Книга Сталинград. Великая битва глазами военного корреспондента. 1942-1943 - Хейнц Шрётер

Да, к сожалению, так оно и было.

Таким образом, 4-й пехотной дивизии не удалось предотвратить прорыв трех танковых корпусов и трех кавалерийских корпусов советской группы армий «Дон».

Танковый корпус Гейма также находился в боевой готовности, но что на самом деле означала данная готовность?

В состав корпуса входила 22-я танковая дивизия, но, как уже было сказано ранее, по приказу Гитлера 16 ноября дивизия была переведена в тыл румынской армии. К тому времени она располагалась в ста пятидесяти километрах севернее от своего района боевого использования. Что же это вообще была за дивизия?

В сентябре она захватила северо-западный район боевых действий под Сталинградом с населенными пунктами Плецкая и Енцы. Бригады Родта и полковника Михалика продвинулись далее на север в район Переполни и Песковатки.

1-й танковый батальон дивизии, находясь в составе 71-й пехотной дивизии, поддерживал наступательные бои под Калачом, 2-й танковый батальон вместе с 76-й пехотной дивизией вел бои под Вертячим.

Когда стало ясно, что Сталинградская операция проходила не так, как было запланировано, понадобились свежие, мобильные силы, но их не было. В этой связи по приказу командования группы армий бригада «Михалик» была выведена из состава 22-й танковой дивизии.

На основе бригады «Михалик» была сформирована новая 27-я танковая дивизия. Генерал Родт, назначенный командующим 22-й танковой дивизией, скрепя сердце расстался со своей испытанной в боях бригадой. Что касается 27-й танковой дивизии, то о ней речь пойдет позже.

Теперь 22-я танковая дивизия находилась в подчинении 48-го танкового корпуса в качестве ударного резерва. Как уже упоминалось, это произошло за четыре дня до наступления. В тот же день командир дивизии просил командование группы армий о поставке новых танков как минимум для двух рот. Помимо этого, ему срочно были необходимы еще мотопехотный батальон и две роты на бронетранспортерах.

Просьба осталась без ответа, к тому же было непонятно, откуда могли взяться танки.

Как только поступил приказ об объявлении тревоги, дивизия отправилась в путь: ночью, в полной темноте, по бездорожью через степь, имея недостаточное количество горючего. 18 ноября передовые части дивизии подошли к исходным позициям. В распоряжении дивизии находились в полной боевой готовности тридцать один легкий и тринадцать средних танков, около тридцати средних танков были к тому времени разбросаны по различным пехотным дивизиям.

Таково было состояние 22-й танковой дивизии.

Кроме того, была еще 1-я румынская танковая дивизия, представлявшая собой на самом деле мотопехотную дивизию, в состав которой входили танки, а именно французские и чешские трофейные танки.

Солдаты этой дивизии еще находились в стадии военной подготовки и до этого еще ни разу не участвовали в боевых действиях.

Такова была ситуация в 48-м танковом корпусе.

В немецких частях положение не было таким безнадежным. Ситуация на левом фланге 11-го армейского корпуса была, правда, неопределенной, но 376-я мотопехотная дивизия сумела без особых потерь переправиться через Дон, прорваться на восток и соединиться с частями 384-й и 44-й пехотных дивизий и остатками 1-й румынской кавалерийской дивизии северо-западнее Вертячего. Через несколько часов дивизии были окружены, но 20 ноября все-таки прорвались на юго-восток и переправились через Дон. Силы прикрытия 384-й пехотной дивизии создали плацдарм в районе Акимовского.

На основе ситуации, возникшей в течение нескольких утренних часов, у командования группы армий «Б» возникли следующие соображения:

1. Один из главных ударов наступления противника проходил южнее Серафимовича и имел своей целью достичь устья Чира. 19 ноября в этом районе еще можно было рассчитывать на какие-либо действия со стороны 6-й армии, которая должна была, по крайней мере, попытаться временно задержать наступление русских войск южнее Клетской и освободить себе путь на юго-запад. У командующего группой армий не вызывало никаких сомнений, что в сложившейся обстановке эффективной могла быть только ответная операция, а именно наступление 6-й армии на запад и юго-запад.

2. О соотношении сил южнее Сталинграда в районе расположения 4-й танковой армии сведений еще не было. Можно было предположить, что немецкие части будут вести ожесточенные бои и параллельно с наступлением 6-й армии на запад и юго-запад смогут удержать участок в районе Котельникова (русский прорыв в этом месте произошел лишь 20 ноября).

3. В этой связи прорыв румынских частей на левом фланге северо-восточнее Макеевки приобретал решающее значение. Если бы удалось предотвратить наступление русских на этом участке (что, кроме всего прочего, грозило посеять в итальянских частях панику и обратить их в бегство), то можно было бы выиграть время для принятия дальнейших решений.

По этой причине командующий группой армий 19 ноября принял решение ввести в бой «Танковый корпус Гейма» восточнее Макеевки. При этом он исходил из тех соображений, что небольшие силы данного корпуса смогут остановить бегущих с поля боя румын, если до этого дойдет дело.

Приказ Гитлера: «48-му танковому корпусу немедленно двигаться на север и вклиниться в войска противника, не обращая внимания ни на фланги, ни на тыл»

Что же произошло за это время?

Как только начался ураганный огонь, генерал Гейм объявил в обеих своих дивизиях тревогу, после чего отправился в Чернышевскую к командующему румынской армией. В девять часов утра еще не было полной картины о главных направлениях наступления русских, поэтому генерал Гейм позвонил в группу армий «Б» и потребовал немедленно ввести в бой танковый корпус в северо-восточном направлении в сторону Клетской.

Для этого у него были достаточно веские причины:

1. В том районе возникла реальная опасность для тыла 6-й армии.

2. Условия местности не были известны ни группе армий, ни командованию сухопутных войск, в то время как Гейм в течение восьми дней объезжал этот район вместе с командирами дивизий и обсуждал с ними все возможности использования своих частей на данной местности.

Командующий группой армий «Б» генерал фон Зоденштерн пошел навстречу генералу Гейму. Как уже было сказано, командующий сухопутными войсками приказал наступать в том же направлении.

Боевые части обеих дивизий двинулись маршем на северо-восток. Это было около 9.30 утра.

В 10.45 танковый корпус получил другой приказ: «Наступление должно осуществляться не на северо-восток, а на северо-запад». Несмотря на все сомнения, генерал Гейм выполнил приказ, так как он исходил от командования сухопутных войск и ответственным за его выполнение был генерал-полковник Цейтцлер. Что означало изменение направления на девяносто градусов находящегося на марше танкового корпуса, было ясно всем, кто хоть немного имел дело с теми или иными танковыми частями. Риск заключался еще и в том, что все это происходило не в нормальных условиях, а в тумане и во время метели на обледенелых дорогах, к тому же не было возможности использовать рацию.