Книга Белая тетрадь - Софья Ролдугина

Ксиль не выглядел сейчас князем шакаи-ар, жестоким и смертельно опасным. Он выглядел… жертвой?

Да. И такой, которую хотелось сокрушить. Ударить, сминая кости, окрашивая бледную, нежную кожу алой кровью. Поставить на колени и…

Темный шелк рубашки, как песок, просочился сквозь его пальцы. Я механически потянулась к ней, пригибаясь к самой траве.

И в этот момент вселенная свихнулась.

Черный туман, пронизанный сполохами безупречной синевы, растекся по поляне, сбивая с ног не хуже тарана, чтобы в следующее мгновение трансформироваться в крылья за спиной князя. Я распахнула глаза, не веря себе – псевдоматерия? Та самая, редкая, над опытными образцами которой Дэриэлл трясся, как скупец над последней золотой монетой? А еще через секунду бледные руки рванули меня вверх. На стремительно отдаляющейся поляне остались лежать несколько скрюченных тел. И только двое охотников выли, катаясь по земле, в тщетной надежде удержать ускользающий разум. Князь яростно взбил крыльями воздух, мелькнул знакомый темный туман. Гравитация в очередной раз сошла с ума, и мы понеслись куда-то с чудовищной скоростью, обгоняя неуклюжие серые облака.

Ветер хищно впился в спину, заживо сдирая кожу. Дыхание давалось с трудом, даже сквозь прижатую к плечу князя скомканную рубашку. Максимилиан счастливо и безумно расхохотался, заложил мертвую петлю и – упал камнем вниз, вниз, вниз, затормозив у самой поверхности. Взмыл к небу по сужающейся спирали.

К горлу подкатило. В глазах начало темнеть. Похоже, что меня не тошнило только потому, что желудок из-за этих кульбитов не успевал понять, где находится рот.

Я не знаю, сколько прошло времени, прежде чем железная хватка на моей талии ослабла и мы начали снижаться. Промелькнули ветки, меня дернуло вверх, как при остановке лифта… Более или менее я пришла в себя, уже стоя босиком на колючей лесной подстилке, – листья, веточки, почва…

Максимилиан стоял рядом. Облаченные в псевдоматерию крылья судорожно вздрагивали. Руки были опущены по бокам, ладони сжаты в кулаки, глаза закрыты. Я осторожно коснулась темной бархатистой «кожи», горячей и чуть влажной. Если верить книгам, она защищает раскрытые крылья от излишнего расхода энергии… Предельно сложный механизм, использующийся только в первое время после достижения статуса князя.

Похоже, Ксиль не лгал о своих возможностях… До последней минуты не верила.

– Твое секретное оружие, да?

– Не такое уж секретное, зато очень мощное, – невесело усмехнулся он, чуть расслабившись и открыв наконец глаза. – Одно прикосновение к раскрытым крыльям лишает разума любого человека или аллийца, а в боевой трансформации может задеть и шакаи-ар. Было бы желание. Эмпаты и охотники частично защищены от воздействия, но полной гарантии никто не даст даже самым лучшим из них…

– Но ведь у охотников иммунитет к магии? – Я бездумно водила пальцами по внутренней поверхности крыльев. Князь не возражал, только в расширенных до невозможности зрачках мелькало странное чувство – то ли удивление, то ли любопытство. От прикосновения к нежной «коже» кончики пальцев начинало покалывать, будто сквозь них пропускали электрический ток.

Интересно, а он-то хоть что-нибудь чувствует? Или нервы во временном покрытии не предусмотрены?

– Это не магия.

– А что же?

Князь ответил далеко не сразу. Порыв ветра всколыхнул верхушки деревьев. Сухой лист сорвался с ветки и медленно, по спирали спланировал вниз, черкнув по крылу. Максимилиан вздрогнул и выпрямился.

– Душа. – Глаза его стали смертельно серьезными. – Вот оно, наше оружие. Неотразимое и всесильное. Все очень просто – познание чужой души сводит с ума. Абсолютная власть, да… Правда, за любое могущество приходится платить свою цену. За ментальное воздействие. За право раскрыть крылья. За игры с гравитацией.

– И какова же цена? – поинтересовалась я. Что-то в его тоне мне не нравилось. Обреченность и… вина? И при чем здесь я? Что-то не то спросила?

Коленки подогнулись. Скомканная рубашка выскользнула из ослабевших пальцев. Уже не просто дурное предчувствие – чистый страх затопил сознание. Почему же?..

– За одну минуту в раскрытых крыльях сгорает столько энергии, сколько вырабатывает за день атомная электростанция.

Странный взгляд. В синих-синих глазах – сожаление. Такое пугающе искреннее.

В ушах зашумело. Или это ветер поднялся?

– Прости меня, Найта.

Я непонимающе смотрела на него.

– Прости… – Тишайший, ласковый шепот.

И тут я поняла.

Энергия. Колоссальные энергетические потери.

Поздно сообразила, дурочка… Надо было догадаться раньше – до того, как поддерживающие, оберегающие объятия превратились в удерживающий захват; до того, как чужие пальцы сдавили плечи до синяков, до мерещащегося хруста костей; до того, как страх, необоримый и стыдный, уничтожил саму способность сопротивляться, плести заклинания, бежать…

Слишком поздно!

– Прости…

«Противно чувствовать себя едой», – промелькнула мысль.

Горячие пальцы скользнули по руке почти нежно. И – начали медленно выкручивать запястье, так, что нервы словно превратились в раскаленные нити, а вспышка боли отдалась в позвоночнике.

Неудивительно, что самого укуса я не почувствовала. Просто через некоторое время все ощущения перекрыло ощущение тошноты и слабости. По нарастающей – сильнее и сильнее, так, что уже безразлично было, как прекратить эти мучения. Да хоть бы и умереть.

А потом – как обратная реакция – наступила едва ли не эйфория. Головокружение, звенящая легкость во всем теле и пришедшее извне ощущение чужой любви – настолько абсолютной и всеобъемлющей, что, казалось, она исходила от некоего высшего существа.

…Земля в лесу была влажноватой и холодной. Я сидела, обессиленно привалившись к древесному стволу, и механически царапала обломанными ногтями выступающий из почвы корень.

«На штанах будет мокрое пятно, – подумала я. – Надо вставать».

В уши словно вода попала – звуки заглушал гул, а собственная речь доносилась словно со стороны.

– У меня же еще две попытки. Или я считаю неправильно? – Не поручусь, но голос, кажется, все-таки дрожал. Шутка, и без того не слишком удачная, прозвучала и вовсе как жалоба.

Максимилиан потянулся ко мне. Я инстинктивно отпрянула, ударилась головой о дерево, ойкнула, заалела как маков цвет и отвела глаза. Князь только вздохнул:

– Выбора не осталось. Я должен был сложить крылья, а силы закончились. Чем дольше я ждал бы, тем больше пришлось бы взять потом.

Значит, «больше», чем сейчас? Выходит, мне повезло.

– Понимаю.

– Я не хотел. – Он присел рядом. На сей раз мне удалось не дернуться, и голова не пострадала. – То есть, конечно, хотел, но…