Книга #Одноклассник - Диана Килина

Я чувствовала его взгляд на спине, когда опустила ручку и открыла эту дверь. Чувствовала всю ту боль и ярость, которую он выплеснул на меня, пока я, не оборачиваясь, закрывала за собой все пути отступления. Слышала грохот и вздрогнула, когда мне в спину с той стороны прилетело что-то тяжелое, но оно разбилось о деревянную преграду, которая выросла за ней. Слышала отчаянный мужской крик, а потом все стихло.

Пустота и тишина – словно в голове вакуум. Смотря прямо перед собой, я дошла до лифта и нажала на круглую кнопку. Вошла в кабину, не слыша ни единого звука и спустилась вниз. Вышла из здания, села в свою машину и доехала до дома.

Не заплакала. Не забилась в рыданиях, не рвала на себе волосы. По правде – не чувствовала ни-че-го.

16

I was marching to the wrong drum

With the wrong scum

Pissing out the wrong energy

Using all the wrong lines

And the wrong signs

With the wrong intensity

I was on the wrong page of the wrong book

With the wrong rendition of the wrong look

With the wrong moon, every wrong night

With the wrong tune playing till it sounded right yeah

Depeche Mode «Wrong»

Проглотив таблетку и запив ее водой, я проверила, уснула ли Милена и ослабила свет ночника в ее комнате. Мягкая фланелевая пижама согревала теплом кожу; одеяло легко накрыло и обволокло тело, когда нырнула под него. Прикрыв глаза, вытерла подступившие слезы и выдохнула в подушку, что впитала в себя запах мужа.

В ванной перестала шуметь вода, а через несколько минут Артем принес с собой запах геля для бритья и мыла с запахом морского бриза. Лег рядом и обнял сзади, целуя в плечо.

Я сделала вид, что сплю. Ненавижу себя за это, но не могу. Пока не могу – должно пройти немного времени.

Однако, сегодня все было иначе

Артем, казалось, не обратил внимания ни на мои закрытые глаза, ни на дыхание, что пыталась сохранять медленным и ровным. Опустил прохладную после душа ладонь мне на грудь и погладил сосок через ткань топа, выдыхая мне в шею. Толкнул бедрами, потираясь о мои ягодицы эрекцией – чудом не вздрогнула.

– Катька, я так соскучился, – он опустил руку, скользнув пальцами под резинку моих штанов и трусиков, и замер на секунду, почувствовав, что я абсолютно сухая.

Наверное, удивился – такого ведь никогда не было. Но даже это его не остановило – стянув пижаму, он умело пристроился сзади, потираясь об меня.

– Артем, я сплю, – дрогнувшим голосом прошептала я, почувствовав, что он нетерпеливо толкается, причиняя дискомфорт.

– Спи, – тихонько рассмеялся, облизал ладонь и размазал слюну по моей промежности, – Спи, котенок, я сам все сделаю.

Пробормотал тихонько и вошел – резко и глубоко. Я с трудом подавила вскрик от боли – словно наждачкой провели по чувствительной плоти и отстранилась, вцепившись в его бедро.

– Мне больно, – твердо произнесла, отодвигаясь как можно дальше, – Еще рано. Мне надо восстановиться.

Присела на кровати и посмотрела на него – разозлился. Приподнялся на локте, злобно прищурился, а затем сказал, чуть повысив голос:

– Тебе не кажется, что прошло достаточно времени? – изогнул бровь и потянулся к моей руке, но я одернула ее, – Катя, в чем дело?

– Артем, мы потеряли ребенка. Я еще не оправилась, – с укором произнесла я, вставая с кровати.

– Господи… – выдохнул он, перебив меня и рухнув на кровать.

– Еще рано планировать, надо подождать, пока цикл восстановиться и… – я продолжала мямлить, пытаясь объяснить ему, что я не готова.

Что я еще страдаю физически – отголоски тянущей боли внизу живота. Что страдаю психологически – с трудом сдерживаю слезы, когда засыпаю и отчаянно борюсь с тем, чтобы не разреветься в голос, когда смотрю на свое отражение в зеркале ванной и вижу плоский живот.

– Катя, ну подумай сама, – резко перебил меня Артем, – У нас уже есть ребенок. Больной, – он сделал ударение на этом слове и прозвучало так жестко, что я вздрогнула, – Больной ребенок.

Резко спрыгнул с кровати и потянулся к шортам, в которых спит. Я ошарашенно смотрела на его спину, пока он одевался.

– Так будет лучше, – продолжил он, пожав плечами, – Просто смирись.

– Как ты можешь такое говорить… – выдохнула я и горячая влага просочилась из глаз – плотину прорвало, – Это был наш ребенок, мы планировали и хотели его…

– ТЫ, – уставив палец в мою сторону прошипел он, – Ты хотела, и ты планировала. Не я.

– Вербер? – медсестра выглянула из кабинета, отвлекая меня от воспоминаний, – Проходите.

Вполуха прослушав инструкции и взяв больничную рубашку и тапочки, я прошла за ней в палату и устроилась на скрипучей койке возле окна. Посмотрела сквозь стекло на двор больницы, и наспех переоделась. Собрав волосы в пучок, посмотрела на тонкую бумажную шапочку, что выдали вместе с рубашкой и одноразовыми тапочками, и передернулась.

– …Я никогда не хотел второго ребенка. Это была твоя прихоть, а я просто потакал ей, впрочем, как всегда. Откровенно говоря, – кивнул на стенку, за которой спала наша дочь, – Я не подписывался и на то, чтобы растить такую дочь.

– Артем! – ахнула я.

– А что? Что я такого говорю? Да не один нормальный мужик не захочет воспитывать урода, – пожав плечами, он усмехнулся, и эта усмешка была сродни ножу в живот, – Хватит с меня и этого. Не дай Бог второй родился бы с отклонениями, – брезгливо поморщившись, он снова лег на кровать и прищурился, – Иди сюда, хватит реветь.

Я в ужасе смотрела на него – на человека, которого я любила и, как я думала, который любит меня. Любит нас – несмотря ни на что. Моргнула, надеясь, что эти слова – всего лишь галлюцинации, что мне показалось, но в ушах звенело, словно били в колокола:

«… Такую дочь»

«… С отклонениями»

«… Воспитывать урода»

Каждое сказанное им слово уби-ва-ло

Подойдя к шкафу, я осторожно, стараясь не шуметь, вытащила с нижней полки спортивную сумку. Сдернула с вешалок рубашки, что висели в ряд по цвету; смахнула с полки сложенные брюки.

– Что ты делаешь? – зашипел за спиной муж.

Не ответила. Не смогла – горло словно залили воском. Молча сложила вещи; молча пошла в ванную и собрала его косметику с полки над раковиной.

– Какого хрена ты творишь! – рявкнул Артем, влетая в прихожую.