Книга Однажды в Лигурии. Рецепты гедониста - Лидия Евгеньевна Давыдова

появилась привычная боль.

– О как интересно, – сказала Паола, увидев афишу, – Модильяни – твой любимый художник, не так ли?

Саша молча кивнула. Ей хотелось взять и сорвать эту дурацкую афишу, а потом потоптать ее хорошенько.

– Хочешь, зайдем? – Паола посмотрела на часы. – Сеанс через десять минут, что скажешь?

Весь фильм у Саши в голове звучал голос Аллы: «Ты даже не автор, не писатель, ты просто рассказала мне какие-то свои, не факт, что реализуемые, идеи…»

Все то, что написала тогда Саша в презентации, было здесь, в этом фильме. Все ее предложения, задумки, Петины цветовые и художественные образы. «Все остальное сделала я, от твоей презентации ничего не осталось». Ложь.

Она вышла из кино опустошенная. Словно у нее забрали что-то ценное, очень для нее важное. Будто в ее дом забрались воры и украли фамильную драгоценность.

Саша – не писатель, не сценарист – помогла сделать очень хорошее кино, а ее имени нет ни в одной строчке.

Ночью не спалось, она думала об Алле. Она никогда не жестикулировала и все время улыбалась. Разговаривала тихим воркующим голосом.

Саша попыталась вспомнить, что чувствовала, когда встретила тогда Аллу.

– Наша интуиция сразу же выдает правильное решение. Это потом мы начинаем думать, но ориентироваться стоит на самые первые ощущения. Что ты почувствовала в теле… – раздался в голове голос Паолы.

Саша зажмурилась, пытаясь вспомнить свои впечатления тогда, после долгой разлуки. Она увидела ее и сразу же начала кашлять, горло резко запершило. Она помнит, что вернулась в кафе, а когда заказала чай, кашель возобновился.

Саше снились картины Модильяни, слайды, Алла, которая громко хохотала.

Второй рецепт гедониста:

купить себе что-то красивое;

постелить самую нарядную скатерть к обычному ужину.

Глава 13

На следующий день работалось плохо. Саша пыталась сосредоточиться, но сегодня Раиса Марковна не на шутку разошлась. «Смотри-ка, а фильм прекрасный получился, молодец она, Алла, умница, красавица, ухоженная такая всегда», – шептала себе под нос Раиса Марковна, с укоризной поглядывая на Сашин маникюр.

Саша вышла на террасу, ее обычная дневная норма в три страницы сегодня не писалась. Она заткнула уши, пытаясь воспроизвести тишину на набережной Нерви, но Раиса Марковна сегодня была в ударе: «Тебе пишется плохо, потому что ты не профессионал. Была бы рука набита, сидела бы и писала, писала. Вот как эти серийные писатели, у них по роману каждые два месяца, ты бы так точно не смогла. Хм, а еще писателем стать мечтаешь».

Саша вернулась за компьютер и прошептала: «Так, все, Саша, сосредоточься».

Она начала писать, но, перечитав, удалила текст. Посмотрела на часы. Восемь утра. Два часа работы и всего половина дохлой страницы.

Саша оделась и вышла наружу. Альбаро жил обычной утренней жизнью. Завсегдатаи баров заглядывали на первый кофе, мелкие лавочки только открывались, пробегали любители утренних пробежек, мамы с детьми спешили в школы и детские сады.

– Кофе, пожалуйста, – попросила Саша, зайдя в привычный бар.

Бариста улыбнулся, кинул «чао» и приступил к обычному процессу: достал рожок из кофемашины, выбросил оттуда остатки прежнего кофе, деловито постучав, заполнил рожок свежим молотым, вернул обратно в кофемашину. Темная струйка кофе заполняла чашку.

Саша выпила кофе быстро и собиралась расплатиться.

– Как твой кофе сегодня? – спросил он. – Как ты его чувствуешь? (Come lo senti?)

Саша озадаченно посмотрела на бариста.

– Нормально, как обычно, как в остальные дни.

Бариста засмеялся.

– Как обычно – это не ответ. Сегодня ты другая, день другой, я другой, погода другая, кофе не может быть тем же. Ты же чувствуешь его по-другому.

Саша пожала плечами, неловко улыбнулась и, попрощавшись, вышла.

Как можно чувствовать кофе? Она шла, и в голове крутились слова Паолы о внимании. Где было ее внимание каждый день? Она постаралась воспроизвести свой день в Питере. Вот она идет, смотрит в землю, доходит до метро, там слушает умные подкасты. Ее жизнь проходила в голове. Она то слушала Раису Марковну, то думала над умными текстами.

Погруженная в свои мысли, Саша вернулась домой, прошла мимо гостиной и услышала голос Паолы:

– Как тебе пишется сегодня? Как ты себя чувствуешь?

Что же все так волнуются, как она себя чувствует? Русское «как дела» здесь звучало «как ты себя чувствуешь» или «как ты есть» (Come stai).

– Я… ну так себе… если честно, не очень.

– Одевайся, – улыбнулась Паола, завязывая шелковый белый платок в зеленый горошек.

– Но я… я совсем ничего не написала сегодня…

– Каждый новый день не похож на остальные, – Паола поправила платок, – вчера тебе писалось, сегодня может быть по-другому, твое вдохновение тоже имеет настроение. Оно похоже на маленького ребенка: если ты не будешь с ним играть, оно обидится и уйдет. Если только и делаешь, что говоришь «давай, работай», «пиши усердно», а сама не балуешь его, не забавляешь, оно надует губы и убежит туда, где с ним поиграют.

– У вас тоже бывали дни, когда вы не могли писать и творить? – спросила Саша.

– Конечно!

– И что вы делали в этом случае?

– То же самое, что предлагаю сделать сейчас. Отправиться на прогулку. – Паола подкрасила губы. – Я кое-что возьму, жди меня внизу.

Саша решила не вызывать лифт, а спуститься пешком, она делала так довольно часто, хотя лестница была узкая и неудобная, никто, кроме Саши, ею не пользовался.

Саша спустилась в сад и подошла к голому дереву хурмы. Плоды висели одинокими солнышками на фоне розово-кремовой стены, их никто не собирал. У рядом стоящих магнолий, пальм, лимонных деревьев зеленели гладкие, блестящие на солнце листья.

Во дворе питерского дома Сашин любимый клен наверняка выстелил багрово-желтый ковер. Осень… Самая любимая их с бабушкой пора. Время бесконечных гербариев, каштанов, из которых бабушка вырезала корзиночки и грибочки. Они выходили из библиотеки, шли через парк. Саша веселилась, шуршала листьями, собирала их в кучу, бросала на себя, на бабушку.

Потом садились на скамейку, бабушка читала вслух любимые строки, а когда заканчивала, брала самый яркий кленовый листик и вкладывала его между страниц вместо закладки. В течение года Саша брала с полки толстые книги, и оттуда часто вылетали листья, хранившиеся там с прошлой осени.

Стефано, водитель, привез их на пляж. Паола достала из просторной холщовой сумки белое льняное покрывало в горчичную полоску.

– Я посижу, а ты пока походи и поищи самые красивые камушки.

Саша удивленно подняла брови.

– И ракушки, – добавила Паола на полном серьезе.

Затем она достала продолговатую сумочку из