Книга Андрей Первозванный - Александр Грищенко

— Возлюбленный Божий Матфий! Теперь пора. Прикажи каждому сфинксу, пускай спускаются на землю и обличат неразумие этих беззаконников и безбожников.

И завопил Матфий:

— Вам я говорю, правый и левый сфинксы, именем неведомого здесь Иисуса: сдвиньтесь с места, встаньте перед нами и пригрозите, как можете, тем, кто не верует в чудеса Христовы!

И тотчас спустились те со своих мест и сказали в один голос:

— Внемлите, народы иноязычные! Послушайте, мужи людоеды! Устрашитесь славного имени Христа, Чьей силой мы спустились с нашего места, Чьей силой обращаемся мы к вам. Раскайтесь в своей злобе и станьте разумными! Вы называете богами Пана и Сатира, а они не боги, но всего только чурбаны и суетные творения людские.

Услышали это людоеды, удивились и спросили сфинксов:

— Кто это согнал вас с места, да ещё с такой каменной громады?

И ответили сфинксы:

— Отбросьте свою свирепость — и увидите апостолов Христовых, Андрея и Матфия, которые уже внутри вашего капища славословят Христа. А Пан и Сатир рухнули наземь, и лежат их обломки у ног апостолов, стёрты в пыль. — И вернулись сфинксы на свои места.

Подступила толпа людоедов к двери капища, стали они заглядывать в щёлку и увидели, как стоят внутри апостолы и молятся, а за ними — епископ Платон, который подпевал: «Аллилуйя». Испугались людоеды и сказали:

— Пойдём-ка отсюда и заглянем в гадательные книги: что там написано об этом Христе и об этих самых апостолах? — И отправились в великое святилище Аполлона.

Принесли они там в жертву семь жирафов и двенадцать ежей и в трепете спросили:

— О самый прорицательный из всех богов — Аполлон, прореки нам что-нибудь об этом Христе и о чужаках, которые засели в нашем капище! Пан и Сатир, наши боги, упали на землю к ногам апостолов и разбились на мелкие кусочки.

Статуя Аполлона осталась неподвижной, но вдруг не соврала людоедам, как делала раньше, а прорекла чистую правду:

— Не просите у меня больше оракулов и не приносите мне в жертву жирафов и ежей, потому что иссякла моя прорицательная сила. А чужеземцы Андрей и Матфий — самые настоящие апостолы Христа, Сына Бога Вышнего. И попробуйте только не повиноваться им! А то как бы гнев с неба не сошёл на вас и весь город ваш не разрушил бы и не изничтожил страшнейшим огнём. Умоляйте их — и спасётесь, ведь даже мы, ложные боги, хоть и каменные, а не можем ничем вам помочь. Одно только прореку я вам: всякий, кто не уверует во Христа, будет истреблён!

И разбрелись людоеды в ещё большем трепете. А Матфий и Андрей целыми и невредимыми вышли из посрамлённого капища, потому что не решились вернуться за ними людоеды, горевали и плакали и боялись Божьего гнева, но не знали, что приготовил им Господь беду куда пострашнее, и не бросали своего людоедского промысла, и оставались свирепыми и безбожными.

5. НАД КРОВАВЫМ ЖЁЛОБОМ

Продолжали томиться в мрачной людоедской темнице крещёные братья, которых лишь на время оставили святые апостолы, но вернулись к ним после того, как повергли в прах идолов. Увидел тогда Андрей, что узники, голые и грязные, едят сено, словно скотина, бессвязно мычат и качают пустыми головами. Ударил он себя в грудь и подумал со страданием: «Эх, Андрей, оглянись вокруг и посмотри, что сделали с подобными тебе людьми, как превратили их в скотов бессловесных!» — и стал во всеуслышание обличать сатану:

— Эй, дьявол! Горе тебе, супостату Божию, врагу Его ангелов! Что дурного тебе сделали эти чужеземцы? За что ты их так покарал? О, доколе будешь ты воевать с родом христианским?! Ведь это ты подстроил в самом начале, чтобы выгнали Адама из рая, и дал ему Бог растительную пищу, дабы сеять её по земле. Это ты превратил хлеб на его столе в неугрызаемые камни. Да и вообще, это же ты затуманил рассудок ангелов, соблазнил их оскверниться с женщинами и, о беззаконник, заставил гигантов, их сыновей, поедать людей по всей земле, пока не разгневался на них Господь и не обрушил на них потоп, дабы истребить всякий росток, который сотворил Он на земле. Но не истребил Он праведного Своего Ноя. И снова пришёл ты, и нашёл этот город, заставил тутошних жителей пожирать людей, чтобы снова были прокляты все и утоплены. Или ты думал, что Господь уничтожит Своё создание? Или ты не слышал, что сказал Бог: «Никогда не наведу Я больше потоп на землю»? Но если и готовится какая мука, то только для тебя, для твоей погибели!

Встали тогда Андрей и Матфий, помолились, а после молитвы приложил Андрей руки на лица слепым братьям, которые были в той тюрьме, и все тут же немедленно прозрели. А потом положил он свою руку им на сердца — и вернулся к ним разум, и стали они снова вести себя по-человечески. И говорит им Андрей:

— Вставайте и ступайте в нижний город, найдите там у дороги большую смоковницу. Так вот, садитесь под той смоковницей и ешьте её плоды, пока я к вам не приду. Если же я задержусь, то пищи вы себе всё равно получите вдоволь, ибо никогда не иссякнут у этой смоковницы плоды: чем больше плодов будете с неё есть, тем быстрее нарастут новые, ещё крупнее и вкуснее прежних, — и уж наедитесь досыта. Так сказал Господь.

Но ответили узники Андрею:

— Пойдём с нами, наш господин, а то как бы снова не увидели нас эти беззаконники людоеды, как бы не схватили нас и не умучили такими страшными пытками, каких мы ещё не знаем.

Отвечает им Андрей:

— Ступайте же смело! Говорю вам как есть, чистую правду: как выйдете отсюда, ни одна собака не тявкнет на вас.

А было тех узников, которых Андрей выпустил из тюрьмы, всего двести девять мужчин и сорок девять женщин.

— Почему двести девять, дядя Григорий? — Пытливому Епифанию всё непременно хотелось знать.

На этот раз учитель улыбнулся и ответил так:

— Хороший вопрос. Я думаю, вы и сами сможете найти на него ответ.

Притихшие было дети встрепенулись, но замерли в недоумении, как же это возможно узнать.

— Мы же с вами занимаемся не только божественными предметами, но и науками внешними, мирскими. Поэтому давайте обратимся к арифметике, — прервал их замешательство Григорий.

— Сколько дней держали людоеды узников в темнице, пока их не зарежут? Кто помнит?

— Тридцать, — первым откликнулся Стилиан.

— Молодец, правильно. А по сколько человек в день они резали?

Теперь уже Епифаний, стараясь опередить товарищей, крикнул:

— Семь!

— Отлично. Итак, если людоеды режут по семь человек в день, то сколько они зарежут за тридцать дней?

Словно не замечая чудовищности задачи, мальчики стали считать, кто в уме, кто на дощечках, а кто и на счётах-абаке. Первым успел опять Стилиан, недаром дядя его был купец:

— Двести десять!

— Совершенно верно. Значит, если вычесть из двухсот десяти двести девять, сколько получится?