Книга Призраки из прошлого и другие ужасные истории - Алла Озорнина

И тут мне становится понятно, что случилось с дядей Мишей и Смирновым. Почти понятно. Скорее всего, узнав от меня о мужике, стоящем с другой стороны горы, они решили перевалить через ее вершину, чтобы разобраться, кто это такой и что он там делает. И если там не один, а несколько мужиков, то, возможно, их просто похитили. Так же, как, я почти уверен в этом, похитили братьев Георгия и Григория, которые тоже хотели разобраться, кто же жгет костры на вершине горы.

Потом опять вспоминается Саянский, комната в его доме, в которой он явно кого-то прятал. Опять же, кого? Для чего? И от кого?

Теперь я совсем запутываюсь и вспоминаю поговорку о том, что утро вечера мудренее. Умываюсь из смешного рукомойника, к которому до сих пор не могу привыкнуть: чтобы из бачка, висящего на стене полилась вода, нужно поддать рукой штырь, который торчит из него в самом низу. Ну прямо как в прошлом веке!

Ложусь, но уснуть не могу – в окно заглядывает огромная луна. Она похожа на блин с малюсенькими дырочками. Такие дырчатые блины пекла бабушка.

А, может, Саянский все-таки ведьмак? – опять проносится в голове. А если так, значит, сегодняшней ночью возможен шабаш ведьм. И ведьмаков. Помнится, я где-то читал, что шабаш происходит именно в полнолуние. Тьфу, какая глупость! Ну почему в этом Благодатном в голову приходит столько глупых мыслей? Их так много, что я начинаю смеяться. Я смеюсь громко и долго, и с этим смехом из меня выходят все тревоги, страхи и сомнения, которые вдруг навалились за последние несколько часов.

Мне вдруг становится легко, и я вспоминаю о таком методе лечения, как смехотерапия, где-то слышал о нем. Можно сказать, сейчас я случайно этим методом и воспользовался.

Я опять пытаюсь заснуть, но теперь, после смехотерапии, сон и вовсе не приходит. Я взбудоражен, мне хочется куда-то бежать, что-то делать. Никогда еще во мне не было столько сил, как сейчас. Неужели незримый спаситель не только помог мне справиться с Трясиной и его дружками, но и вернул то, что многие годы во время сна забирали ОНИ?

В очередной раз вспоминаю о том, что собирался просто отсидеться дома у дяди, посмотреть телевизор – и… все. Каким же все-таки я был глупым!

Но… стал ли умнее?

Вдруг на память приходят американские фильмы, в которых герой один спасает весь мир. Один… Таким героем, конечно же, нельзя не восхищаться, но разве такое бывает? И тут до меня доходит, что ведь и я нахожусь примерно в такой же ситуации, что и тот герой. Но ему хотя бы было понятно, с кем и как бороться, а что делать мне? Причем ночью?

И тут появляется совершенно безумная мысль…

Глава 21

А что если прямо сейчас смотаться к до-му Саянского и подсмотреть, что он делает, думаю я. Да, возможно, это глупо, возможно, эта моя вылазка ни к чему не приведет, ну а вдруг… Вдруг все-таки удастся узнать что-нибудь важное.

Вскакиваю с кровати, быстро одеваюсь, выхожу на кухню, и тут, как назло, появляется Крокодилица.

– Петь, ты куда?

– В туалет, – отвечаю я, едва не согнувшись пополам. – Живот схватило.

Засовываю голые ноги в валенки, сдергиваю с вешалки телогрейку с шапкой и выскакиваю на улицу. Какие же огромные эти валенки без носков и портянок! Но вернуться я не могу – вдруг Крокодилица догадается, что я сказал неправду, и не даст мне уйти.

А на улице белым бело! Дома, деревья, дорога – все покрыто свежим, недавно выпавшим снегом, который весело скрипит под ногами. Скрип-скрип! Даже не весело, а скорее, радостно.

