Книга Наука логики. Том 2 - Георг Гегель

3. Если бы оба предложения – формы и содержания:

(субъект) (предикат)

«единичное есть всеобщее» и

«всеобщее есть единичное», -

ввиду того что они содержатся в одном положительном суждении, были бы соединены так, что тем самым оба, и субъект и предикат, оказались бы определенными как единство единичности и всеобщности, то оба они были бы особенными, что в себе должно быть признано их внутренним определением. Однако отчасти это соединение было бы осуществлено лишь через некоторую внешнюю рефлексию, отчасти же вытекавшее бы отсюда предложение: «особенное есть особенное» было бы уже не суждением, а пустым тождественным предложением, подобно тем предложениям, которые уже встретились нам выше: «единичное есть единичное» и «всеобщее есть всеобщее». Единичность и всеобщность не могут еще быть соединены в особенность, так как они в положительном суждении еще положены как непосредственные. Или, иначе говоря, суждение еще должно быть различаемо по своей форме и по своему содержанию, потому что как раз субъект и предикат еще различены как непосредственное и опосредствованное, или, опять-таки иначе, потому что суждение по своему соотношению есть и то и другое: и самостоятельность соотносящихся, и их взаимное определение или опосредствование.

Итак, суждение, рассматриваемое, во-первых, по своей форме, гласит:

«единичное есть всеобщее».

Но вернее будет сказать, что такое непосредственное единичное не всеобще: его предикат имеет более широкий объем, и, следовательно, оно ему не соответствует. Субъект есть нечто непосредственно, само по себе сущее, и потому представляет собой противоположность этой абстракции, этой положенной через опосредствование всеобщности, которая должна была быть высказана о нем в суждении.

Суждение рассматривается по его содержанию или как предложение: «всеобщее единично»; в этом случае субъект есть нечто всеобщее с многообразными качествами, некое конкретное, которое бесконечно определено; а так как его определенности суть пока что лишь качества, свойства или акциденции, то его тотальность есть дурно-бесконечное множество их. Поэтому такой субъект, скорее, не есть такого рода единичное свойство, какое высказывается его предикатом. Оба предложения должны поэтому подвергнуться отрицанию, и положительное суждение должно, скорее, быть положено как отрицательное.

b) Отрицательное суждение

1. Уже выше была речь о том обычном представлении, согласно которому лишь от содержания суждения зависит, истинно ли оно или нет, так как логическая истина касается, дескать, только формы и не требует ничего другого, кроме того, чтобы это содержание не противоречило самому себе. Сама же форма суждения, согласно этому взгляду, состоит лишь в том, что оно есть соотношение двух понятий. Но в предыдущем изложении выяснилось, что эти два понятия не только обладают безотносительным определением некоторого числа, а относятся друг к другу как единичное и всеобщее. Эти определения образуют собой истинно логическое содержание, и притом они, взятые так абстрактно, составляют содержание положительного суждения; всякое другое содержание, встречающееся в суждении («солнце кругло», «Цицерон был великий римский оратор», «теперь день» и тому подобное), не касается суждения как такового; суждение высказывает лишь одно: «субъект есть предикат», или, так как «субъект» и «предикат» суть лишь названия, то определеннее: «единичное есть всеобщее», и наоборот. Из-за этого чисто логического содержания положительное суждение не истинно, а имеет свою истину в отрицательном суждении. Ведь требуют, чтобы содержание суждения не противоречило себе; между тем оказалось, что оно противоречит себе в этом суждении. Однако будет совершенно все равно, если мы указанное логическое содержание назовем также и формой, а под содержанием будем понимать только прочее, эмпирическое наполнение суждения; в таком случае форма содержит в себе не только пустое тождество, вне которого лежало бы определение содержания. Тогда оказывается, что положительное суждение, в силу своей формы, не имеет истины как положительное суждение; тому, кто называл бы истиной правильность некоторого созерцания или восприятия, согласие представления с предметом, по меньшей мере не оставалось бы никакого выражения для обозначения того, что есть предмет и цель философии. Ему пришлось бы по меньшей мере назвать последнее «разумной истиной», и, конечно, все согласятся, что суждения вроде «Цицерон был великий оратор», «теперь день» и тому подобное – не суть разумные истины. Но они не суть таковые не потому, что они как бы случайно имеют эмпирическое содержание, а потому, что они суть лишь положительные суждения, не могущие и не долженствующие иметь никакого иного содержания, кроме некоторого непосредственно-единичного и некоторой абстрактной определенности.

Положительное суждение имеет свою истину ближайшим образом в отрицательном: единичное не есть абстрактно всеобщее, а предикат единичного, в силу того, что он есть такой предикат (или же, если рассматривать этот предикат сам по себе, безотносительно к субъекту, в силу того, что он есть абстрактно-всеобщее), сам есть нечто определенное; единичное есть поэтому ближайшим образом некоторое особенное. Далее, согласно другому предложению, содержащемуся в положительном суждении, отрицательное суждение гласит: всеобщее не есть абстрактно единичное, а этот предикат уже потому, что он есть предикат, или, иначе говоря, потому, что он находится в соотношении с некоторым всеобщим субъектом, есть нечто более широкое, чем голая единичность, и всеобщее есть поэтому также ближайшим образом некоторое особенное. Так как это всеобщее, как субъект, само носит в качестве определения суждения характер единичности, то оба предложения сводятся к одному: «единичное есть некоторое особенное».

Можно заметить: а), что здесь характеристикой предиката оказывается та особенность, о которой речь была уже выше[34]; однако здесь она положена не через внешнюю рефлексию, а возникла через посредство найденного нами в суждении отрицательного соотношения; b) это определение получается здесь лишь для предиката. В непосредственном суждении, суждении наличного бытия, субъект есть лежащее в основании; поэтому кажется, что определение ближайшим образом протекает в предикате. На самом же деле это первое отрицание еще не может быть определением или, собственно говоря, полаганием единичного, так как таким полаганием служит лишь второе отрицание, отрицательное отрицательного.

«Единичное есть некоторое особенное» – таково положительное выражение отрицательного суждения. Это выражение постольку само не есть положительное суждение, поскольку последнее, в силу своей непосредственности, имеет своими крайними членами лишь абстрактное, а особенное именно через полагание отношения суждения оказывается первым опосредствованным определением. – Но это определение следует брать не только как момент крайнего члена, а также и как то, что оно, собственно говоря, ближайшим образом и есть, – как определение соотношения, или, иначе говоря, суждение должно рассматриваться равным образом и как отрицательное.