Книга Мисс Ведьма - Ева Ибботсон

Довольно ухмыляясь, Этель задрала мантию и ночные рубашки и извлекла из шерстяных тренировочных штанов длинный ведьмовской кинжал с черной рукояткой. Арриман поперхнулся и побелел как полотно. Он увидел на ногах ведьмы ненавистные резиновые сапоги.

Казалось, Великий Маг сейчас бросит все и ударится в бегство. Но людоед и секретарь мгновенно преградили ему путь, и Арриман со стоном опять плюхнулся в кресло.

Тем временем Этель обмазала ствол боярышника липкой красной массой, взмахнула кинжалом и рассекла кору, оставив длинный надрез.

– Теренс, это невыносимо! – шепотом вскричала Белладонна.

– Кажется, ему совсем не больно. Для этого и мазь, чтобы рана не саднила.

Затаив дыхание, ведьмы наблюдали, как надрез становился все шире и шире, и наконец в стволе дерева образовалось большое отверстие, ведущее к самой сердцевине.

– Неплохо, – заметил Арриман, силясь быть объективным. – Сам я, правда, предпочитаю удар молнии. Проще и аккуратнее.

Этель хрюкнула, пнула свинью и с кинжалом в руке направилась к Линде.

– Может, она зарежет ее? – с надеждой в голосе прошептал Теренс.

Но нет – ведьма просто склонилась над Линдой, бормоча заклинание на очень древнем и непонятном языке, так что никто не разобрал ни слова. Она твердила заклинания вновь и вновь, и вот толстая школьница медленно поднялась с травы, вытянула руки перед собой и шагнула к дереву, со стороны похожая на одержимый бесами масленый пирожок.

– Вперед! – приказала Этель, отвесив девочке смачный пинок.

У всех на виду Линда неуклюже ступила прямо в ствол боярышника, и края раны начали затягиваться. Осталась маленькая щель, но вот и она сомкнулась, замуровав девочку в дереве.

А Этель уже перешла к ясеню. Вновь она обмазала ствол, вновь сделала надрез, вновь открыла путь к сердцевине дерева. Пришел черед миссис Бикнелл, и та покорно, как лунатик, проследовала в дерево; рана затянулась, и женщина осталась одна в темноте.

Этель уже была готова заняться дубом, как вдруг из ветвей боярышника донесск крайне возмущенный шелест. Тут же к нему присоединился второй, раздававшийся в кроне ясеня. Шелест приближался к Этель. Духи ясеня и боярышника – а это были именно они – почувствовали себя оскорбленными.

– Я не собиралась сегодня выходить наружу, – заявила ясеневая дриада.

– Могла бы и разрешения спросить, – добавила дриада боярышника.

Вообще-то древесные духи не видны глазу, для нас они лишь шелест, но всем известно: обрети они форму – оказались бы зелеными и очень раздражительными дамочками.

– А кто просил вас выходить? – хмыкнула Этель. – Места всем хватит.

– Да чтоб я делила дом с этой гадкой девчонкой! – возмутилась дриада боярышника. – Не дождешься! Я ухожу к маме! – И она пошелестела к старому боярышнику на вершине холма. А за ней, постанывая от негодования, поспешила ясеневая дриада.

Этель равнодушно пожала плечами. Фидбэгов не смутить каким-то шелестом. Она уже надрезала ствол дуба, и тот со скрипом и стоном медленно раскрывался. Белки и лесные сони в ужасе разбегались.

Затем Этель взялась за мистера Бикнелла: тот покорно встал и вошел в темноту. Щель сомкнулась за ним.

Осмотрев деревья, судьи остались довольны. У самых корней боярышника, там, где находился толстый зад Линды, образовался бугор. А сам ствол покрылся, словно нарывами, тугими узлами. Желтые листья ясеня мелко, тревожно дрожали. Но случись тут оказаться обычному путнику, ему бы и в голову не пришло, что в этом мирном уголке заточены три насмерть перепуганных человека.

Но время выставлять оценку еще не пришло. Настоящая ведьма должна уметь не только заколдовать, но и развеять чары.

– Пусть все вернется на свои места! – приказал Арриман.

Этель, сидевшая на земле рядом со свиньей, вскочила и поплелась к боярышнику. Взмах кинжалом – и на траву выкатилась скукоженная, как личинка жука, Линда Бикнелл.

Затем ведьма рассекла ясень, и тот словно облегченно вздохнул, выпуская миссис Бикнелл, всю в липком соке и потерявшую три бигуди.

Ухмыляясь, Этель направилась к дубу. Сделав надрез, ведьма замерла в ожидании.

Только на этот раз ничего не произошло.

– Выйди вон! – приказала ведьма, тряхнув головой.

Тишина.

Под маской круглое лицо Этель покраснело от злости.

– Вон! – рявкнула она и топнула ногой.

Ответа не последовало. И лишь через минуту из глубины дуба донеслось:

– Не выйду.

Этель сделалась свекольного цвета.

– Все кончено! – прошипела она. – Быстро вылезай оттуда!

Но зеленщик и не пошевельнулся. Вместо него наружу вышла дриада. Подобью духам ясеня и боярышника, она тоже была лииншелестом, но шелестом старым и мудрым.

– Не трогай его, – сказала дриада. – Он не хочет выходить. Ему там нравится. Он выйдет не раньше, чем его жена состарится, сядет в инвалидное кресло и не сможет больше его пилить, а дочь вырастет и покинет отчий дом.

– Не хочет выходить? – взревела Этель, разъяренная, как бык.

– Ну да, – подтвердила дриада. – Он говорит, что в жизни не был так счастлив. Мне он не в тягость, почти все время дремлет. Его жена вечно храпела и ворочалась, так что ему хочется наконец отоспаться. Я не против, мне с ним не так одиноко, а главное – дуб не возражает.

И действительно, если боярышник весь покрылся узлами, а крона ясеня дрожала от ужаса, величественный дуб стоял спокойно и недвижно. Зеленщик внутри нисколько не мешал ему.

– Милочка, закрой, пожалуйста, щель, – потребовала дриада. – Что-то сквозит. Он пробудет здесь лет пятьдесят; я пригляжу, чтобы плесень его не коснулась. А затем кто-нибудь сможет выпустить его наружу, и у бедолаги начнется достойная жизнь.

И Этель закрыла щель. А что ей оставалось? После того как Линда с матерью вернулись на улицу Акаций, судьи объявили оценку. Этель получила всего четыре балла из десяти – как и Мейбл Рэк. И неудивительно: если жертва сама мечтает быть заточенной в дереве, при чем тут черная магия?

Этель была в ярости. Зато Арриман веселился, как ребенок. Как бы дальше ни развивались события, ему нести к алтарю ведьму в резиновых сапогах. За ужином он шутил и смеялся. А потом поднялся в спальню, услышал мерное капанье воды – и нашел в своей постели маленького Кракена.

Глава десятая

Во время выступления ведьмы номер три случилось чудовищное происшествие. Даже Арриман, привычный ко всякого рода кошмарам и ужасам, долгие годы потом не мог вспоминать тот день без содрогания.

Ведьмой номер три оказалась Нэнси Шаутер, и поначалу она приковала к себе восхищенные взоры, объявив:

– Я СОЗДАМ БЕЗДОННУЮ ДЫРУ!