Книга Звёздный - Кэтрин Ласки

Эдме на мгновение закрыла единственный глаз. Сердце ее учащенно забилось. Она понимала, что Мирр прав. Почему она хотела лишить его хотя бы вымышленной красоты и отказывать ему в праве на воображение? Что может быть хуже, чем презирать фантазии и отворачиваться от вымысла? Без воображения они никогда не пережили бы голод, никогда не выбрались из разоренной землетрясением страны Далеко-Далеко. Может, она переживает, что отважный и бесстрашный волчонок Мирр не утратил тяги к удивительному, несмотря на все выпавшие на их долю испытания? Даже взрослые, казалось, смягчились, услышав рассказ Моди. Ей захотелось проклясть это мхуик море, которое сделало ее такой черствой.

Остаток ночи отряд провел в снежном убежище, которое они соорудили на мосту. Было решено продолжить путь на рассвете. Илон сообщил, что впереди находится только один ледяной гребень, и то не особенно высокий. Но в Замерзшем море открылось несколько обширных разводий, и идти по нему было невозможно. По крайней мере, до поры до времени. Эдме это известие обрадовало.

Она уже собиралась заступить на стражу, как к ней подошел Фаолан. Хвост ее опустился, и она едва не приняла позу покорности. Фаолан и сам опустил хвост. Ему было больно смотреть на то, как переживает его подруга.

– Я знаю, я говорила резко. Я была… была… – Эдме замялась.

– Я пришел поблагодарить тебя, Эдме, а не распекать.

Фаолан поморщился. Возможно, он выбрал не то слово. Распекают обычно маленьких щенков, а не взрослых, равных тебе по положению волков.

– Поблагодарить меня?

– Ты спасла Моди. Спасла ее жизнь, рискуя собственной. Но за это еще никто не сказал тебе спасибо.

– Банджа поблагодарила. Да-да, Фаолан, она искренне меня поблагодарила. С тех пор как она стала матерью, она так изменилась!

– Ну что ж, сейчас и тебе стоит побыть немного матерью, правда?

Эдме удивленно посмотрела на него и моргнула своим единственным глазом.

– Иди утешь Мирра, Эдме.

– Да, ведь я ужасно поступила с ним.

– Немного. Он переживет.

– Мне так неудобно. И так неприятно на душе. Это море… – она посмотрела вдаль. – Волчата и медвежата, малыши – они так мечтают о приключениях, как никогда, насколько я помню, не мечтали мы.

– Мы были глодателями. Нам и так хватило приключений.

– Сейчас мы пытаемся только выжить. Разве дойти до Синей Дали – не само по себе приключение?

– Да, можно сказать и так, но разница в том, что, будучи глодателями, мы всегда находились на границе стаи, на границе клана. У нас не было семьи, которая поддерживала бы нас. Наш небольшой отряд стал для нас семьей. Это наш клан.

– Я понимаю. Ты хочешь сказать, что сейчас мы в каком-то смысле, походим на клан.

– Не в каком-то смысле, Эдме, – сказал Фаолан уверенным тоном. – Не ошибайся на этот счет. Мы и есть клан. Первый клан в этом новом мире Синей Дали.

Вернувшись в убежище, Эдме случайно задела Мирра, и он тут же поднял голову.

– Эдме, ты сердишься на меня?

– Нет, дорогой. Я никогда на тебя не сержусь. Я поступила неправильно, заговорила с тобой грубо.

– Но это была моя вина, Эдме.

– Что? Нет, нисколечко! С чего вдруг ты так подумал?

– Мое глупое воображение, – сказал Мирр, и Эдме глубоко вздохнула. – Воображение бывает плохим, я знаю.

– Почему ты так говоришь?

– Мои мама и папа – они вообразили, что пророк настоящий. Они подумали, что он Скаарсгард, который сошел со Звездной лестницы, чтобы спасти их. Они присоединились к танцорам Скаарса. И все это происходило в их воображении – даже после того, как вы с Фаоланом доказали, что пророк не настоящий. Они просто вам не поверили. Вот что я хотел сказать. Что воображение бывает очень, очень плохим.

– Воображение бывает и хорошим, Мирр. Если бы мы не умели воображать, мы бы не ощущали боль или печаль других. Именно благодаря воображению мы проводим лохинвирр – рассказываем умирающим животным, что понимаем их боль, и благодарим их за то, что они пожертвовали собой ради сохранения нашей жизни.

– Иногда я воображаю себе что-нибудь совсем грустное. Я представляю… – Мирр притих.

– Что, Мирр? Что ты представляешь? Скажи, и, может, тебе станет легче.

– Я представляю, что я сделал что-то очень плохое, отчего ты отворачиваешься от меня и уходишь насовсем, как ушли мама с папой.

Эдме протянула лапу и крепко прижала к себе волчонка. Сейчас она ощущала, как бьется его сердце – как и тогда, когда они с Фаоланом защищали его от ветра на ледяном гребне.

– Послушай меня, Мирр. Такого никогда не случится. Я, например, даже вообразить себе это не могу. Пусть мы и не родичи по крови, но мы родные в другом смысле, и эту нашу связь не разорвать.

– Мы как братья и сестры по лапам?

– Не совсем, потому что я гораздо старше, чтобы быть тебе подружкой. Ну, скажем, мы брат и сестра по звездам.

– По звездам. Мне нравится!

– Ну, значит, так и есть.

И Эдме еще крепче прижала к себе волчонка. Мирр слушал, как бьется ее сердце, и думал, что жизнь прекрасна, несмотря ни на что.

Глава тринадцатая

«За собой он нас зовет!»

Они не выходили на замерзшее море несколько дней. Разводья застыли и превратились в опасный и запутанный лабиринт, так что некоторое время они даже не осмеливались спускаться к морю. Им оставалось только смотреть сверху на озера между крупными кусками льда. Тупики между тем толпились у опор моста и охотились на рыбу.

К счастью, на этом участке торосы и ледяные хребты были ниже, чем в начале пути, и двигаться было легче. Если им не удавалось найти ямы со снегом для сооружения убежища на самом мосту, то можно было спуститься вниз и найти пещерки у подножия моста или среди опор. Волки уже привыкли к непрерывному щебетанию тупиков, которые исправно продолжали снабжать их рыбой. По вечерам, когда они обычно выходили на лед, Фаолан подходил к самому краю моста и рассматривал переплетенье проливов в поисках бивней. Он хотел еще раз увидеть Старого Бивня, который дважды спас жизнь волчат.

Погода тем временем менялась. Ветер становился все теплее, ледяной покров моря сокращался, открытых участков становилось все больше и больше. Тупики утверждали, что мост существовал здесь всегда, но Фаолан знал, что ничто не существует вечно. Кольцо Священных Вулканов разрушилось за одну ночь. Может ли то же самое произойти с Ледяным мостом? Что вообще значит «всегда»? «Вечность только для мертвых, а не для живых», – подумал Фаолан.

Неподалеку от моста прямо на его глазах таяла льдина.

Однажды вечером Фаолан, как всегда, стоял на краю ледяного выступа у опоры и смотрел вдаль. К нему подошла Эдме. Она прекрасно понимала, что ему хочется вернуться на бескрайнюю равнину Замерзшего моря.