Стараясь держаться поближе к заборам, двигаюсь к «особняку» Саянского. Миновав последний поворот, замедляю шаг. Для начала нужно найти подходящее для наблюдения место.

Поселок как будто вымер. Да и чему удивляться, если все двести человек, напуганные загубленными стражниками, сидят по домам. А вот лай собак слышится отовсюду. Пристраиваюсь между двумя развалюхами, что возвышаются на небольшом пригорке. Поначалу мне не до дома ведьмака, я только и делаю, что зыркаю глазами в разные стороны, чтобы не упустить появления души загубленного стражника. Но душа не появляется, я успокаиваюсь и все внимание сосредотачиваю на доме Саянского. Ничего особенного там не происходит. В одном из окон горит свет, мелькают тени. Саянский явно не один. Но какой из этого можно сделать вывод? Да любой! Мало ли кто может прийти к нему, пусть даже в такое позднее время.

Тени в окне ведьмака то замирают, то двигаются снова, и я понимаю, что ничего-то мне узнать не удастся.

От мороза уже не чувствую щек и носа, растираю их шерстяными рукавицами и уже собираюсь идти обратно, как над крыльцом загорается лампочка, открывается дверь и выходят трое. Машут руками, видимо, спорят. Один из них – Гималайский Медведь, тот здоровяк, с которым я летел в самолете и которого не спутаешь ни с кем. Он-то и крался вдоль забора Саянского, когда мы с Сонькой возвращались из школы. Из укрытия видно, как Медведь с ведьмаком выходят за калитку и быстро идут по улице. Третий возвращается в дом.

Вот это уже интересно. Куда же они подались? И кто этот третий?

Поначалу мне кажется, что они направляются к моим развалюхам, вероятно, засекли меня и теперь хотят свести счеты. И надо бы бежать, однако от страха застываю на месте. Но в следующий момент понимаю, что я ошибся – они проходят мимо меня и выходят на центральную улицу Благодатного. Выжидаю какое-то время и двигаюсь следом. Двигаюсь… Пожалуй, чересчур громко сказано, точнее, с трудом ковыляю, потому что иначе передвигаться в этих огромных валенках невозможно.

Мне кажется, что снег под подошвами скрипит так громко, что не услышать невозможно, а потому крадусь вдоль заборов – это на тот случай, чтобы, если кто-то из двоих обернется, меня не заметили. Но потом понимаю, что это глупо: во-первых, снег скрипит и под подошвами их обуви, а во-вторых, они настолько увлечены разговором, что и не думают оборачиваться. Но теперь появляется ощущение, что за мной кто-то следит. Я запрещаю себе оборачиваться, чтобы убедиться в этом, и так ясно, что никому это не нужно.

Вскоре поселок заканчивается, и теперь уже нет сомнений в том, что эти двое направляются к Серебряной горе, потому что больше некуда.

Они быстро пересекают поле, и вот уже их силуэты видны на широкой дороге, что тянется вдоль леса. Именно над ней вчера вечером парили души замученных стражников. Сегодня, похоже, они взяли отгул.

Вслед за ними пересекаю поле, потом тоже шагаю, то есть ковыляю по дороге. Они же тем временем сворачивают с нее и прямехонько идут через другое поле к Серебряной горе.

И тут я останавливаюсь, потому что вдруг понимаю, насколько я глуп. Ну для чего я начал дурацкую игру под названием «разведчик»? Что в конце концов я могу сделать? И что мне делать теперь? Возвращаться обратно? Но если вернусь, то получится, что и на этот раз я не доведу дело до конца, что, впрочем, бывало довольно часто. Я даже ни разу не отметил в тетради свои необычные ощущения, о чем просил профессор Политатуйко, хотя их было очень и очень много. Нет, я не уйду обратно до тех пор, пока не узнаю, что эти двое будут делать на Серебряной горе. И ведь для этого вовсе не обязательно пересекать еще одно поле – достаточно наблюдать за ними отсюда, с дороги.