Книга Канцелярская крыса. Том 1 - Константин Сергеевич Соловьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Герти с удовольствием рассмеялся. Хозяин кабинета, хитро и весело усмехнувшись, покачал пальцем.
– Дальше было не лучше. Худо-бедно этих бедолаг приучили к грамоте. Тяжелое было дело, ведь каждый, способный разбирать написанное, делался у них высшим жрецом. А любой текст, излитый на бумагу, становился священными скрижалями. Ох, видели бы вы, что творилось на архипелаге в те времена… Я самолично наблюдал, как вождь племени торжественно зачитывает своим подданным состав сапожной ваксы «Лиловый мавр», а те бьются в религиозном экстазе и рыдают. Два племени несколько лет вели кровопролитную гражданскую войну из-за разночтений в рецепте пирога с ревенем и морковью. Ну а официальным гимном еще одного племени стала матросская песенка самого непристойного содержания, записанная каким-то матросом на клочке бумаги. Да, немало островитяне натерпелись от бумаги… Мы и сами от нее постоянно страдаем, как видите.
Человек, являвшийся, видимо, самим секретарем, Лександром Шарпером, сразу произвел на Герти странное впечатление.
Был он из тех людей, что даже в зрелом возрасте, преодолев сорокалетний рубеж, остаются по-юношески живыми и подвижными. Лицо его выглядело бледным, как и у всех обитателей канцелярии, но бледностью не пугающей и болезненной, как у прочих, а вполне естественной, подчеркивающей строгий аристократизм черт и цвет зеленых, с дымкой, глаз. Небольшие черные усы были набриолинены и выровнены так тщательно, что выглядели двумя минутными стрелочками, направленными в разные стороны. Столь же тщательно оказались уложены и волосы, в проборе которых можно было заметить несколько нитей цвета потускневшего серебра.
А еще Герти быстро сообразил, отчего при виде костюма секретаря Шарпера у него возникла мысль о черном коте. Было в Шарпере что-то от этого животного. Возможно, из-за этих зеленых глаз, которые, казалось, постоянно смеялись, но в чьей глубине, как в недрах древних драгоценных камней, царил вечный холод. Этот взгляд не обжигал, не давил, но, удивительно дело, выдерживая его, Герти все более и более напрягался.
– Прошу вас, прошу! – Секретарь Шарпер протянул ему руку для рукопожатия. Хватка у него оказалась мягкой, но весьма властной, пальцы Герти буквально утонули в его ладони. – И еще раз прошу премного извинить за этот бардак. Сами знаете, колониальные хлопоты!.. То одно, то другое, и вечно всякий вздор. Я должен был послать человека к аэропорту, конечно, встретить «Графа Дерби» и помочь вам довезти багаж. Без сомнения, вы ужасно устали с дороги. Даже не представляю, каково это, провести полгода в Индийском океане!
– Простите?
– Вы мужественный человек, полковник! – Мистер Шарпер потер руки. – Признаться, я всегда следил за вашими похождениями и читал все газетные статьи, живописующие ваши невероятные подвиги. Уму непостижимо: провести полгода в утлом челне, находясь меж свирепых штормов, полинезийских дикарей и кровожадных хищников! Я восхищен вашей выдержкой, вашей отвагой, вашей верой в собственные силы. Мне всегда казалось, что джентльмен, подобный вам, должен быть истым фанатиком, послом человеческой воли и глашатаем несгибаемого человеческого разума. Это правда, что в Юго-Западной Африке вы убили льва одним-единственным выстрелом из револьвера, подпустив его почти вплотную? Удивительно хладнокровие! Удивительное!
– Я… Простите…
– Иногда я жалею, что в нашей эпохе все меньше остается людей, подобных вам, полковник! Этаких, знаете, смельчаков, вечно находящихся на фронтире цивилизации, пионеров новой эры, бесстрашно утверждающих в самых опасных уголках нашей планеты торжество прогресса. Вы и ученый, и путешественник, и охотник, и мореплаватель, и талантливый журналист… Я горд приветствовать вас в Новом Бангоре, полковник Уизерс, горд протянуть руку одному из величайших людей современности!
Только тут Герти с ужасом увидел на столе мистера Шарпера знакомый картонный прямоугольник, вывалившийся из механического чрева «Лихтбрингта».
Проклятый мистер Беллигейл! Он все напутал! И передал секретарю эту дурацкую, непонятно откуда взявшуюся бумажку! Герти мысленно застонал. Кажется, ему предстояло побороть новый виток бюрократической путаницы, уже обвившейся вокруг него тысячефутовой южноамериканской анакондой.
– Понимаете, дело в том, что…
– Это правда, что вы семь дней шли по саване, отбиваясь от племен мурси[29], имея всего одну флягу воды и копье? Помню, еще когда прочитал об этом, сказал мистеру Беллигейлу, своему заместителю: «Этот полковник Уизерс – человек непревзойденной храбрости, уникум, гордость Британии! Я бы отдал все на свете, если бы люди, подобные ему, работали в нашей канцелярии. Ваши ребята неплохо знают свою работу, но слишком уж они мрачны. Они нагоняют ужас на подданных Короны, вместо того чтоб вызывать восхищение и уважение. Неудивительно, что клерков Канцелярии сплошь и рядом именуют крысами, хоть и за глаза! Нам нужны новые люди, мой дорогой, новая кровь!» Да, сэр, именно так и сказал, слово в слово. И тут вы… Это как снег на голову! Первый в истории Нового Бангора снег!
– Извините, мистер Шарпер, но я… кхм… В некотором роде…
– Только человек, подобный вам, мог в восемьдесят шестом году найти останки печально известной экспедиции Франклина[30], мужественно преодолев все кошмары арктических широт! А уж схватка с белым медведем, поверьте, соразмерна подвигу Геракла. Ведь у вас, если не ошибаюсь, был из оружия лишь перочинный нож?..
– Боюсь, речь идет об ошибке, – сказал Герти решительно.
Только решительность его выдержала совсем немного и была почти мгновенно сметена, подобно крохотному ялику в бушующем Индийском океане, натиском мистера Шарпера.
Секретарь понимающе прикрыл глаза, позволив Герти перевести дыхание.
– И скромность! Разумеется! Что еще отличает английского джентльмена, если не скромность! Только не смейте утверждать, что газеты преувеличивают. Это ведь верно, что ваш батальон при Сим-Бунг-Ви[31] три дня сдерживал дикарей, истратив весь порох? Или тот метис в портовом кабаке Мельбурна! Неужели вы вышибли из него дух одним только левым хуком? Парень, говорят, весил триста фунтов[32], и
