Книга Шок-н-Шоу - Юлия Волкова

В зале, где был накрыт «шведский стол», было, к удивлению Перепелкина, пусто. То ли он пришел слишком рано, то ли здесь вообще не было принято завтракать. От изобилия яств у Алексея Викторовича слегка закружилась голова. Чего здесь только не было. Начиналось с овсянки, заканчивалось омарами, грибами в сметане, бутербродами с палтусом холодного копчения, красной и черной икрой, перепелиными яйцами в майонезе, курицей в кляре… да что там говорить! Десяти листов протокола не хватило бы, чтобы описать все меню «шведского стола». Напитков спиртных, правда, не было. Но Алексей Викторович не слишком расстроился. Он вообще не был большим любителем выпивки, а уж с утра тем паче. Не привыкший обильно завтракать, он положил на тарелку пару бутербродов с сыром и ветчиной, не удержался, конечно, и от бутербродика с черной икрой, налил в большой бокал апельсинового сока и в большую чашку — кофе из красивого пузатого кофейника, расписанного красными маками. Поглотив все это, он с тоской взглянул на обилие закусок, пожалел о том, что все это пропадет ни за что, и поднялся, чтобы взять пару пирожков и налить еще кофе, который здесь был выше всяких похвал.

— Вкусно, правда? — тоненький, радостный голосок отвлек Алексея Викторовича от эпикурейского наслаждения. Он оглянулся. Перед ним стояла пышнотелая, круглолицая девушка и радостно его разглядывала. — Что же вы стесняетесь? Набирайте побольше. А то все равно пропадет. У нас тут почти никто не завтракает. Дай бог, к репетиции просыпаются. Кофе попьют на своих этажах — и на работу.

— Отчего же так? — вежливо осведомился он.

— Поздние возлияния не способствуют раннему пробуждению, — изрекла пышечка недурственный афоризм. — А уж кусок в горло после пьянки точно с утра не полезет, — добавила она менее изысканно.

— Да, пожалуй, — не стал спорить Перепелкин… — А вы, значит, ведете здоровый образ жизни?

— Конечно, — кивнула девушка и в доказательство сказанного стала накладывать в свою тарелку все, что только было можно. Когда горка из продуктов угрожающе покачнулась, пышечка поставила тарелку на близстоящий столик, взяла новую посудину, и процедура повторилась. Отсутствием аппетита сия прекрасная особа явно не страдала.

— А все остальные, значит, выпивают, — уточнил дотошный Алексей Викторович.

— Ага, — беспечно ответила она, отправляя изящный пирожок в рот. — Расслабляются. У нас тут, правда, «сухой закон», но есть один канал, по которому всегда можно бутылку вина дешевого достать и банку пива. Ну или водки. На коньяк и шампанское мы пока еще не зарабатываем. А вы меня не помните? А я вас вчера видела. Когда вы с Гришей Барчуком разговаривали. После всего этого ужаса. Я знаю — вы следователь. Из района или из города?

— Из городского управления внутренних дел, — вежливо улыбнулся Перепелкин. — А вы — участница шоу? Или работаете в съемочной группе?

— Конечно, участница, — пышечка повела тугим плечиком. — Работать в этом гадюшнике я никогда не согласилась бы. Какие тут люди — просто мрак один! Гримерши грубые, костюмерши пуговицу пришить ленятся, операторы вообще матерятся. Представляете? На артистов матерятся. И это питерское телевидение! А вы уже продвинулись в вашем расследовании?

— Более менее, — уклончиво ответил Алексей Викторович. — Вот мой предшественник продвинулся. За что, наверное, и пострадал.

— Я тоже так думаю! — воскликнула девушка и крошки из ее прелестного ротика полетели во все стороны. В том числе и на джемпер следователя. Дабы не раздражать потенциальную свидетельницу, он не стал их стряхивать. — Он ведь не сам упал, это ребенку ясно.

— Почему? — Перепелкин слегка приблизился к пышечке, что, как было написано в одном учебнике психологии, должно было показывать собеседнику обещание доверительных отношений.

— Ну… — пышечка выдвинула губки в искренней, как было видно, задумчивости. — Ну, во-первых, с чего бы это ему падать с крыши ни с того, ни с сего?

«А ведь и верно, — с печалью подумал Перепелкин. — Она права. Как говаривал господин Воланд, кирпич просто так с крыши не падает. А человек? Тем более».

— Во-вторых, — продолжила девушка свою мысль, не забывая насыщать свой молодой организм, — оттуда не может упасть даже тот, у кого напрочь отсутствует координация движений.

После этой трудной фразы она смолкла надолго, старательно пережевывая пищу и отпивая то из бокала с соком, то из кружечки с молоком.

— Вы это знаете наверное?[2]— спросил Перепелкин, дав возможность девушке насладиться процессом вкушения яств.

— Почему наверное? — обиженно ответила она. — Я точно знаю. Там забор вокруг — метр, если не больше. Ну, вот вы упадете, если перед вами такая вот ограда? Да вам еще нужно будет постараться, чтобы через нее перемахнуть.

— Да, вы, безусловно, правы, — проговорил Алексей Викторович. — А вы сами эту ограду видели? Как она — крепкая? Может, расшаталась в том месте, откуда Игорь Николаевич упал?

— Непоко… бе… непоколебимая! — гордо выговорила девушка. — Танк не прошибет. Я когда первый раз туда пошла, трусила страшно. А как это ограждение увидела, так все страхи прошли.

— Интересно там, наверное, — мечтательно произнес Перепелкин. — Обожаю крыши. А вот вчера не поднялся, когда там эксперты работали. Подумал, что при дневном свете лучше все рассмотрю. А что делают на крыше такие красавицы, как вы? Назначают свидания возлюбленным?

— Ага, — пышечка вдруг испуганно заморгала и впилась в бутерброд с горячей осетриной.

«Хм», — подумал Перепелкин, поднялся и налил себе еще кофе. Меж тем девушка-пышечка вполне пришла в себя.

— Кстати, — мило хихикнула она. — Мы с вами так долго разговариваем, а еще не познакомились. Меня Лена зовут, а вас?

— Алексей, — Перепелкин слегка боднул головой. — Капитан.

— Ничего, не расстраивайтесь, Алексей, — покровительственно улыбнулась Лена. — Вот раскроете это дело и майором станете.

— Я в этом не сомневаюсь, — Алексей Викторович улыбнулся в ответ. — У вас, Лена, во сколько сегодня репетиция начинается?

— В одиннадцать, — ответила она. — Но до этого Марфутка будет речь толкать перед всеми. Накачивать, на работу настраивать. Репетиции всегда с ее руготни начинаются.

— Марфутка? Кто это? — Перепелкин сделал вид, что слегка удивился.

— Мегера, — презрительно скривилась Лена. — Гестапо. Самая главная злыдня. И фамилия у нее подходящая — Король. Она тут парадом командует. Думает, если на нас не поорет с утра, мы не раскачаемся. Но, может, она и права. Наших тормозов только вопли и разбудят.

— Угм… — кивнул головой Перепелкин. — Леночка, но тогда у нас с вами куча времени. Может быть, вы окажете мне честь и проводите на крышу. Что-то мне не хочется тревожить официальных лиц.