Книга Ключи к полуночи - Дин Кунц

— О, ничего серьезного, — ответил Алекс, — порез. Разбил стекло. Как Джоанна?

— У нее болит горло.

Алекс отпил виски и сказал:

— Извините, если я начну действовать, как типичный американец. Я не хочу показаться грубым и невоспитанным, но скажите, бальное горло — это правда.

— Вы говорите такие странные вещи.

— Это не ответ.

— Вы хотите сказать, что я лгунья?

— Нет. Я не хотел вас обидеть, Марико-сан.

— Я не обиделась, Апекс-сан.

— Я только пытаюсь понять ситуацию.

— Я вам помогу, если смогу.

— Видите ли, я попросил бармена позвонить Джоанне и сказать ей, что я уже здесь. Нам с ней сегодня вечером надо поговорить о чем-то очень важном. Но она сказала бармену, что не знает никого по имени Алекс Хантер.

Марико вздохнула.

— Она так хорошо отзывалась о вас. Она была восторжена, прямо как девочка. Я начала надеяться, что в этот раз все будет по-другому.

— Что с ней случилось?

Глаза Марико затуманились, она отвела взгляд и стала задумчиво смотреть на полированную стойку перед ней. У японцев сильно развито чувство такта, сложная система социальных приличий и очень жесткий набор стандартов поведения в личных взаимоотношениях. Марико не испытывала особенного желания говорить о своей подруге, потому что иначе она поступила бы вопреки этим стандартам.

Надеясь убедить ее, что он не чужой человек и не относится к тем людям, от которых ей надо было защищать Джоанну, Алекс сказал:

— Я уже знаю о том нехорошем сне, который приходит к ней каждую ночь.

Марико была удивлена:

— Джоанна никогда и никому не рассказывала об этом, только мне.

— А теперь и мне.

Она взглянула на Алекса и в ее глазах было уже больше теплоты, чем еще минуту назад. Однако, как он смог заметить, она все еще боролась со своим кодексом чести и поведения. Поколебавшись для приличия, она подозвала бармена и заказала "Старый Сантори" со льдом.

Алекс почувствовал, что во многом Марико была старомодной и консервативной женщиной. Он понял, что ей нелегко будет бороться с традиционным японским уважением к личной жизни других людей. В глубине души ему было приятно осознавать, что она, такая непохожая на многих ее современников, не была разъедена западной моралью и компьютерным веком. С ней надо было иметь терпение.

Когда принесли ее виски, Марико медленно отпила, постукивая кусочками льда в стакане, и, наконец, сказала:

— Если Джоанна рассказала вам о кошмаре, значит, она рассказала вам так много о себе, как вряд ли кому рассказывала.

— Она скрытна?

— Нет, не то. Она всего лишь не любит много говорить о себе.

— Скромная?

— И это тоже, но это не все. Это как будто... как будто она боится говорить о себе слишком много.

Алекс внимательно посмотрел на Марико.

— Боится? Что вы имеете в виду?

— Я не могу это объяснить. Но если я и знаю о ней что-то неизвестное вам, то это, вероятно, только то, что я заметила за шесть или семь лет работы у нее. Ничего особенно секретного.

Чувствуя, что Марико сдается, Алекс ждал: ей надо было дать немного времени — только чтобы решить, откуда начать рассказ.

Отпив еще глоток виски, она произнесла:

— То, как Джоанна вела себя с вами сегодня вечером... притворялась, что не знает вас... ну, так она поступает уже не в первый раз.

Это, кажется, на нее не похоже. Она до кончиков пальцев милейший, добрейший человек, какого вы когда-либо встречали. Однако, как только у нее возникают очень близкие отношения с мужчиной, как только она начинает влюбляться в него — или он в нее — она убивает эти отношения. И в этом плане она никогда не бывает милой или нежной. В этом она всегда подлая. Как будто это не она, а совершенно другая женщина. Она обижает, мистер Хантер. Она разбивает сердца... в том числе и свое собственное.

— Я не понимаю, как это относится ко мне. В конце концов, я впервые увидел ее только четыре дня назад. У нас было всего лишь одно свидание — совершенно невинный обед.

Марико печально качнула головой.

— Она влюбилась в вас быстрее и, по-моему, намного серьезнее, чем когда бы то ни было в любого другого мужчину.

— Нет, насчет этого вы ошибаетесь.

— Как раз перед тем, как вы появились здесь, Джоанна была в ужасной депрессии, почти на грани самоубийства.

— Я этого не заметил.

— Видите ли, я хочу сказать, вы произвели на нее мгновенное впечатление. Джоанна всегда неделями или даже месяцами в плохом состоянии после того, как она порвет с кем-нибудь, кто ей был небезразличен, а с недавних пор это плохое состояние стало еще хуже. Вы же накануне вечером оживили ее.

— Если она действительно не переносит одинокую жизнь, так зачем же постоянно разрушает эти отношения? — спросил Алекс.

— Она никогда и не стала бы. Это выглядит, как будто ее заставляют.

— Заставляют? Кто?

— Это как будто она... одержима. Как будто в глубине ее прячется какая-то вторая Джоанна, внутренний демон, который и понуждает ее жить одинокой и быть несчастной.

— Она пыталась обратиться к психотерапевту?

Марико отрицательно покачала головой:

— Мой дядя очень хороший психотерапевт. Я все время ей настоятельно советую сходить к нему по поводу этого и того ночного кошмара, но она отказывается. Я постоянно беспокоюсь о ней. У меня на редкость миролюбивый нрав. Но когда ее депрессии становятся глубже и сильнее, это становится заразительным. Если бы я не нужна была ей и не заботилась о ней, как о своей собственной сестре, я бы давным-давно ушла. Ей необходимо делить свою жизнь с друзьями и партнером, любовником. Но она отталкивает любого, в какой-то степени даже меня. Последнюю пару месяцев она была более подавленной и более подавляла, чем обычно. Фактически, она была настолько плоха, что я почти решилась выяснить, в чем дело, и тогда появились вы. Она не признается даже себе, что влюбилась в вас так внезапно и сильно, как будто это был единственный шанс победить тот внутренний голос и построить на этот раз нечто более прочное.

Алексу стало неуютно сидеть. Такой оборот разговора вызывал в нем чувство неловкости. Он поменял положение.

— Марико-сан, боюсь вы склонны видеть в наших отношениях больше, чем там есть на самом деле.

— Джоанна не отшельница. Ей надо, чтобы кто-то был рядом.

— Я вам верю, но она не любит меня. Любовь не может прийти так быстро.

— Разве вы не верите в любовь с первого взгляда?

— Это выдумка поэтов, — ответил Алекс.