Книга Оттудова. Исполнение желаний - Таня Си

Кассирша была не довольна моим счастливым видом и попыталась испепелить меня взглядом, всем своим видом демонстрируя неприязнь ко мне и мило улыбаясь Одварду. Брачных колец у нас не было, а поэтому она, конечно, приняла меня за конкурентку. В ее негодующем взгляде так и читалось, что тут самим мужиков не хватает, а всякие инозасранки последних разбирают. Что правда, то правда – достаются непервые.

Одвард расплатился за комнату и мы стали собирать вещи. Смущаясь, муж протянул мне восемь тысяч, объясняя, что сейчас больше дать не может. Я же, в свою очередь, не могла принять такую необоснованно большую сумму денег, а поэтому отложив половину, вернула оставшиеся деньги Одварду. Он пристально посмотрел мне в глаза и спокойно сказал, что он мне доверяет, что у меня могут возникнуть незапланированные денежные траты, а поэтому я должна не рисковать и забрать все деньги. Конечно, он был прав, а я просто боялась выглядеть хапугой в его глазах.

Какое же это счастье – любить и быть любимой! Конечно, все будет хорошо и мы будем жить вместе долго и счастливо… Времени до отхода микроавтобуса было в обрез, но мы не хотели расставаться и застыли в прощальном объятии, нежно гладя друг друга по спине и плечам. Последний поцелуй, навернувшиеся слезы, и вот мы торопимся с вещами на выход.

На российской таможне компьютер пришлось показывать «вживую». Никакие просьбы и мольбы о понимании и снисхождении не сломили доблестных бл…юстителей закона. В самом деле, а вдруг, там, внутри монитора и процессора, лежат любимые таможенниками золото, оружие или наркотики, которые не обнаружили доверчивые и не бдительные норвежцы? И обнаружить контрабанду визуально, в машине, нельзя, а надо обязательно затащить все под микроскоп. Почему норвежские таможенники относятся к чужим русским людям лучше, чем собственные стражи государственной границы? Может им на честь мундира плевать, да и на своих соотечественников заодно, видя в каждом или объект наживы или преступника? Надежда на благоразумие родных таможенников, как и на физическую помощь соотечественников умерла тут же, на первых десяти метрах российской земли. Мне пришлось долго и сильно покорячиться, таская то одно, то другое, чтобы господа за…конники с сожалением убедились в отсутствии криминальной начинки и разрешили дальнейший провоз. И снова пришлось таскать неподъемные тяжести, ковыляя на каблуках и путаясь в полах пальто. Как после этого родину уважать? Рабыня собственного слова, я тысячу раз пожалела о своем обещании привезти в подарок этот чертов компьютер.

* * *

Да, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Все шло своим чередом. Я удачно сдала экзамены и получила водительские права, хотя и под угрозой пистолета никогда бы не решилась ездить самостоятельно по российским дорогам. Металлокерамические зубы заставили забыть прежний дискомфорт от отсутствия пары зубов и теперь, по поводу и без, хотелось еще больше улыбаться, демонстративно показывая полноценную улыбку. Для полного счастья оставалось дождаться только проездных документов для детей.

В назначенный день я снова была у заветного окошка в норвежском консульстве. Мне отдали документы и объяснили, что детям не может быть открыта туристическая виза по причине моего замужества с гражданином Норвегии, и поэтому я должна оформлять все бумаги по восстановлению семьи здесь же в консульстве. Примерное время рассмотрения документов – год.

Гром среди ясного неба не был так страшен, как то, что я услышала. Я не могла поверить собственным ушам. У меня случился не то, что шок, а апоплексический удар. И в этот самый момент позвонил муж, потому что он знал, что я в консульстве и должна получить документы. С первых же слов я зарыдала в голос и не смогла толком что-либо объяснить. Охрана вытолкала меня с территории Норвежского Королевства на улицу. Это равнодушие, бестактность и сильный ледяной ветер только усугубили мое плачевное состояние. Я слышала, как Одвард испугавшись моей истерики пробует успокоить меня и понять, что же случилось. Но и новая попытка все объяснить провалилась, потому что я безудержно оплакивала свое бессилие перед норвежской системой. Я была не в силах разговаривать с мужем и бесполезно тратить деньги на его телефоне, а поэтому выключила свой мобильник и стала глубоко дышать, чтобы придти в себя.

Кое-как успокоившись я, как больная, побрела на автобусную остановку, с трудом соображая, как рассказать обо всем детям. Через несколько минут позвонила Хозяйка и сказала, что Одвард догадался о причине моей истерики, что я должна срочно приехать и оформить все бумаги в Норвегии.

Слава Богу, что муж понял, а не заподозрил в мошенничестве, что не отказался от нас, а готов сражаться до победного конца. Да, за такую поддержку и понимание я готова его на руках носить, а не только хранить вечную верность и смиренно терпеть все его недостатки!

Пришлось позвонить родителям, сообщить печальную новость и попросить их присмотреть за детьми, пока будут оформляться документы. Мне было стыдно, что я, взрослая, самостоятельная, замужняя женщина вынуждена напрягать своих родителей-пенсионеров, которые уже и сами не очень здоровы и за лежачей бабушкой-инвалидом присматривают. Родители посочувствовали и согласились на полгода приютить внучек у себя. От избытка благодарности я готова была целовать их прямо через трубку телефона.

Находясь в пограничном состоянии душевного надлома, я никак не могла принять произошедшего абсурда. Почему мои дети-сироты оказались заложниками норвежской системы? Почему норвежское государство разрешило мне выйти замуж за своего нищего гражданина, у которого нет ни кола, ни двора, ни постоянной работы, а моим детям запрещается жить со своим отчимом? Почему жён-иностранок и их мужей не ставят в известность о правилах ввоза и проживания детей из других государств? Пусть бы это делалось официально, за деньги и с переводчиком. Что это за секретность или преступная халатность, в результате которой страдает столько людей? Почему элементарно нарушается самый естественный человеческий закон, по которому дети имеют право проживать вместе со своей мамой?

Меня бесила собственная беспомощность. Вот приеду к мужу и вместе мы найдем правду. Одвард звонил каждый час и успокаивал меня, уверяя, что все будет хорошо, что мы возьмем адвоката и с его помощью быстро решим эту проблему. Его слова действовали, как бальзам на рану – было больно, но терпимо.

Девчонки плакали навзрыд. Еще бы, собирались к новому папе, а тут надо ехать в деревню к дедушке и бабушке. Не вовремя я выписалась из не приватизированной квартиры, отказалась от пенсии по потере кормильца и забрала документы из школы. Но, что сделано, то сделано, а я получила хороший урок за излишнюю самоуверенность.

После долгих уговоров-разговоров я уложила детей спать и мы с сестрой пошли на кухню пить водку. На душе было так тошно, что не хотелось жить, а водка казалась единственным, спасительным лекарством, способным заглушить душевную боль. Увы, но она помогла только вдоволь наплакаться и довести себя до полного изнеможения.

Что, что я сделала не так? Если мое замужество считать ошибкой, то почему я быстро получила приглашение от Одварда и визу на девяносто дней, когда всем прочим открывали максимум на две-три недели? Почему получилось передать через десятые руки мой российский паспорт и расписаться чуть ли не в последний день моего прибывания в Норвегии? А может мне плюнуть на все и остаться с детьми? Но тогда Одвард точно решит, что я аферистка, которой были нужны только деньги, а дети до конца жизни будут комплексовать, что мамин брак распался по их вине.