта не увидел. Задняя дверь оказалась не заперта. Сезар обошел дом и очутился в саду, благоухающем ночными запахами. Какая-то птица звонко распевала в кустах жасмина, звезды светили достаточно ярко, чтобы без проблем находить путь. Через минуту глаза привыкли к темноте. Сезар шагал быстро, как можно более бесшумно, и все равно под подошвами сапог предательски скрипел гравий. Но не красться же на цыпочках!

Тропа пошла вниз, вот и поворот, откуда начинается спуск в бухту. Виконт на несколько мгновений задержался под раскидистой сосной, чтобы оценить обстановку. В агатовой тьме, затопившей каланку не хуже прилива, ничего нельзя было разглядеть. Свет в море больше не моргал, луна то ли ушла, то ли спряталась за облаками. Грозный рокот волн в каменном мешке поднимался, как туман из болота. Виконт оттолкнулся ладонью от шершавого и теплого соснового тела и осторожно начал спускаться.

Следовало идти, держась левой рукой за камень, и аккуратно ставить ноги, чтобы не поскользнуться и не сорваться. Да, спуск был довольно широким, однако виконт ходил здесь один лишь раз, и случилось это при свете дня. Ему казалось, что он погружается в смолу – такой плотной стала окружившая его темнота, а небо над головой словно бы делалось все светлее. Когда Сезар спустился почти наполовину, стало лучше видно море. Виконт остановился, чтобы отдышаться. Голова слегка кружилась.

Ночная каланка жила своей жизнью: волны бормотали, в скальных трещинах возились потревоженные чайки, иногда жалобно вскрикивая. Вглядываясь в темноту, Сезар различил каменную гряду и пирс, а потом – как ему показалось – лодку. Но нет. Лодка не оставалась неподвижна. Она отходила от причала!