Книга Европа. Борьба за господство - Брендан Симмс

Там, где все упиралось в действия правительства, например, в Германии, Великобритании и в большинстве других европейских стран, конституция практически не встретила сколько-нибудь серьезного сопротивления. Однако там, где ратификация требовала всенародного голосования, возникли немалые проблемы. В отличие от Соединенных Штатов, Европейский союз был учрежден правительствами, а не людьми, не народами.[1504] Французский электорат отверг конституцию Европы в конце мая 2005 года, голландцы вскоре последовали примеру соседей. «Демократический дефицит», маскировавшийся развитием проекта интеграции, внезапно стал виден всем: Союз пытался экспортировать демократию, сам не будучи демократическим. Европейская общественность, когда ее наконец удосужились спросить, не усмотрела убедительных экономических или стратегических причин для отказа от национального суверенитета, а «европейский» идеал сам по себе не был уж настолько привлекательным, чтобы обеспечить недостающую динамику.[1505] В краткосрочной перспективе результаты голосования во Франции и Нидерландах попросту заставили творцов Конституции переформулировать свои тезисы – и повторить попытку. То есть фундаментальный вопрос ответа так и не получил, а звучал он так: насколько это «скопление полномочий» в лице ЕС будет ответственно перед народами, которым оно будто бы призвано служить? С другой стороны, как можно вовлечь эти группы населения в проект «великого Союза», высвободив тем самым «латентную человеческую энергию» в самом сердце континента?

Сохранялись и разногласия по поводу того, как далеко должна быть расширена Европа. В Германии расширение Союза в восточном направлении понималось как завершение процесса, который начался с расширения НАТО. «Это исторический момент, – заметил министр иностранных дел Германии, комментируя присоединение к ЕС государств Балтии, Болгарии, Румынии, Словакии и Словении. – Впервые в современной истории Германия в центре Европы окажется в положении, когда исчезнут прямые угрозы нашим границам и мы сами никому не будем угрожать».[1506] Для многих немцев на этом миссия «Европы» заканчивалась, и вместо дальнейшего расширения на юг и восток они предпочитали, образно выражаясь, поднять подвесной мост и надежно обустроиться в своем замке. Точно так же они относились и к дальнейшему восточному продвижению НАТО. Париж и Берлин, теперь уверенные в собственной безопасности, хотели успокоить Кремль и сохранить объемы поставок энергоносителей; однако британцы заодно с поляками, прибалтами и другими народами «передовой линии» стремились заполнить вакуум власти между собой и Россией. Ситуацию обострила Украина. В конце апреля 2005 года Киев наконец начал диалог о присоединении к НАТО. В самом конце года Украину охватил политический кризис в связи с итогами всеобщих выборов, на которых Москва не делает секрета в своей поддержке партии, обвиненной в фальсификации результатов. В ходе последовавшей «оранжевой революции» демократические силы взяли верх, и в стране появилось прозападное правительство Виктора Ющенко, мечтавшего приблизить Украину к Европе.

Война в Ираке и «глобальная война с терроризмом» также оказывали изрядное влияние на внутреннюю политику. После 2001 года Соединенные Штаты оказались страной в состоянии войны, внутренний фронт оставался в повышенной готовности, что требовало политической стабильности. Кандидату от Демократической партии на пост президента и ветерану войны Джону Керри не удалось убедить американский народ в ноябре 2004 года, что он лучше способен справиться с террористической угрозой; принято считать, что именно озабоченность национальной безопасностью определила итоги выборов. Джордж Буш-младший был переизбран на второй срок, дабы продолжать «глобальную войну с терроризмом» и демократические преобразования на Ближнем Востоке. В Европе, с другой стороны, война в Ираке радикализировала общество, ставила в неудобное положение те правительства, которые ее поддерживали, и оказалась существенным подспорьем для оппозиции. Канцлер Шредер неожиданно победил на всеобщих выборах 2002 года в Германии – отчасти потому, что проявил себя эффективным руководителем, когда случилось наводнение в восточных областях страны, но прежде всего потому, что он запугал избирателей рассуждениями об опасности втягивания в ближневосточную войну. В Лондоне партийная политика нередко определялась международными событиями; обсуждалась даже вероятность вынесения импичмента Блэру за «преступления и неблаговидные действия при подготовке к вторжению в Ирак». Политические последствия, впрочем, были не столь серьезными. На выборах в мае 2005 года Тони Блэр обеспечил лейбористам беспрецедентный третий срок, хотя недовольство войной в Ираке и «подобострастие» премьер-министра перед Вашингтоном стоили ему утраты части голосов большинства. Вдобавок конфронтация с Джорджем Бушем не спасла канцлера Германии от поражения на выборах 2005 года, которые привели к власти Ангелу Меркель, а «благорасположенность» Николя Саркози к Вашингтону не помешала ему занять пост президента Франции.

Среди европейских мусульман «глобальная война с терроризмом» – в ходе которой Ирак вовсе не был самым злободневным вопросом – воспринималась преимущественно как атака на сам ислам.[1507] Проблема проведения внешней политики в поликультурном обществе стала весьма насущной, поскольку дети иммигрантов категорически возражали против стратегий, реализуемых «приютившими» их странами.[1508] Волна исламского терроризма, захлестнувшая Европу в середине десятилетия, была спровоцирована стратегическими и идеологическими расхождениями, каковые обнажила «глобальная война с терроризмом», но каковые возникли намного раньше. Стратеги джихада уже давно утверждали, что в бывших мусульманских владениях, включая Южную Испанию и большую часть Балкан, следует восстановить верховенство ислама; многие радикалы, родившиеся или проживавшие в Великобритании, были не прочь исламизировать и последнюю. В марте 2004 года исламские боевики взорвали электрички в Мадриде; в начале июля 2005 года в Лондоне радикалы британского происхождения устроили серию взрывов в метро с многочисленными жертвами; аналогичные заговоры удалось вовремя раскрыть в ряде других европейских стран. Открылся новый фронт в противостоянии «халифата» и Запада. Минуло более 500 лет после Реконкисты и 400 лет после поражения османов под Веной – однако воинствующий ислам снова пришел в Европу и сумел на сей раз проникнуть за крепостные стены.