Книга Таинственный Ктототам - Дмитрий Емец

– Психология! – самодовольно ответил Петя. – Что у нас там дальше? Математика? Мелкий, неси дневник!

Саша торопливо притащил дневник. Папа и мама не верили своим глазам. Аккуратно выписывая каждую цифру, Саша сам делал математику, а Петя сидел в кресле, задрав ноги чуть ли не до потолка, и с видом рабовладельца постукивал себя пальцами по животу.

– Я тебе не добренькая бабушка! – покрикивал он. – Аккуратно пиши! Осанку держи! Куда левую руку со стола убрал? Прощай, школа, – здравствуй, сколиоз?!

Саша, уткнувшись в тетрадь, пищал жалобно, как комар, но при этом почему-то не забывал выписывать идеально ровные цифры.

– Может, отдохнешь? Подпрыгнешь раз триста? – предложил папа, усмотревший в этой идеальности какой-то подвох.

Саша посмотрел на папу, потом быстро перевел взгляд на Петю и почему-то остался на месте. Папа удивленно покачал головой и пошел в соседнюю комнату.

– Это ты правильно сделал, что не поддался! Уважаю! – услышал он одобрительный шепот Пети. – А вот кривляться не надо! Будешь на публику работать, показывать, какой ты бедненький, – наша сделка отменяется! Усек?

– Да.

– Молодец! Давай заканчивай эту писанину, и пойдем! Будем зомби бошки отстреливать! Но учти, каждый раз, как тебя сожрали, – абзац чтения! У меня не благотворительная лавочка! А не нравится – шагом марш к мамочке и папочке!

Собаки на улице залились лаем. Появился Федор, буксирующий за руль мамин велосипед.

– Две новости! – крикнул он в окно. – Первая плохая! Покрышки у вас дрянь! Я проколол обе!..

– Мы полгода ездили без проколов! – возмутился папа.

– Вы ездили трусливой мещанской ездой, избегая веток, колючек, бровок и прочих препятствий! А вторая новость – нашли сбежавшую козу! Под конвоем ведут! Можете посмотреть!

Папа и Петя выскочили во двор и пронеслись к выходу с улочки-восьмерки. Мимо школы четверо полицейских конвоировали козу. Один тянул ее за обрывок веревки, еще двое держали за рога. Последний полицейский шел сзади и негромко сообщал кому-то в рацию:

– Все спокойно! Следуем вдоль забора! Приближаемся к перекрестку! Дистанция сто метров! Просим выслать подкрепление!

За полицейскими хромал пенсионер в тапочках, в котором Гавриловы узнали старичка Абрамцева.

– В палисаднике у меня была! Через рабицу перебралась! Молодые яблони обгрызла, помидорную рассаду поела! На крышу залезла! Я ее шваброй тыкаю, а она хоть бы хны! – негодовал он.

Художник Федор поймал старичка Абрамцева за рукав и прошептал в его дремучее, ржавым волосом заросшее ухо:

– А тигр где? Тигр-то? Признавайся, дед, припрятал его?

– Нету у меня тигров, сыночек! – сказал старичок Абрамцев и развел руками. – Весь двор осмотрели. Нету!

Глава девятая

Лужное зверство

Когда покупаешь ребенку первый телефон, он звонит тебе каждые две минуты и спрашивает: «Ты где?» А ты тихо воешь и сбрасываешь звонки, потому что тебе кажется, что ты дико занят и тебя отвлекают. А потом проходит пятнадцать лет. Ты звонишь ребенку, чтобы спросить: «Где ты?», а он скидывает звонок, потому что ему тоже кажется, что он дико занят. И ты опять тихо воешь.

Папа Гаврилов

Обычно Рита скоро забывала о своих желаниях, однако это – иметь собственного зверя – не исчезало и из просто заурядного желания превращалось уже в мечту. А мечты, как известно, уже нечто такое, от чего веником не отмахнешься. Каждое утро Риты начиналось с того, что она тихо вставала, ловко выкатывалась из-под маминого бока, босиком прокрадывалась к лестнице, спускалась вниз и открывала входную дверь. В грудь ее толкал ветер. Наверху заливались лаем Викины «английские принцы». Чопорным англичанам откликались представители коренных собачьих народностей Мальчик, Малыш и Табуретка. Порой эти народности, разбегаясь, стучали лапами в ворота.

Борясь со страхом, Рита пробиралась вдоль стены дома. Переступала через тазики с маминой глиной. Под ногами у нее хрустели виноградные улитки. Этих улиток Саша и Костя сотнями собирали по всей улице. Зимой они перетаскивали их в дом, и улитки, не засыпая, ползали по стенам, прочерчивая на обоях белесый след, как от высохшего клея. Через пару дней они каким-то невероятным чутьем находили кактус-опунцию, росшую в горшке, и покрывали ее в три слоя. «Виноградные улитки едят кактус!» – восхищался папа Гаврилов и все думал, в какую книгу вставить это наблюдение.

В конце своего маршрута Рита добиралась до грецкого ореха и, высунувшись из-за его ствола, заглядывала в выкопанное Сашей болотце. Проверяла, не вылупились ли бегемоты. Ей было важно обнаружить бегемотов первой, чтобы забрать себе одного маленького бегемотика и спрятать его от всех. Потому что когда у тебя бегемот, то ясное дело, что всякие завидущие ручки моментально попытаются его оттяпать. Эх! Как здорово иметь своего бегемота! Можно тискать его сколько угодно, и никто не отнимет, потому что бегемоты, по слухам, довольно прочные. А вот крокодилов Саша и Костя пусть забирают себе. Крокодилы кусаются. Так сказала Рита Мофс, а уж она-то всё знает! Одного маленького бегемотика Рита Мофс себе тоже заказала, но это только если их будет несколько. А если один, то она, конечно, оставит его себе.

И вот сегодня этот вожделенный миг наступил. Рита прокралась к грецкому ореху, выглянула из-за него, и… дыхание у нее перехватило.

В БОЛОТЦЕ ПЛЕСКАЛСЯ БЕГЕМОТ!!!

Правда, если быть точным, он не плескался, а сидел у щели в заборе, ведущей на участок к Моховым. Рита внимательно осмотрела болотце. Бегемот был всего один. Его братики и сестрички, должно быть, еще не вылупились. У него был длинный хвост, короткие лапы и торчащие усы. И еще он был грязный и весь в репьях. А так во всем остальном это был самый натуральный бегемот.

Хвост и усы Риту несколько смутили, но она уже так настроилась на бегемота, что не позволила себе сомнений. Медлить было нельзя. Бегемот мог прыгнуть в тину и скрыться на дне. Рита подбежала к нему, схватила его двумя руками и попыталась приподнять. Это оказалось делом непростым. Ей удалось лишь оторвать от земли его грудь и передние лапы. Кренясь назад, чтобы часть тяжести бегемота перекладывалась на живот, Рита попятилась к крыльцу. Бегемот недовольно вертел головой, но все же не вырывался. Его задние лапы и кончик хвоста тащились по земле.