Книга Смерть и немного любви - Александра Маринина

– Поздно, – прошепелявила она с набитымртом. – Я его уже ем. Давай-давай, раскладывай свою «Могилу», хорониНаполеона. Моей смерти тебе все равно не дождаться. Тоже мне, профессор-убийца.

Чистяков расхохотался, одним движением смешал разложенные настоле карты и быстро собрал их в колоду.

– Иди руки вымой, мелкая ворюга, и будем ужинать. Я,между прочим, сегодня целую главу в учебник написал. А ты чем можешь отчитатьсяза проведенный на работе день?

– Мало чем, – вздохнула Настя. – В основноммыслями. Но могу тебя успокоить, мне ничего не угрожает. Попадание в меняоказалось чисто случайным.

Она вымыла руки, переоделась в халат и уселась за накрытыйстол. На ужин Алексей приготовил телятину и цветную капусту в сухарях, которуюНастя очень любила. Она смела все со своей тарелки с такой скоростью, как будтоперед этим голодала целую неделю.

– Еще положить? – спросил Чистяков, с улыбкойглядя на ее пустую тарелку.

– Ой, нет, – простонала она. – Я знаю, каковтвой замысел. Я помру не от голода, а от обжорства. Никому не удается впихиватьв меня такое количество еды, только тебе. Через год я стану большой и толстой ине буду проходить в дверь.

Она налила себе кофе, но не успела сделать и двух глотков,как зазвонил телефон.

– Спешу тебя обрадовать, – послышался в трубкеголос Николая Селуянова, работавшего с Настей в одном отделе. – Только чтопоступило сообщение из редакции «Криминального вестника». У них взломалифотолабораторию.

– Что пропало?

– Пока неясно. Аппаратура на первый взгляд вся наместе. А что касается негативов и отпечатков, то там сам черт ногу сломит.Учета никакого, как ты понимаешь, нет, все лежит в открытых ящиках и внезапирающихся шкафах. Придется вызвать всех фотографов, чтобы каждый проверилсвое хозяйство.

– Вызови в первую очередь Шевцова, – быстросказала Настя. – Если его пленки на месте, спокойно отдавай эту кражуотделу Григоряна. Она не наша. Если же пропали негативы Шевцова, забираем делосебе.

– Умная ты больно, – проворчал Селуянов. – Яуж звонил твоему Шевцову, он болеет, ходит с трудом. Как я могу заставить егоприехать? На руках его нести, что ли? Он, конечно, сразу заволновался, собралсяприезжать, но я-то слышу, как он дышит и разговаривает. Сядет за руль, а вдороге ему плохо станет, еще врежется во что-нибудь. Хотел сам за ним подъехать,потом подумал – нехорошо как-то. Человек болеет, а мы к нему пристаем. Ладно,до завтра дело потерпит, может, утром ему полегче станет.

– Коля, ну что ты как маленький, честное слово! Нупривези туда кого-нибудь, кто видел снимки Шевцова и сможет определить, наместе негативы или их там нет. Это же так просто.

– Ага, – хмыкнул Селуянов. – Сам сообразил. Всписке тех, кто видел весь комплект снимков из загса, три человека. Один из них– болезный фотограф Шевцов, второй – Коротков, но его где-то носит, ни дома, нина работе его нет. Догадываешься, кто третий?

– Коля, Чистяков меня не поймет. Меня и так сегодняцелый день дома не было, а после свадьбы только два дня прошло. Нельзяиспытывать его терпение. Найди Короткова, ладно?

– Да где ж я тебе его найду! И потом, если он толькочерез час домой явится, будет уже двенадцать ночи. Думаешь, его поймут, если онсоберется снова убегать? Не смеши меня. У тебя хоть Чистяков нормальныйчеловек, а какая жена у Юрки – забыла? Она ж его до костей сгрызет. Короче,решай, Настасья: или ты приедешь, или ждем до завтрашнего дня.

– Подожди, не клади трубку, я с Лешкой поговорю.

Она закрыла микрофон ладонью и виновато посмотрела на мужа,который как ни в чем не бывало пил чай с кексом, ничем не выдавая своегоотношения к тому, что слышал, хотя понял все прекрасно.

– Лешик, нам с тобой надо бы съездить в одно место.

– Вместе? – поинтересовался он, отправляя в роточередной кусочек апельсинового кекса.

– Да, вместе. Кто-то взломал фотолабораторию«Криминального вестника», где работает Шевцов. Сам Антон болен, у него что-то ссердцем. Нужно срочно проверить, не пропали ли негативы тех снимков, которые онсделал в загсе. Кроме нас с тобой, этого сделать некому, понимаешь? Только мы стобой видели весь комплект фотографий, их вчера Коротков сюда привозил.

– Ну что же делать, – спокойно заметилЧистяков. – Надо – значит, поедем. И не выставляй меня, пожалуйста,монстром-домостроевцем перед твоими коллегами.

– Спасибо тебе, солнышко, – с облегчениемулыбнулась Настя.

Через сорок минут они уже входили в здание, где находиласьредакция газеты «Криминальный вестник». А еще через полтора часа выяснилось,что последних негативов Шевцова в фотолаборатории нет.

Глава 5

Оперативники из Кунцева и с Петровки, объединенные в группу,разделились. Одни отрабатывали версию о том, что истинной жертвой преступлениябыла Галина Карташова, убитая в Измайловском загсе, другая группа занималасьличностью невесты, убитой в Кунцеве, Светланы Жук.

Обеих девушек хоронили в один день, в среду, 17 мая. Наблюденияза траурными церемониями не принесли никакой новой информации, кроме убежденияв том, что даже у самого безобидного человека могут быть недоброжелатели, окоторых он и не подозревает. Оперативники шли в толпе провожающих, настороженноловя доносящиеся до их слуха отдельные фразы.

– Если бы Галя не бросила Игоря, ничего бы неслучилось…

– Я чувствовала, что до добра этот парень ее недоведет…

– Не надо было Светочке идти на поводу у его родителей.Это они хотели, чтобы свадьба была в мае. А я говорила, что надо подождать доосени…

– Я сердцем чувствую, это Эдик. Я всегда знала, что онне смирился, не отступился, когда она с ним рассталась…

Предстояло найти всех этих Игорей, Эдиков, а также выяснить,почему «этот парень» не доведет до добра… Работа сложная, долгая, кропотливая,а вот нужная ли – большой вопрос.

* * *

Мать Валерия Турбина встретила Короткова неприветливо. Онаоткрыла ему дверь, сухо пригласила в комнату и уселась напротив него, сверля Юриямаленькими злыми глазками.

– Да, я рада, что свадьба не состоялась, – заявилаона, не отводя взгляда.

– Но почему, Вероника Матвеевна? Вам не нравится Элена?

– Я ничего не имею против Эли, она славная девушка.Просто я считаю, что моему сыну еще рано жениться. Он не может быть хорошиммужем и не сможет должным образом содержать семью.

– Но Валерию двадцать семь лет. Разве это мало длятого, чтобы создать свою семью? – непритворно удивился Коротков, которыйсам женился сразу после окончания школы милиции, когда ему был двадцать одингод.

Реакция Вероники Матвеевны на это невинное замечаниеозадачила его. Пожилая женщина замкнулась и отвела глаза. Юрий началлихорадочно соображать, чем он мог задеть собеседницу, что сказал не так.Положение нужно было спасать любой ценой. Он вдруг подумал о том, что дляматери двадцатисемилетнего мужчины Вероника Матвеевна, пожалуй, старовата. Ейсемьдесят лет. Рожала в сорок три года? Такое нечасто бывает, если только…