Книга Кёсем-султан. Заговор - Ширин Мелек

Лишь кинжал ему верный друг, только он один… Ну и еще, может быть, Тургай с матушкой. Остальные недостойны.

Гребцов на лодку отбирала лично Кёсем-султан, и Мурад ни капли не удивился, увидев там близнецов – дядю Догана и дядю Картала. Они закрывали собой будущего султана, а значит, какое-то время им еще можно доверять. Лучше бы рядом был Тургай, но Тургай еще недостаточно силен и вынослив, чтобы управлять ладьей или прикрывать в бою.

Выход судам из гавани Золотого Рога перекрыли еще пару дней назад, но Доган с Карталом все равно бдительно осматривали тихие воды в поисках затаившегося врага. Интересно, это они всерьез или так выслужиться пытаются? Впрочем, неважно. Недавно один из них убил врагов будущего султана, так что имеет право и на излишнюю осторожность, и на похвальбу. Тем более что похвальбой дядя Доган как раз не злоупотреблял. Неплохой человек, свое место знает.

Так или иначе, гребли Доган с Карталом умело и сильно, лодка быстро разрезала носом водную гладь, и берег с каждым взмахом весел становился все ближе. Там Мурада ждал разряженный мальчишка-конюший, держа в поводу украшенную золотой попоной смирную кобылку.

Вид этой кобылки вызвал у Мурада нешуточное раздражение. Да за кого его принимают эти… все эти люди? И даже матушка, наверное… Может, она и подстроила, чтобы его лошадь отличалась смирным нравом и сроду никого не сбрасывала? Желая одного лишь добра – а Кёсем-султан на диво добрая женщина, все знают! – не понимая, как вредит этим будущему султану… Вон, янычары уже ухмыляются криво! Нет, так нельзя. Но что предпринять?

Едва лишь нос лодки коснулся песка, как Мурад спрыгнул на берег. Хмуро, не глядя ни на кого, и уж тем более на конюшего, подошел к одному из янычар. Посмотрел исподлобья, потребовал:

– Слезай с коня, живо!

Янычар удивленно уставился на будущего султана, но ни улыбки, ни единого развязного жеста себе не позволил. Соскочил с коня, как и было велено. Спросил, будет ли господину еще что-либо угодно. Мурад хмыкнул:

– Поводья давай.

Птицей взлетел в седло и лишь тогда позволил себе короткую улыбку. Конь попался норовистый, но не дурной: твердую руку всадника почуял. Попрядал нервно ушами, переступил пару раз и смирился, что седок у него теперь – мальчишка. Но не простой. Будущий султан.

Добрый знак. Может, и Оттоманская Порта в будущем такой же послушной станет?

А янычарам затея Мурада понравилась! По-другому теперь скалятся, не как раньше! Вот что значит – показать себя!

На мальчишку-конюшего Мурад не посмотрел и сейчас. Кажется, тот куда-то делся. Может, Доган или Картал дурака отправили восвояси, а может, он тоже из заговорщиков и понял, что затея его не выгорела, не удалось юному султану под видом смирной кобылки какую-нибудь гадость подсунуть. Второе, конечно, маловероятно, но после покушения Мурад был готов ко всему.

По обе стороны дороги уже томились придворные, ожидающие, когда будущий султан поведет их в мечеть Эйюба. Великий визирь, как положено, был в белоснежных одеяниях, а прочие визири довольствовались зеленым. Многочисленное духовенство обрядилось в фиолетовые халаты, вызывая у Мурада мысли о туче, собравшейся над заливом. Эх, разогнать бы эту тучу, а белые одежды визиря заляпать чем погрязней – тогда бы он стал наконец самим собой: благочестие напоказ, а копни поглубже, так сплошные неблаговидные делишки! Но пока следует потерпеть. Он, Мурад, еще не султан. Ничего, впереди долгая жизнь, наполненная звоном стали и победами!

