Книга Гоблины. Сизифов труд - Андрей Константинов

В павильон вошел запыхавшийся Лотяну и, выцепив глазами Галактионова, с виноватым видом направился к нему, осторожно огибая хаотично расставленные столики и кое-где прикорнувшие за ними тела. Вот как раз его внешний вид статусу заведения вполне себе соответствовал.

— Ты кого в себе узрел? Шибко делового? Не рановато ли? — сердито приветствовал его Галактионов.

— Чего?

— Ждать себя заставляешь, вот чего. Садись, не отсвечивай.

— Раньше бригадир не отпускал, — пожаловался Лотяну, присаживаясь напротив.

— Ладно. Жрать будешь?

— Шаурму бы съел.

— Ты что, недавно из Москвы?

— Месяц назад приехал. Мы там фундамент под супермаркет заливали, — удивленно подтвердил Лотяну. — А как вы догадались?

— «Шаурма» — это по-московски. У нас, в Питере, говорят «шаверма». — Галактионов поискал глазами обслугу. — Девушка, шаверму на тарелке принесите!

— И пиво, — подсказал Лотяну.

— Тебе же еще сегодня работать?

— Говно-вопрос.

— Хорошо, — поморщился Галактионов. — Девушка! И пиво. И сразу посчитайте… Ну как, сделал? — обратился он к Лотяну после того, как барышня удалилась исполнять заказ.

— В принципе, закончил. Вчера днем как раз удобный случай подвернулся. Но нужен еще мобильник. Помните, я вам говорил?

— Держи.

Галактионов достал из барсетки новенький копеечный «самсунг» и протянул его молдаванину.

— А симка?

— Внутри. Только не вздумай по нему трепаться!

— Обижаете! — успокоил Лотяну, пряча трубку.

— Как там слуги Сатаны? Продолжают действовать на нервы служителям культа?

— Очередная записка появилась на прошлой неделе.

— Вот ведь нехристи.

— Смеетесь? — хмуро глянул на собеседника Лотяну. — А вот мне, если честно, не до смеха.

— Что так?

— У меня и отец, и мать — православные. И дед с бабкой. Да и сам я вроде как крещеный.

— Так крещеный или «вроде как»?

— Крещеный. Вот. — Молдаванин расстегнул верхние пуговицы не первой свежести строительного комбинезона и продемонстрировал Галактионову золотой нательный крестик.

— Ну, это еще ничего не значит. Такое добро сейчас на каждой второй немытой шее сыскать можно. Вон, даже на этих, — Галактионов презрительно кивнул в сторону сидящих по соседству забулдыг. — У меня, к слову, тоже дед был. Войну, между прочим, в Берлине закончил. Так вот он любил говорить: «Мы с фашистами бились, Богу не молились». И еще: «Только у труса надежда на Исуса».

— Это вы к чему?

— Да к тому, что у Бога и без нас с тобой проблем много. Так что пусть каждый занимается своим делом.

Перед столиком возникла официантка и вопросительно посмотрела на странную, плохо сочетающуюся друг с другом «черно-белую» парочку.

— Еда ему, а счет мне, — пояснил Галактионов. — И как ты можешь это есть, не понимаю?

— А че, вкусно! — с ходу накинулся на шаверму Лотяну.

— Не забудь, результат мне нужен не позднее субботы.

— Я помню. А деньги?

— Сначала результат, потом деньги, — назидательно изрек Галактионов, выкладывая на стол тысячную купюру. — Надеюсь, у тебя нет оснований мне не доверять?

— Пока нет. Но у нас в Молдавии говорят: «Фрате ку фрате, дакэ брынза ку бань».

— И что сие значит?

— «Брат братом, а брынза за деньги».

— Не боись, на брынзу тебе хватит до скончания дней…

Галактионов с немалым удовольствием наконец покинул чадящее прогорклым маслом и дешевым табаком заведение, заранее предвкушая, как сейчас доберется до города и отобедает в какой-нибудь «Маме Роме» или в «Палаццо». Лотяну же продолжил поглощать шаверму, с наслаждением прикладываясь к разливному, отдающему хлоркой пиву. Подспудно прикидывая в уме, что сдача с оставленной Галактионовым штуки составит не менее семисот халявных денежных единиц. А значит, нынешний день уже прожит не зря. Ну да не будем осуждать его за подобное сквалыжничество. Ибо такова она, «судьба солдата в Америке». Вернее — судьба гастарбайтера в России.

…У кого — одно гнилье, У кого — ухожено. Значит, каждому свое На земле положено.[4]

Санкт-Петербург,

5 августа 2009 года,

среда, 14:07 мск

— …То, что у Панова элементарно отжимают бизнес, с самого начала было ясно самому распоследнему ежу. Всё это уголовное дело — одна сплошная фикция, и при желании таких дел можно ежедневно возбуждать пачками. Но желания работать — нет, а вот желание забрать готовое и прибыльное — есть! — с жаром продолжала вещать Цыганкова. — Словом, история с Пановым — это типичный пример натурального государственного рэкета.

В данный момент они с Андреем сидели на летней террасе с некоторых пор очень модной в городе ресторации «Фиолет» и, дружески беседуя, любовались открывающимся на Фонтанку видом. Стесненный в финансах Андрей дул исключительно кофе. Финансы ощутимо стеснились после того, как он гусарским жестом заказал для журналистки некий изысканнейший десерт. Который та с видимым удовольствием поглощала. К слову, в своем добросовестном заблуждении в том, что все без исключения менты живут на «левые» доходы и будучи не понаслышке осведомлена о среднем чеке в «Фиолете», Цыганкова автоматически причислила к оным и Мешка. Хотя на самом деле Андрей выбрал этот ресторан всего лишь по причине географической близости к редакции.

— А почему подобный тип рэкета вы именуете «государственным»?

— Я, конечно, понимаю, что у милиционеров служебного времени хватает только на кофе с журналистами, а никак не на чтение газет, — язвительно заметила Цыганкова.

— Неправда ваша! — возразил Мешок. — К примеру, перед тем как сегодня встретиться, лично я внимательнейшим образом ознакомился с вашей статьей «Пан пропал. Без всяких «или». Смешной заголовок. Сами придумали?

— Сама, — улыбнулась польщенная похвалой журналистка.

— Да, там, помнится, стояла цифра «1». Я правильно понимаю, что в следующем номере следует ждать продолжения?

— Понимаете вы правильно, — вздохнула Цыганкова. — Но вот появится или нет — это большой вопрос.

— Чего так?

— Похоже, из всех представителей наших доблестных органов этот заголовок рассмешил только вас. Вот мое руководство и заартачилось.

— Руководство или хозяева газеты? — уточнил Андрей.

— В принципе, у нас нет владельца как такового. Так что редакционная политика в целом строится вполне себе либерально.