Книга Плач к Небесам - Энн Райс

Всю жизнь Тонио считал Венецию великой европейской державой.Он вырос в твердом убеждении, что Светлейшая является самым древним и сильнымгосударством Италии. Слова «империя», «Кандия», «Морея» были связаны в егосознании с давнишними славными битвами.

Но за одну эту долгую ночь Венеция превратилась для него вдряхлое, угасающее государство, пошатывающегося на глиняных ногах колосса,который скоро станет всего лишь руинами. В 1645 году была утрачена Кандия, и тевойны, которые вели Андреа и его сыновья, не помогли вернуть ее. А в 1718 годуВенеция раз и навсегда была выдворена из Мореи.

От империи не осталось ничего, если не считать самоговеликого города и некоторых окружавших его владений: Падуи, Вероны, маленькихгородков и великолепных вилл, протянувшихся вдоль реки Брента.

Послы Венеции не обладали ныне влиянием при иноземныхдворах, а иностранные послы прибывали в Венецию в основном не ради политики, аради удовольствия.

Их привлекало в Венецию не что иное, как большойчетырехугольник площади, погружающийся три раза в год в вакханалию карнавала,лицезрение черных гондол, скользящих по водным улицам, неисчислимое богатство икрасота собора Сан-Марко, хор сироток из «Пиета». Опера, живопись, поющиегондольеры, хрустальные люстры из Мурано.

Эти приметы становились сутью нынешней Венеции, ееочарованием, ее силой. В общем-то, именно их Тонио видел и любил с тех пор, каксебя помнил; но, кроме внешней прелести, уже ничего не было.

И тем не менее это был его город, его государство. Отецзавещал ему эту Венецию. Его предки были среди тех смутных протагонистовгероической истории, которые первыми ступили на эти туманные болота. Состояниерода Трески, как и многих великих венецианских родов, зиждилось на торговле сВостоком.

Но правила ли Светлейшая миром или только доминировала надним, она была судьбой Тонио.

Ее независимость находилась на его попечении, как и напопечении тех патрициев, что все еще стояли у руля государства. И Европе,стремящейся заполучить эту великолепную драгоценность, никогда не удастсяприцепить ее к своей груди.

— Ты до последнего вздоха будешь держать врагов завратами Венеции, — произнес Андреа вдохновенным и энергичным голосом, итем же вдохновением и энергией светились его глаза.

Такова была священная обязанность патриция в эпоху, когдасколоченные на восточной торговле состояния распылялись на азартные игры,кутежи и зрелища. Таков был долг представителя рода Трески.

* * *

Но наконец настал момент, когда Андреа должен был раскрытьперед сыном свою собственную историю.

— Мне известно, что ты узнал о своем братеКарло, — сказал он дрогнувшим голосом. — Похоже, стоило тебе шагступить за порог, как мир уже торопится разрушить твои иллюзии, обрушив на тебятот старый скандал. Алессандро рассказал мне о приятеле твоего брата, всеголишь одном из его многочисленных союзников. Подобные ему все еще стоят воппозиции ко мне в Большом совете, в Сенате, везде, где могут пользоватьсявлиянием. А твоя матушка поведала мне об открытии, которое ты сделал напортрете, висящем в трапезной. Нет, нет, не перебивай меня, сын мой. Я несержусь на тебя. Мне следует самому рассказать тебе все, пока другие неисказили истину и не использовали ее в своих собственных целях. Выслушай ипойми. Что осталось мне, когда я вернулся домой после столь многих поражений?Трое сыновей умерли, а жена угасла от скорби и тяжелой болезни. Почему Господьпожелал сохранить для меня лишь младшего сына, столь непокорного и буйногонравом, что величайшим наслаждением для него было неповиновение отцу? Ты виделего изображение и помнишь, насколько он похож на тебя, но на этом сходствокончается, ибо ты, безусловно, обладаешь исключительно сильным характером. И ядолжен сказать тебе, что все худшее из нынешних времен воплощено в твоем братеКарло. Погрязший в наслаждениях, помешанный на примадоннах бездельник, любительпоэзии, азартных игр и выпивки, он был тем вечным ребенком, который, отрицаяславу служения государству, не обладал и маломальской смелостью.

Андреа замолчал, словно не зная, что еще сказать. Затемутомленным голосом продолжал:

— Ты, как и я, знаешь, что для патриция женитьба безразрешения Большого совета означает прекращение его родословной. Избрать вкачестве невесты девушку без рода и состояния — значит исключить имя Трески из«Золотой книги» навсегда. Дети такого ослушника будут всего лишь обычнымигражданами Светлейшей. И тем не менее он, от чьей страсти зависело продолжениенашего рода, проводил время в компании прожигателей жизни и отвергал все тепартии, которые я пытался для него организовать. И в конце концов выбрал себежену сам, но так, как мог бы выбрать любовницу. Девушка без имени и приданого,дочь дворянина из глубинки, у которой за душой не было ничего, кроме еекрасоты. «Я люблю ее, — сказал он мне. — И не променяю ни на какуюдругую!» А когда я попытался воспротивиться его решению и направить его так,как велел мне долг, он, с залитыми вином глазами, оставил свой дом и отправилсяв монастырь, в котором содержалась девушка, а затем хитростью и обманом вытащилее оттуда!

Андреа слишком разволновался и не мог продолжать.

Тонио захотелось протянуть руку, успокоить отца. СтраданиеАндреа доставляло ему физическую боль, да и сам рассказ привел его в смятение.

Андреа вздохнул.

— Можешь ли ты в столь нежном возрасте понять,насколько вопиющим было это нарушение закона? За такое поведение куда болеевеликие люди объявлялись преступниками. Их выслеживали по всей Венеции,приговаривали к пожизненному заключению.

Андреа снова замолчал. Даже в гневе ему не хватало духарассказывать эту историю.

— И это сделал мой сын. Дьяволом из преисподней он был,вот что я тебе скажу. Лишь наше имя и положение удержали карающую рукугосударства, когда я умолял дать мне время, чтобы образумить его. И вот, средьбела дня, твой брат предстал передо мной прямо на Брольо. Пьяный, с безумнымвзором, бормоча всякие непристойности, он продолжал декларировать свою вечнуюлюбовь к этой падшей девице. «Заплатите, чтобы ее включили в „Золотуюкнигу“! — требовал он. — У вас есть средства. Вы можете это сделать!»И тут же, на глазах советников и сенаторов, он заявил: «Дайте свое согласие,или я женюсь без него!» Ты понимаешь, Тонио? — Андреа был уже внесебя. — Он оставался моим единственным наследником. И вот ради этогоскандального союза он пытался вырвать у меня разрешение! Я должен был заплатитьза то, чтобы ее включили в «Золотую книгу», сделать ее знатной дамой и дать согласиена их брак или же увидеть, как мое семя разносится по ветру, увидеть конецрода, древнего, как сама Венеция!

— Отец, — начал было Тонио, не в силах большемолчать.

Но Андреа еще не был готов к тому, чтобы его прерывали.