Дальше рядами выстроились войска. Они будут салютовать, когда будущий султан проедет мимо. Что ни говори, а приятно!

Мурад усмехнулся и тронул коня.

Матушка, скорее всего, уже в мечети, на женской половине. Вообще, ее не должно было быть тут, но она лично попросила сына, и тот не мог устоять против такой просьбы. О чем сейчас, честно говоря, сожалел. Матушка могла бы и во дворце подождать, там ей безопаснее. Не все понимают, сколько Кёсем-султан сделала и для султана, и для Оттоманской Порты. Но раз уж дал слово – надо его держать.

По крайней мере, пока Мурад еще не султан.

Мысль была удивительной, и в первый момент Мурад хотел с гадливостью от нее отмахнуться. Но червячок сомнений продолжал точить древо упрямства, и постепенно Мурад всерьез задумался.

Султан подобен солнцу, сияющему на небесах, а у солнца не спрашивают, почему ему вздумалось скрыться за тучами, – или наоборот, палить вовсю, осушая арыки, заставляя землю трескаться, а хлеб засыхать, не успеют еще колосья подняться. Султан – это лев, который ходит где пожелает и, если ему угодно, отнимает пищу у прочих зверей. Вот что такое султан! Так зачем ему соблюдать клятвы, подобно существам низшим, копошащимся у ног его? Султан должен лишь Аллаху, который единственный ему судья, а более никому! Султан – защитник державы, ее опора, столп из столпов, святыня из святынь! И потому – единственно потому! – ежели султану потребуется для блага державы нарушить слово, то султан не просто может его нарушить, султан обязан освободить себя от клятвы, сковывающей его, как путы связывают пленного сокола! Ибо как сокол не взлетит в небеса, покуда крылья его несвободны, так и султан не в состоянии исполнять свои обязанности, если не властен он над словом своим и над делом своим.

Рассуждения эти затягивали Мурада. И совестно почему-то было думать так, и одновременно сладко. Будто уже примерял он на себя тяжесть, что неизменно падает на плечи султана, и находил ее соразмерной. Да, он способен вынести тяготы правления, ибо лишь скудоумных, вроде дяди Мустафы, ломают они, сильных же закаляют!

Процессия меж тем дошла до мечети Эйюб. Поистине удивительное место! Ведь Эйюба аль-Ансари схоронили у стен тогда еще гяурского Константинополя тайно, скрыв место его захоронения, и лишь надпись арабской вязью, высеченная на камне, выдавала, где покоится великий герой, но мало ли вокруг Константинополя камней? Виноградные лозы сокрыли надпись, ветер и пыль довершили остальное. И даже великому завоевателю Константинополя Мехмеду Фатиху, пожелавшему отыскать могилу прославленного сахиба, не открылось бы скрытое, если б его духовному наставнику, шейху Ак-Шамседдину, не приснился вещий сон! Лишь тогда смог Мехмед Фатих поклониться праху героя и возвести над могилой его тюрбе-мавзолей, а рядом – мечеть.

В мечети этой и стал султаном великий Осман, а благословил его и препоясал друг его, шейх Эдебали, что возглавлял суфийский тарикат Мевлеви. И поныне шейхи из Мевлеви препоясывают султанов, такова традиция. Нынешний вон тоже явился загодя, как положено.

Но если султан – это солнце, то почему его восход зависит от какого-то шейха? Дело шейхов – славить солнце и Аллаха. Точнее (тут Мурад, прикусив губу, слегка пришел в себя) сначала, конечно, надо славить Аллаха. Султан тоже должен славить его, становясь на намаз столько раз, сколько положено. Но покорность шейхи должны изъявлять прежде всего султану, и никому другому!

Мурад резко вскинул голову. Кто бы и что ни говорил, а султаном он станет сам, без чьей-либо помощи! Он пойдет по стопам великого султана Османа… нет, Мехмеда Фатиха! И не только пойдет – он превзойдет их всех!