Книга Год хорошего ребенка - Элес де Грун

Рома потратил на эту работу столько времени, сколько потребовалось бы на оформление пяти стенных газет. Но после того, как его не пустили на фестиваль в Жевену, он резко потерял интерес к стенгазетам, макулатурам, пионерским сборам и другим видам социальной активности.

В это время голос по радио пригласил пассажиров, улетающих в Жевену, пройти в зал для отлета. Рома увидел того мальчишку, с которым подрался в комиссии. На нем была цветастая джинсово-ситцевая куртка с погончиками. И как маленькое желтое солнце на кармане спереди сверкал герб СССР. На его рыжей башке была надета красно-синяя панамка ведерком. Такая же, как на всех других ребятах. Все это сильно дисциплинировало их и меняло облик в лучшую сторону. Поэтому Рома не сразу узнал этого противного мальчишку.

— Зря я с ним подрался! — подумал Рома. — Может быть, сейчас в Жевену ехал я, а он бы сидел дома и врал бы что-нибудь по телефону.

Таможенники быстро пропускали рюкзаки и чемоданы ребят через свои рассматривательные машины. На экране то и дело возникали зубные щетки, шпроты в масле, фотоаппараты, сгущенка и матрешки.

— Меха и бриллианты есть? — нехотя спрашивали таможенники.

Ребята вздрагивали, мысленным взором окидывали свои рюкзаки и торопливо говорили:

— Нет.

— А подкладка — это меха?

— Золото, драгоценности, предметы роскоши?

Как ни странно, ничего такого никто при себе не имел.

— Проходите.

Последним шел Игорь Иванович. Молодой дотошный таможенник в хорошо выглаженной форме обратил внимание на картонную коробку.

— Что там?

— Икона.

— Покажите.

Игорь Иванович снял резинку и открыл коробку.

— Это вывозить нельзя, — строго сказал таможенник. — Это предмет старины. Верните предмет провожающим.

— Это не предмет старины! — вмешался Рома Рогов. — Это я нарисовал.

— Товарищ провожающий, — отодвинул его рукой таможенник, — не мешайте отъезжающим. Заберите предмет и уходите.

— Я не буду забирать! — сказал Рома. — Это я нарисовал.

Произошло некоторое замешательство. Таможенник включил переговорное устройство, которое висело у каждого таможенника на плече:

— Товарищ заместитель начальника таможни! — суровым служебным голосом произнес он в устройство. — Здесь инцидент!

— Сейчас иду! — точно таким же голосом ответило устройство.

Через несколько минут появился «товарищ заместитель начальника таможни». Он имел какую-то совсем не таможенную внешность. Скорее был похож на добродушного кудрявого заведующего диетической столовой.

— В чем дело? — спросил он молодого таможенника.

— Товарищи утверждают, что это не предмет старины, а современное изделие. Что его изготовил этот подросток в подарок для религиозной западной бабушки.

«Заведующий столовой» взял в руки икону и внимательно осмотрел.

— Для предмета старины она, пожалуй, нововата. А с другой стороны, если предмет старины натереть луком, он будет так же сверкать. Будет таким же новым. Особенно, если пропитать подсолнечным маслом.

Все понюхали икону: луком не пахло, подсолнечным маслом тоже. Растерянность охватила персонал таможни.

— Вот что, — неожиданно сказал заместитель начальника, — до отлета самолета остается два часа. Мы посадим вашего художника у нас в «красном уголке». Там есть краски, кисти, все, что хочешь. Если нарисует такую же, пропустим. Если не сумеет, значит не сам рисовал.

— Ладно, — сказал Рома, хотя он немного испугался.

Его отвели в «красный уголок», такой же, как у них в школе. Там действительно лежали краски, бумага, кисти, куски материи: пиши любой лозунг, оформляй любой плакат, изображай любую разрешительную или запрещательную табличку.

— Рисуй! — сказали Роме строгие таможенники.

И ушли, а на чем рисовать не сказали. Ведь не будешь рисовать икону на бумаге. И Сергия Радонежского забрали с собой, как же лик изображать — по памяти?

Рома даже растерялся, но его очень обрадовали краски. Такую красивую коробку он никогда в руках не держал. Все-все цвета были в этой коробке. И лаки, и золото в тюбиках, и серебро. Наверное, краски конфисковали у какого-нибудь лакокрасочного спекулянта. Краски заставили Рому собраться с силами и думать.

Перед ним на стене висел портрет Главного Таможенного Генерала и некоторых его помощников. Генерал был очень строгий.

— Вот тебе и лик, — подумал Рома.

А на чем рисовать? Рома обошел комнату. Он хотел снять с петель форточку, потому что она имела иконообразный вид. Форточка никак не снималась, а рисовать на ней, стоя на окне, было слишком трудно.

Потом Рома увидел книжный шкаф с двигающимися стеклами. Покрутился около шкафа. Можно чбыло рисовать лик генерала на стекле. Но Роман испугался, что он перепачкает весь шкаф, все книги в нем и ковер на полу.

Оставался последний предмет — сейф под генеральским портретом. В сейфе торчали ключи.

Рома повернул их, раздалась музыка из «Лебединого озера», и дверца открылась. В сейфе ничего не было, кроме четвертинки с каким-то растворителем, но дверца изнутри была идеальна.

Середина ее была вдавлена, как бывает на самых старых иконах, и пропорции дверцы были поистине золотыми.

Рома быстро взял краски и загрунтовал дверцу. Чтобы краска не попадала на пол, он подстелил газеты. Их в «красном уголке» лежало великое множество.

Краски были великолепными. Быстро сохли, а высохнув, сияли солнцем. Скорее всего их привозили для реставрационно-музейных работ. Но везли их с каким-то серьезным нарушением закона, поэтому они и приземлились в «красном уголке».

Не прошло и полутора часов, как на внутренней стороне дверцы засиял всеми цветами радуги новый святой — Иван Таможенский, генерал, праведник.

Генерал был в меру постный, в меру улыбчивый, в меру добрый. Над его головой сверкал нимб, придающий ему начальственную чистоту. На руках вместо младенца он держал свод таможенных законов и правил. Этот свод Рома рисовал с подлинника, стоявшего в шкафу. Погоны его напоминали кресты на плечах Николая Чудотворца. В общем, все было по канонам.

Только Рома поставил последнюю точку — орден на груди генерала, как вошел заместитель начальника таможни с молодым таможенником, заварившим всю эту кашу, и с кем-то еще, кажется, с Игорем Ивановичем.

— Как наши дела, товарищ Суриков-Репин? — добродушно спросил заместитель начальника, оглядывая комнату в поисках иконы.

Рома молча протянул ему ключи от сейфа.

Заместитель вставил их в скважину, повернул и стал открывать дверцу. Послышалась музыка танца маленьких лебедей, и из глубины сейфа на свет торжественно выехал новый святой.