Книга Загадочный перстень - Ирина Глебова

Провожая Эрикссона глазами, Петрусенко легонько усмехался в усы. Интересно, с кем швед был искренен, а перед кем красовался? Ведь в том разговоре с молодым американцем Саймоном Картером, который слышал Митя, голубоглазый красавец говорил о мадам Аржен достаточно пренебрежительно и связывать свою судьбу с ней не намеревался…

Швед уже отошёл на несколько шагов, когда Викентий Павлович его окликнул:

— Одну минутку! Последний вопрос, если позволите. Вы говорили, что ездили по городу… в тот вечер. А куда именно?

Эрикссон ненадолго задумался.

— Я не совсем хорошо знаю названия. «Мавритания»… кажется, так.

— Да, именно так, я знаю, — кивнул Петрусенко.

Он и в самом деле знал загородный концертный зал «Мавританию» в районе Сокольников, в месте, называемом «Саржин Яр». Название это — Саржин Яр — стало как бы нарицательным для обозначения злачного места. Это и в самом деле было так: «Мавритания» только называлась концертным залом. По сути это был настоящий притон, только очень высокого пошиба, для богатых людей. И именно по поводу «Мавритании», а вернее — одного происшествия там, — Петрусенко и свёл знакомство с его валадельцем Виктором Васильевичем Жаткиным.

Купец первой гильдии Виктор Васильевич Жаткин был фмгурой известной в городе. На взгляд Петрусенко, очень неоднозначной фигурой. С одной стороны — деятельный и толковый предприниматель, с размахом и фантазией. В 1909 году он построил и управлял первой в городе станцией электроосвещения. Искренне и беззаветно любил театр, сам был прекрасным антрепренёром. Оперетты давались в его собственном «Театре-Буфф» в саду Тиволи. При театре же была и летняя сцена. Жаткин дело вёл с размахом, и оно приносило ему немалый доход. Однако в саду Тиволи ему было тесно, к тому несколько изменились обстоятельства. Уже в начале нового века оперетта отошла от гривуазности, в театр ходили в основном семьями, чтобы послушать хорошую лёгкую музыку, посмотреть танцы или развлечься весёлыми куплетами. Приходилось приглашать звёзд опететты, своих и зарубежных, платить им высокие гонорары. Оперетта становилась убыточным делом. Потому Жаткин мечтал соединить театр с кафе-шантаном. Такая комбинация — театр-оперетта-эстрада-ресторан — это, конечно, не его изобретение. Петрусенко сам бывал в Санкт-Петербурге в «Летнем Буфе», что расположен в Измайловском саду, знал, что в Москве есть и «Новый Эрмитаж» Щукина, и «Аквариум» француза Шарля Омона — подобные соединения нескольких развлекательных жанров. Жаткин в Харькове сделал нечто подобное. Он купил в саду Бавария Малый театр, переоборудовал его, не жалея никаких денег. И театр, до сей поры мало популярный, преобразился. Рядом с ним появилось здание кафе-шантана со сценой, большим зрительным залом и рестораном, просторным вестибюлем и зимним садом. Для актёров оборудовали отдельные уборные-гримёрные — далеко не в каждом большом театре были подобные. В саду построили закрытую летнюю сцену и аттракционы. Почти сразу сад Бавария стал излюбленным местом гуляния горожан. Для удобного подхода к нему Жаткин проложил новую улицу до самой Харьковской набережной, осветил её электричеством от собственной электростанции. «Вилла Жаткина» — так теперь стал называться этот театр. Мало того, владелец провёл по новой улице одноколейную трамвайную линию до самого театра! Теперь «Вили Жаткина» была самым популярным местом в городе, здесь в саду постоянно проводились народные гуляния, разыгрывались лотереи, взлетали в небо фейерверки, и днём и вечером звучала музыка. А когда закрывались аттракционы, заканчивались спектакли и расходились зрители, — начиналась ночная жизнь сада Бавария. В кафе шли представления «фарс» и «кабаре», работали номера… Здесь Жаткин остался верным второй стороне своей натуры — он был делец, стремящийся к наживе любыми способами. И сам отменный гуляка. Ведь первое его доходно-развлекательное заведение, которое он открыл ещё в девяностых годах минувшего века, — это именно «Мавритания» в Саржином Яру. Процветает она и сейчас — с рестораном, шумными и буйными цыганскими хорами, азартными играми, номерами… Да. в «Мавритании» много таких развлечений, которые и хозяин, и гости предпочитают не рекламировать.

