Книга Коварство мыльных пузырей - Наталья Аверкиева

— Так Третьяк кем был? — протянула Лапа, словно говорила с глупенькими детками.

— Вратарем? — неуверенно спросила я.

— Вот именно. У него ж маска. А эти… Эх, да что там, девчонки, шрамы украшают мужчин. Видели, как Мотьку распахали? Там не нос, там теперь блин будет.

— Целый у него нос, — угрюмо пробормотала я, надевая куртку. — Когда нос ломают, то дышать тяжело. У него кости лица могут быть сломанными.

— А ты откуда знаешь? — прищурилась Лапа.

— От верблюда… Я тоже спортом занимаюсь, и у нас тоже на тренировках бывают чепэ различного масштаба.

— Спортом? — приподняла Оливка бровь.

— Каким? — заинтересованно смотрела на меня Лапа.

— Японским фехтованием. Кэндзюцу. Учусь в японской школе Тэнсин Седэн Катори Синторю.

— И пояс черный есть? — с недоверием спросила Лапа.

— Есть. В Японии полгода назад получила. Сенсей Отакэ Рисуке лично сертификат вручил.

— Врешь! — покривилась она.

— Почему это я вру? Девчонки переглянулись.

— Ну и? — требовала я ответа.

— Мотька с тобой никогда бы не связался.

На ум резко пришла грубость, типа чего это я лицом, что ли, какая-то корявая и на меня теперь парень не может обратить внимание, но прикусила язык и сурово сдвинула брови.

— Я его уже пару лет знаю. Ни разу у Мотьки не было нормальной девчонки. Все как одна красивые… (Это типа мне комплимент?) Но такие дуры. Он с ними погуляет недели две, максимум месяц и под зад коленкой. А они потом за ним бегают, умоляют вернуться.

— Надо же когда-то начинать общаться с нормальными девчонками, — хмыкнула я.

Они улыбнулись.

— Ты ему не нужна.

— Это он так сказал?

— Я его знаю. Я рассмеялась.

— Плохо ты его знаешь. Мы познакомились на скалодроме, у нас много общего, нам хорошо вдвоем. Нам есть о чем поговорить.

— Значит, продержишься на неделю больше. Мотька не из тех, кто любит долгие отношения. Впрочем… Ну, может, ты хороша в чем-то другом? — испытывающе глянула она на меня.

Я превратилась в смесь сока свеклы и морковки. Казалось, что у меня даже кофта окрасилась этим бордово-оранжевым цветом.

— Понятно, — махнула рукой Лапа и засмеялась. — А ты забыла, что ли, чего она учудила? Мотька рассказывал же утром.

— Как она ему по морде двинула? — хихикнула Оливка.

Они вдвоем захохотали. Только мне было не смешно.

— У вас какие-то мухи в голове, — покрутила я пальцем у виска. — Все, аривидерчи, сеньориты. У меня еще дел полно.

— Давай-давай, — усмехнулись мне в спину.

— Синдзимаэ! — с милейшей улыбкой послала я их к черту.

У метро я прогулялась туда-сюда в тщетных попытках дозвониться до Матвея. Потом вспомнила, что его увезли на «скорой», а одежда должна была остаться в раздевалке. Кто ее заберет? Приезжал ли папа? Вообще, был ли он на матче? Потоптавшись на холоде, я все-таки решила, что надо проверить. Вдруг никто не подумает о вещах? Хотя вот мои бы шмотки Лариска обязательно бы забрала. Ярик! Ну ты идиотка, каких мало! Да Мотьку же сразу в больницу забрали, а телефон должен в шкафчике остаться. И вот что ты названиваешь, спрашивается? Я почесала затылок. Но если вещи забрали, то на звонки должны были ответить? Ведь логично? И я почти бегом поскакала обратно к спорткомплексу. Надо забрать его вещи и телефон. Мотька мне не простит такого ротозейства. Отвезу их ему домой, а потом доеду до больницы под предлогом, что надо передать телефон. Надо узнать, как он. Вдруг ему что-то надо, а я тут грязь сапогами пинаю. И надо будет попросить у родителей какой-нибудь запасной одежды. Он же в форме, ему же неудобно…

У служебного входа я наткнулась на уже знакомый автомобиль и не менее знакомый силуэт мужчины с внушительного размера сумкой. Он что-то обсуждал с тренером и еще двумя мужчинами. Говорили они громко и по большей мере не сильно культурно. Отец Матвея возмущался, почему виновник происшествия отделался таким мягким наказанием — отстранением на четыре игры. Мужчины ему объясняли, что подадут апелляцию, будут куда-то там жаловаться. Я стояла невдалеке и, что называется, «грела уши», иными словами злостно подслушивала, пытаясь понять, как же там все-таки Матвей. Но о Матвее они как раз не говорили. Все больше о Гордееве.

Когда они наконец-то разошлись, я не слишком решительно начала намекать отцу Матвея, что хотела бы с ним пообщаться. Он видел меня, но то ли знаков моих не понимал, то ли одно из двух. Пришлось стать наглой и идти без всяких там намеков.

— Здравствуйте, вы меня помните?

Мужчина глянул на меня сверху вниз взглядом Цезаря, отчего я испытала страстное желание упасть ему в ноги и начать умолять не бросать меня в терновый куст. Он отвернулся, ничего не ответив. Я подошла ближе и спросила погромче — вдруг он не расслышал:

— Я хотела спросить, как Матвей. Вы уже были у него в больнице?

— Нормально. Сегодня там переночует, завтра домой поедет, — все-таки соизволили мне сообщить царственным тоном.

«Слушайте, я не узнаю вас в гриме. Кто вы такой? Сергей Бондарчук?» Я кое-как собрала улыбку в кучку и засунула ее подальше. Место не подходящее.

— А в какой он больнице? Может, мне съездить, передать что-нибудь?

— Все в порядке, ты не слышала, что ли? — сорвался он на крик.

— Простите, — попятилась я прочь. — Понимаю. У нас у всех был тяжелый день.

Он не ответил. Сел в машину и громко хлопнул дверью. Я отошла в сторону, чтобы не мешать ему разворачиваться. Автомобиль сыто заурчал. Я пошла прочь. Ну и ладно. Завтра позвоню. Завтра Мотя уже будет с телефоном. К тому же, если он вменяемо разговаривал после травмы, значит, не все так плохо, как может казаться. Надо дожить до завтра. А там уже…

Около меня остановился автомобиль. Стекло опустилось.

— Садись, — приказал мужчина.

С чего бы это вдруг? Я и с места не двинусь.

— Садись, я тебе сказал, — раздраженно прикрикнул он.

И я, быстро обогнув тачку, открыла дверь. На переднем сиденье валялся какой-то пакет из спортивного магазина. Он небрежно скинул его на пол. Что-то звякнуло железное. Я села так, чтобы не касаться пакета ногами, — не хотелось бы его заляпать своими грязными копытами.

— Ты давно с Мотькой? — сурово спросил он.

— Иногда мне кажется, что целую вечность, — уклончиво отозвалась я, не сильно понимая, зачем ему это знать.

Он стрельнул в мою сторону глазами. Я попробовала вежливо улыбнуться.

— Кто такая? Откуда?

— Ярослава. Из Москвы.

— Где учишься? Сколько лет?

— А зачем вам?