Книга Принц Генри - Эмма Чейз

Не прошло и пяти минут, как я в пижамных штанах и белой футболке, босиком, с гитарой в руке стучусь в спальню Сары. Я сверился с картой, которую дала Ванесса. Ее комната – на третьем этаже, в самом углу восточного крыла, в стороне от главных залов и коридоров замка. Дверь чуть приоткрывается, и на меня смотрят темно-карие глаза.

– Убежища, – молю я.

Она хмурится, и дверь приоткрывается чуть шире.

– Прошу прощения?

– Я не спал почти сорок восемь часов. Девушка моего лучшего друга пытается сыграть со мной в самку богомола, а жужжание камер в моей спальне уже в буквальном смысле заставляет слететь с катушек. Прошу вас принять меня.

Она краснеет. Отлично!

– Вы хотите поспать здесь? Со мной?

Фыркаю.

– Не с вами… просто в вашей комнате, дорогая.

Я не успел подумать о том, насколько жестко звучат эти слова, оскорбительно, пока они не срываются с моих губ. Могу я быть еще большим мудаком?

К счастью, Сара не выглядит обиженной и спрашивает:

– А почему здесь?

– Когда-то монашеские ордена даровали убежище любому, кто просил об этом. И поскольку вы одеваетесь, как монашка, такой выбор показался мне самым логичным.

Не знаю, зачем я это сказал. Не знаю, что со мной вообще не так. Кто-нибудь, просто пристрелите меня уже, чтоб не мучился.

Сара поджимает губы, вскидывает голову, и в ее глазах появляется опасный блеск. Помню, Скуби-Ду отлично сформулировал, как на это отреагировать: «Ой-ей».

– Позвольте, если я правильно вас поняла – вам нужна моя помощь?

– Точно.

– Вам нужно убежище, любая защита, которую могу предоставить только я?

– Да.

– И вы полагаете, что подшучивать над моей манерой одеваться – в данном случае мудрая стратегия?

Я поднимаю руки, словно сдаюсь.

– Я никогда не утверждал, что я мудр. Я измучен, беззащитен и в полном отчаянии… – надуваю губы – ну, так, чтоб это выглядело по-мужски. – Сжальтесь.

Ее губы раздвигаются в улыбке, и тогда я понимаю, что она сдается. Вздохнув, Сара распахивает дверь.

– Ну что ж, в конце концов, это ваш замок. Заходите.

Хм. А ведь она права – это мой замок. Надо почаще об этом вспоминать.

Расправив плечи, вхожу в комнату и оглядываюсь по сторонам. Это одна из самых маленьких комнат, не так богато украшена, как на втором этаже – она отводится слугам, когда замок полон. Но кровать – большая, двуспальная – занимает большую часть комнаты. Прикроватная тумбочка, маленький диванчик у камина.

– Как вы тут вообще оказались? – спрашиваю я. – Других комнат что, не осталось?

– Остались, но я выбрала эту.

– Почему?

Ее глаза распахиваются и буквально загораются.

– Потому что есть здесь кое-что самое лучшее! – она указывает на окно с мягким подоконником, где можно удобно сесть, как на софе. И при этом выглядеть как ведущая телешоу, представляющая новенький дорогой автомобиль.

– Сиденье на подоконнике – самое лучшее?

Она с сожалением качает головой, и я вспоминаю – в прошлом году, в нашу первую встречу, она сделала точно так же.

– Это не просто сиденье на подоконнике – это же укромный уголок!

Мои брови ползут вверх.

– Укромный уголок?

– Укромный уголок для чтения!

И вот тогда я замечаю изогнутую арку над окном, образующую маленький альков, поношенную кожаную сумку в углу и аккуратно сложенную стопку старых книг на другом конце мягкого сиденья у окна. Должно быть, все это принадлежит Саре.

– Укромный уголок для чтения – это такое волшебное местечко, – объясняет Сара, и от волнения ее щеки краснеют. Ей идет смущение. – Каждый истинный любитель книг ценит удобное и тихое местечко, отведенное только для чтения.

Киваю.

– Укромный уголок. Понял.

Пристраиваю гитару у прикроватной тумбочки, потом поворачиваюсь к кровати и падаю лицом вниз. Матрас мягкий, но упругий, как лист стали, завернутый в облако. Я катаюсь по кровати, долго, с громкими стонами.

– Как же хорошо. Реально хорошо! Какая отличная кровать!

Сара откашливается.

– Что ж. Тогда нам, наверное, пора спать. Завтра будет важный день.

Подушка пахнет сладко, как карамель. Наверное, это запах Сары. Интересно, если прижаться носом к изгибу ее шеи, кожа пахнет так же восхитительно?

Отмахиваюсь от этой мысли, наблюдая, как она напряженно собирает подушку и одеяло с другой стороны кровати и перетаскивает их… в свой укромный уголок.

– Что вы делаете?

Она поднимает взгляд, и ее оленьи глаза расширяются.

– Собираюсь спать.

– Вы собираетесь спать там?

– Конечно. Диван очень неудобный.

– А почему мы не можем разделить кровать?

Она поперхнулась… и начинает заикаться.

– Я… я не могу лечь спать с вами. Я же вас даже не знаю.

Я распахиваю руки.

– Что вы хотите знать? Спрашивайте, о чем угодно, я – открытая книга.

– Я не об этом.

– Ну не глупите! Это же огромная кровать. Даже если вы пукнете, я не услышу.

Она снова вспыхнула, даже сильнее, чем раньше.

– Я не… Я не…

– Вы не пукаете? – усмехаюсь. – Да, правда? Разве вы – не живой человек?

Она бурчит себе под нос какое-то ругательство, но мне хотелось бы услышать это вслух. Готов поспорить, раскрепощенная версия Сары фон Титиботтум – просто великолепное зрелище. И весьма увлекательное.

Сара качает головой, буквально пригвождая меня к месту своим взглядом.

– С вами что-то не так.

– Нет, – спокойно объясняю я. – Просто я свободен. Честен и с самим собой, и с другими. Попробуйте как-нибудь.

Она скрещивает руки на груди, вся дрожа от возмущения. Это просто очаровательно.

– Я буду спать в укромном уголке, Ваше Высочество. На этом все.

Сажусь, пристально глядя ей в глаза.

– Генри.

– Что?

– Меня зовут не «Высочество», а гребаный Генри, и я бы предпочел, чтобы именно так ты меня и называла.

– Отлично! – огрызается она. – Гребаный Генри – доволен?

Улыбаюсь.

– Ага. Доволен, – я плюхаюсь обратно на великолепную кровать. – Доброй ночи, Титьки-боттум.

Кажется, она хочет сказать что-то в ответ, но звук ее голоса приглушен шелестом постельного белья и подушек.