Книга Искушение временем. Книга 1. Не ангел - Пенни Винченци

— Так, мистер Литтон, — объявил врач, — я зашел посмотреть, как ведет себя ваша нога.

— Чертовски погано, — скривился Джек, — дайте мне еще обезболивающих.

— Уж простите, старина, но до сна не дам.

— Но…

— Я хотел убедиться, что вы прилично выглядите и в данный момент не пользуетесь судном или еще чем.

— А вы разве ожидаете начальство с проверкой?

— К вам ваша невеста, — пояснил доктор, — и только из-за того, что она проделала такое далекое путешествие, сестра Томпкинс любезно согласилась ее к вам пустить, хотя часы посещений окончены.

— Моя невеста? — вскочил Джек. Он чуть не лишился сознания. Не может быть, это, наверное, галлюцинации. Все от лекарств.

— Да. Я встретил ее около больницы. Везет же некоторым парням! Входите, пожалуйста, мисс Фортескью. Мистер Литтон готов вас принять. Только всего на тридцать минут, сестра. Мистеру Литтону не следует переутомляться. И перевозбуждаться, — добавил он, подмигнув Джеку тайком от сестры Томпкинс.

— Привет, Джек, — сказала Лили, и Джек понял, что это не галлюцинации. Перед ним стояла настоящая Лили. Она восхитительно выглядела, в каком-то светлом платье, которого он раньше не видел, ее рыжие волосы рассыпались по плечам, когда она сняла шляпу. — Рада тебя видеть, Джек. А ты не так плохо выглядишь. Спасибо вам большое, — обернулась она к доктору, — вы были так добры ко мне. М-м-м… а можно нам?.. — И она указала на занавеску.

— Конечно можно, — ответил врач. — Зачем же искушать других пациентов? — Он снова подмигнул и задернул занавеску вокруг кровати. Последнее, что успел увидеть Джек, перед тем как Лили нагнулась к нему, чтобы поцеловать, — это разъяренное, краснее обычного лицо старшей сестры Томпкинс.

— Что это за шутка про невесту? — спросил Джек, которому все еще не верилось, что Лили тут, рядом.

— Ну и что, — сказала Лили, — раз мне так хочется? Ты разве уже забыл? Ты же только позавчера просил меня об этом.

— Знаю, что просил. И хорошо помню, что́ ты ответила.

— О, я наговорила тебе кучу глупостей. А на самом деле я имела в виду, что буду страшно рада выйти за тебя замуж. И вообщето, как можно скорее. Как только ты образумишься, начнешь получше справляться с работой и рассчитаешься с долгами. Да, и еще ты обещал мне забыть про кокаин.

— Обещаю, — воскликнул Джек, беря ее за руку. — Ей-богу обе щаю, Лили. Я пообещаю тебе все что угодно. Ну просто все на свете. — Он не мог оторвать от нее восхищенного взгляда. — Мне до сих пор не верится, что все это не сон и не бред.

— Да уж поверь, — улыбнулась Лили.

И Джек лежал и тоже глупо улыбался ей в ответ, иногда целуя ее руку, и ничего не говорил. Потом вдруг повернулся на бок и принялся шарить в тумбочке.

— Проклятье, — твердил он, — проклятье. Куда ж оно подевалось?

— Что? Если ты ищешь свой бумажник, то он у меня. Я его привезла с собой.

— Нет, не бумажник…

— Это что еще такое? — сказала она, удивленно уставившись на предмет, который заметила возле тумбочки.

— Да ты не беспокойся.

— Да, но что это?

— Бутылка, чтобы мочиться, — ответил он смущенно, — придержи ее, пожалуйста, чтобы не упала. А, вот и нашел. Лили, дай мне руку. Левую. Вот. Надеюсь, тебе понравится. От всей души. Если тебе захочется чего-нибудь получше, я тебе куплю, как только выберусь из этого злосчастного места. А пока поноси это.

И Лили сидела и смотрела на свою левую руку, механически сжимая в правой руке бутылку, смотрела на маленькое скромное колечко с бриллиантом, надетое ей Джеком на безымянный палец, а потом сказала:

— Оно просто идеальное, Джек. И ужасно мне нравится. И ты мне тоже ужасно нравишься. Спасибо тебе большое. Мне не нужно ничего лучше. Ни теперь, ни через неделю, никогда.

— Правда? — удивился он. — А мне показалось, что оно не достаточно роскошное.

— Вот потому-то я от него и в восторге, — объяснила Лили и снова наклонилась, чтобы поцеловать Джека.

Джайлз стоял перед дверью комнаты Барти. Прошло уже довольно много времени, с тех пор как он оставил ее одну. Он взглянул на часы: половина седьмого. Барти пролежала одна почти весь день. Так дальше нельзя, надо идти к ней. Он тихо постучал. Ответа не было. Он открыл дверь, взглянул на Барти. Лежит почти в той же позе, как до его ухода, — с покрывалом, натянутым на голову.

— Барти, — тихо позвал он. — Барти, это я, Джайлз.

— Привет, — сказала она. Голос ее был странным, каким-то чужим. Хриплым.

Он подошел к кровати и взглянул на Барти сверху. Она откинула покрывало — лицо ее было ужасным. Красным, воспаленным, каким-то горячим, а глаза совершенно опухшими. Наверное, она все время плакала не переставая.

— Можно мне открыть шторы и окно? Здесь очень душно.

— Открой, если хочешь, — кивнула она.

Джайлз раздвинул шторы, распахнул окно. Свет упал на лицо Барти, и она сощурилась. Увидела, что Джайлз смотрит на нее, и попыталась улыбнуться.

— Наверное, я сейчас очень страшная. Извини.

— Вовсе не страшная. Ты никогда не бываешь страшной.

— Ты мне льстишь. — На этот раз она улыбнулась по-настоящему.

— Бедная ты старушка. — Он присел к ней на кровать. — Бедная Барти. Может… все-таки поделишься со мною?

— Нет, не хочу, — решительно покачала головой она.

— Ну ладно. Тебе что-нибудь принести?

— Нет, не надо. — Она снова покачала головой. — Вообще-то… я выпила бы еще этого лимонаду.

— Хорошо. Сейчас. — Джайлз налил ей лимонаду и протянул стакан. Барти сделала несколько глотков.

— Очень приятный.

— Вот и хорошо.

Он улыбнулся ей. Наверное, она так сильно горюет из-за мамы. Но что он мог тут сделать? Чем помочь? Няня права — Барти нужно было «хорошенько проплакаться».

— Я очень сочувствую тебе, — мягко сказал он, — по-настоящему. Что бы это ни было.

Барти взглянула на него. Джайлз подумал, что она сейчас улыб нется ему в ответ, но ошибся. Она вдруг снова расплакалась, всхлипывая, как маленький ребенок, обхватив себя руками, словно в какой-то мучительной агонии, и повторяя только «Джайлз, Джайлз…» снова и снова.

— Барти, — попросил он, — Барти, не надо, пожалуйста, не надо.

И потом — Джайлз даже не понял, как это получилось, — он лежал с ней рядом и обнимал ее, а она все плакала, уткнувшись в него головой, приникнув к нему, словно он был последним ее прибежищем, а он все обнимал ее и говорил что-то глупое и бессмысленное вроде того, что ему невыносимо видеть ее страдания и она должна постараться не принимать все так близко к сердцу, что бы это ни было. И что он любит ее. Очень, очень сильно ее любит.