Книга Королевский Ассасин - Мелисса де ла Круз

Я, крадучись, спускаюсь по лестнице, держась у самой стены, чтобы избежать скрипа ступенек. До меня доносится храп тети Меши. Мория же, напротив, спит тихо. Они придут в ярость, когда проснутся. Но я надеюсь, что в конце концов они станут гордиться мной.

Прежде чем неслышно выскользнуть в заднюю дверь, я оставляю на обеденном столе десять золотых монет и записку: «Вы знаете, что я не могу иначе. Скажите матушке, что я в безопасности. Я люблю вас обеих».

Глава 11

Тень

Я добираюсь до Серроне – мое туловище туго обмотано полосками ткани, волосы обстрижены, я одета как конюх, – когда еще только-только рассвело. Студеный утренний воздух холодит мою непривычно голую шею. Мне не пришло в голову взять с собой шарф.

Дворец нависает над деревней и словно бы наблюдает за мной. Как будто знает, что я сбежала из дома, и не одобряет меня.

«Латунный краб» закрыт и не откроется еще несколько часов – вот и хорошо. Его хозяин постоянно покупает у нас мед для изготовления медовухи, и он бы наверняка меня узнал. Народу на улицах мало. Я вижу пекаря через окно пекарни, но он не замечает меня, когда я шагаю мимо. Жена перчаточника подметает дорожку перед его мастерской, и, хотя я прохожу менее чем в метре от нее, не узнает меня и лишь вежливо кивает.

Я нервничала, идя в город, но оказалось, что молодые люди не привлекают к себе особого внимания. Мне приходит в голову, что горожане, вероятно, принимают меня за посыльного и потому едва смотрят на меня.

После ряда лавок начинается городская площадь, где я ставлю нашу торговую палатку несколько раз в неделю. Затем дорога разветвляется, и левая ведет к домам купцов, а затем к фермам, а по правой можно доехать до других городов северо-востока Реновии. И затем до дворца. Конюшни и тюремная башня – здесь временно держат обвиняемых перед тем, как их дела начинают слушаться в суде, – находятся в западной части города. Туда и лежит мой путь.

Прежде чем подойти к тюремной башне, я останавливаюсь. Если вернуться сейчас, все еще можно исправить. Мои обстриженные волосы можно скрыть под париком. Я не пропущу королевскую карету, которую отправили за мной. Еще не поздно передумать.

Нет, поздно. Я приняла решение и знаю, что именно это я должна сделать, невзирая на риск.

Я иду вдоль каменной стены, некогда высокой, а теперь едва доходящей мне до талии – эта стена тянется по лугу до самых конюшен. Добравшись до них, я начинаю сгребать сено, ведь мне нужно, чтобы меня приняли за своего.

На работу приходят двое парней; на холодном воздухе их дыхание превращается в белесые облачка. Один из них пихает другого, и оба смеются. На траву садятся птицы, ища себе поживу. На столбе ограды сидит лесная голубка и воркует вместе с другими голубями, прячущимися на деревьях в саду.

Вскоре, топая, появляются тюремщики, перевозящие заключенных; их тяжелые кожаные сапоги хлюпают по сырой траве луга. Птицы улетают. Тюремщики скрываются из вида в здании конюшни, наверное, чтобы проверить, как там лошади и тюремная повозка. Конюхи сначала должны покормить лошадей, затем осмотреть их подковы, приготовить сбрую и уже после этого запрячь их в повозку. Только когда все будет готово и повозка выедет на гравийную дорогу, тюремщики посадят на нее арестанта. Он проедет тем же путем, что и Кэледон.

Мне надо точно подгадать время, когда я подойду к ним. Если я обращусь к ним слишком рано, они, возможно, будут ожидать, чтобы я выполнила какую-то работу, которую я делать не умею, или же им захочется до отъезда проверить, правдив ли мой рассказ. Они скорее примут его на веру, если у них не будет времени на то, чтобы подумать.

Мои руки грязны, и я провожу ими по своему лицу. Дополнительная маскировка. Один тюремщик что-то кричит другому, и от страха у меня начинает сосать под ложечкой. Я принимаюсь глубоко дышать, медленный вдох и медленный выдох, как учили меня тетушки, когда мне бывало не по себе.

Осмотрев повозку и лошадей, тюремщики выходят из конюшни и, повернув налево, через скрипучую заднюю дверь заходят в башню, где располагаются подвальные темницы.

Щелкает кнут, стучат подковы. Из конюшни выезжает пара гнедых лошадей, запряженных в тюремную повозку. Конюх, правящий упряжкой, выводит ее на дорогу, чтобы в нее посадили арестанта. Спрыгнув с козел, он подходит к лошадям, гладит их спины.

Через несколько минут выходят тюремщики, ведя арестанта – это монтрисианский шпион. И заставляют его сесть на повозку.

Возница хлопает вожжами.

– Но!

И повозка трогается с места.

Я подбегаю к повозке, крича:

– Стой! Стой! – и машу рукой.

Повозка останавливается, и возница хмуро смотрит на меня.

– Чего тебе, парень?

– Извините, я опоздал, – отвечаю я. Голос мой звучит хрипло – я желала представить дело так, будто я быстро бежала и запыхалась, но в действительности я хриплю оттого, что боюсь. – Я только что получил вот это, – я машу поддельным приказом королевы.

– Это еще что? – спрашивает тюремщик постарше и покрепче на вид.

Я протягиваю ему бумагу, надеясь, что он не станет брать ее в руки, поскольку время уже поджимает.

Но мне не везет. Он выхватывает бумагу из моей руки, ломает печать и читает. Я напрягаюсь. Что делать, если он начнет расспрашивать меня – бежать или стоять на своем? Мне кажется, что проходит целая вечность, прежде чем он вздыхает.

– А, ну ладно, – говорит он мне, затем обращается к своему товарищу: – Похоже, этот пацан едет с нами. – Затем бормочет: – А мне никто ничего не сказал.

Чувствуя несказанное облегчение, я залезаю на повозку, сажусь на скамью и, чтобы не упасть, хватаюсь за прут решетки.

– На кой нам еще один конюх? – вопрошает второй тюремщик. – От них никакого толку, только хлопот полон рот.

Первый тюремщик пожимает плечами.

– Может, мне сходить к начальству и спросить? – И он машет в сторону башни.

Я чувствую, как у меня учащается пульс. Каждая минута промедления таит в себе опасность разоблачения. Чем скорее мы тронемся в путь, тем лучше. «Скорей, скорей, скорей», – повторяю я про себя.

– Да ладно, – машет рукой второй тюремщик. – Мы и так уже запоздали. Поехали.

Когда мы трогаемся с места, я не могу сдержать улыбку. Пока что мое мужское платье и поддельный приказ работают. Пока.

* * *

Я умудряюсь задремать, сидя на скамейке, привалившись к бортику повозки и сложив руки на груди. Проснувшись, я обнаруживаю, что мы уже далеко от Серроне и окружающих его лугов. Теперь местность вокруг стала каменистой, и благоухание трав сменилось запахом пыли.

Уже почти вечер. Я ерзаю, пытаясь сесть поудобнее, но из этого ничего не выходит. Арестант разговаривает с тюремщиками, сидя ко мне спиной. Они говорят тихо, так что поначалу я не могу ничего разобрать, слышатся только стук подков и скрип колес.