Облав там не бывает — Виктор Васильевич славно дружит и с городскими, и с полицейскими властями, сам поддерживает в своих заведениях порядок. Вот только однажды пришла в полицию наводка, что в «Мавритании» гуляет, пропивая награбленное, объявленный во всероссийский розыск бандит. Пока раздумывали, устраивать облаву или ждать в засаде, городовые доложили: в «Мавритании» большой шум и, похоже, драка. Успели вовремя — бандита схватили., двух сильно израненных местных богачей отправили в больницу. Именно тогда Петрусенко расследовал подробности происшествия и пообщался с Жаткиным. Виктор Васильевич ему понравился. По-мужицки мощный и громкоголосый, по-европейски изысканно одетый и вежливый, Жаткин во всём готов был помогать следственным органам, каялся и обещал навести порядок в своей «епархии». С тех пор и вправду полиция не знала хлопот с «Мавританией», хотя, конечно же, развлекаться там продолжали не совсем дозволенными способами.

…Викентий Павлович посидел немного после ухода врачей, раздумывая об услышанном. Было несколько моментов, останавливающих его внимание. История перстня тянулась от умершей жены Аржена. Кто она? Жюли… Француженка? Но в Париже Аржен появился одиноким, а в Германии он выдавал себя за поляка… И ещё: разговор о перстне и о том, чтоб провести ночь в номере шведа эта парочка вела в машине, в лимузине. Они, конечно, говорили по-французски, не обращая внимания на шофёра. Но бывший морской офицер, дворянин не мог не знать этого языка. Он видел перстень, слышал, что ночью номер Арженов будет пуст… Но зачем это Коринцеву? Вот тут-то, скорее всего, это просто совпадение…

Сергей Никонов курил, стоя на высоком крыльце полицейского управления. В приталенном длинном пиджаке, с ровным пробором в набриолиненных волосах, он попыхивал длинной папироской, лениво переговариваясь с дежурным стражником. Он вообще был франтоватый молодой человек. Но почему на крыльце? Курить можно было в своих кабинетах, никто этому не воспрещал.

Однако, как только Никонов увидел соскочившего с коляски Петрусенко, вся франтоватость и ленивость вмиг с него слетела. Перепрыгивая по две ступеньки, он ринулся вниз, к Викентию Павловичу.

— Я жду вас! — вскричал радостно. — Идёмте скорее! Есть сюрприз, очень неожиданный! Вот, право, интереснейшее дело!

Он завёл Петрусенко в свой кабинет, быстро накрыл ладонью какой-то лист бумагами на столе.

— Не читайте, — сказал всё так же возбуждённо. — Я сначала скажу сам. Значит так: наш унтер-офицер Акимов молодец, нашёл-таки в архивах нужные документы. Десять лет назад под городом Зеньковым квартировал армейский драгунский полк. Летом, по времени, как раз после происшествия с девочкой, уволен в отставку был штаб-офицер Владислав Андреевич Загрельский. Каково?!

…За вечерним чаем дядя и племянник обсуждали последние открытия в деле. Викентий Павлович тоже был возбуждён: какой и в самом деле сложный узел переплетений судеб, событий, случайностей. Случайностей ли?.. А уж Митя, тот постоянно вскакивал и бегал по кухне. В нём кипели энергия и азарт.